Ц 6

Рита ворохнулась, запыхтела, укладываясь на бочок и прижимаясь ко мне теплой попой.

— Мишечка? — пробормотала она. — Ты не спишь еще?

— Не-а, — моя ладонь платонически огладила грудь девушки — тугую, словно вылепленную из воска, только живую, теплую, с нежной кожей, скользившей под пальцами атласно и шелковисто.

— Я совсем забыла тебе сказать… Я очень люблю тебя… Очень-преочень…

В темноте губы коснулись девичьего плеча, туда и пришелся поцелуй. В эти утекающие мгновенья будто весь мир сфокусировался на моем диване-кровати, обретая неизбывную гармонию. Я закрыл глаза.

Мне снилась Рита.

Воскресенье, 6 февраля. Полдень

Ленинград, улица Рубинштейна

Кириленко брел расшатанной походкой запойного. Усталость одолевала его, гнула к земле, отбирая последние силы. Вторую неделю подряд скрываться, убегать, ночевать на чердаке, а то и вовсе на теплотрассе! Голод и страх изводят постоянно, страх и голод…

Андрей Павлович покачнулся, уловив божественный запах сдобы, выдутый на улицу вентиляцией.

— Су-уки… — проскулил он, разрываясь от жалости к самому себе.

Как члену Политбюро, ему полагались аж три повара. Ах, чего только эти искусники не выставляли на стол! Осетрину с хренком… Настоящий «оливье» — из нежного мяса раков, перепелиных яиц и прочих вкусностей… Котлетки по-киевски…

Горбясь, Кириленко глянул на часы. Пора. Голодуха настолько завладела сознанием, что даже тревожные переживанья подавила. Чекисты поймают? А, пусть… В тюрьму бросят? Ну, и ладно. Зато хоть поесть дадут! Щей из комбижира!

В столовую он вошел, отворачиваясь и стараясь не дышать — парные запахи первого и второго одолевали, кружа голову. Да и стыдно было за мятые, грязные брюки, давненько не знавшие «стрелок», за нелепый, потертый кожух и кроличью шапку, измазанную в солидоле.

В общем зале брякали тарелки и щелкала касса. Осторожно ступая, советские служащие в расстегнутых пальто, с ушанками под мышкой, несли подносы с комплексными обедами. Сглотнув, Андрей Павлович шмыгнул в туалет.

Паче чаянья, общественные удобства не напускали зловония, а за приоткрытыми дверцами в кабинки тихонько журчала вода, омывая фаянс в ржавых потеках.

Ровно в полдень «объект МЖ» посетил рыжеволосый мужчина в потертых джинсах и простеньком свитере. Зеркало на стене отразило напряженный и пристальный взгляд.

— Андрей Павлович? — излишне четкое произношение выдавало иностранца.

— Да, — вздрогнул Кириленко, пугливо оборачиваясь.

Рыжий довольно кивнул, и отвернул кран, изображая человека, занятого личной гигиеной.

— Меня зовут Фред Вудрофф, — представился он, умывая руки. — Являюсь вице-консулом Соединенных Штатов. Мне известно о вашей роли в организации выступлений недовольных режимом, и…

— Ни черта вам не известно! — грубо оборвал его визави. — Это всё Брежнев затеял, а меня подставил, бровеносец хренов! И теперь свору ищеек спустил по моему следу, чтобы… Не-е, не поймать, а грохнуть! И концы в воду!

Вудрофф внимательно слушал, в третий раз намыливая руки.

— Что вы можете предложить моей стране? — с оттенком небрежения спросил он. — И чего хотите сами?

— Хочу вырваться отсюда! Спастись хочу! За границу, к вам, буржуинам! Вот же ж, не верил, что в предатели запишусь, так эти довели! Здеся, — Кириленко хлопнул себя по шапке, — хранятся имена, адреса, явки, пароли! И я хочу так блызнуть по гадам этим, чтобы тута стеклы повылетывали! Бороться, да! С режимом! Но чтоб так — борцы здеся, а я — тама! И еще… — Он выдохнул, переждав прилив слабости. — Вы же искали… этого… как его… предиктора? Ну, «Ностромо»?

— Д-да, — с запинкой ответил американский резидент.

Андрей Павлович довольно ухмыльнулся.

— Ну, так я знаю, кто он и как его найти!

— Это меняет дело… — медленно проговорил Вудрофф, отряхивая руки. Сунув их под загудевшую сушилку, он блеснул голливудской улыбкой. — Toварищ Кириленко, вы сейчас выйдете обратно в коридор, и увидите дверь с табличкой «Служебный вход». Открывайте ее и ступайте во двор. Там стоят темно-желтые «Жигули» ВАЗ-2106. Садитесь на заднее сиденье, и ждите. Вас отвезут в безопасное место, и вот там мы все обсудим подробно… — вице-консул подмигнул: — За ужином!

Вяло улыбнувшись, бывший член Политбюро вывалился в коридор на заданную траекторию. В остывших «Жигулях» он нахохлился, переживая измену Родине, но перспектива застолья вытеснила все мысли, отбросила их прочь, как кукушонок — птенцов из гнезда.

— Мне отмщение, — хихикнул Кириленко, ежась, — и аз воздам! Так воздам, что кое-кому жарко станет!

Понедельник. 14 февраля. День

Израиль, форт Оркаль

Оборонительная линия Бар-Лева тянулась по всему восточному краю Синая, как оплот против египетских вояк. По берегу Суэцкого залива выставили временные твердыни, защитив ДОТы клетками, сваренными из арматуры и набитыми камнем, а вот вдоль канала зарывались в землю основательные железобетонные бункера — уж слишком узка «копанка». Супертанкеры еле влезают в Суэцкий канал, и только диву даешься, глядя, как стальная махина, налитая аравийской нефтью, упорно тащится между Африкой и Азией.

А уж навести понтонный мост — и вовсе не проблема. Египтяне не раз форсировали Суэц, успевая перебросить танки… пока не получат отлуп, а «Кфиры» не разбомбят переправу.

Щурясь на солнце, Рехавам Алон опустил стекло. Джипы осторожно петляли по узкой ухабистой дороге с бордюром из фронтовых вех — вбитых в песок швеллеров и обрубков двутавровых балок. За этой ржавой межой — минные поля.

Начищенным металлом отливал канал под лучами солнца, перевевались ветром пески на той стороне, и мерцало белым огнем соленое озеро, растекшееся по пустынной глади.

Примаков, деливший заднее сиденье с Рехавамом, потянул носом:

— Солью пахнет. И водорослями.

— Отсюда километров тридцать до Средиземного моря, — кивнул Алон. — Муцава… э-э… форт Оркаль — самый северный на Бар-Лева. Ну, не Линия Сталина, конечно, но все же…

— Оркаль — это целый блок, — развернулся Хофи с переднего места. — Тут аж три опорных пункта: Оркаль-Алеф, Оркаль-Бет и Оркаль-Гимель. На каждом по три танка, а в полукапонирах стоят батареи 155-миллиметровых САУ…

—…И даже 175-миллиметровых! — похвастался лопоухий водитель — и прикусил язык под строгим взглядом.

— Муцава… — со вкусом повторил Примаков.

Машины миновали стальные ворота в толстых бетонных стенах, фланкированные могучими кубами ДОТов, и заехали во двор современного замка. Хоть и без рыцарей в сверкающих латах, но взвод бравых бойцов ЦАХАЛ выстроился в почетном карауле.

Ицхак Рабин и Шимон Перес ехали в одном джипе, и Алон подмигнул Хофи. Директор Моссада тут же насупился, пойманный на улыбке одобрения.