Цапля для коршуна

Лена посмотрела на нее с ужасом, и Алиалла коротко рассмеялась:

— Поверь, как мужчина он вполне неплох, а если над ним поработать… — она понизила голос и игриво повела бровями.

— Но королевским детям еще расти и расти, — вмешался князь. — А мне преемник необходим уже сейчас. Я должен сосредоточиться на управлении святилищем и хочу передать Иэнну в надежные руки.

Он говорил, глядя на Диона. Тот брезгливо дернул ртом.

— Посади на трон одного из своих потомков. Сколько их у тебя?

— Меньше, чем ты вообразил после нашего разговора в Иэнне. Гораздо меньше, — князь наклонился к десертному столику, взял из вазы румяное яблоко, подкинул на ладони. — Я никогда не был женат, чтобы не обременять себя обязательствами перед законными наследниками. Но дети у меня были. Знаешь, любопытно наблюдать, как продолжается твой род — от детей к внукам, от внуков — к правнукам и дальше… Разочаровываться от того, что кто-то не оправдал ожиданий, кто-то умер бездетным, а в чьих-то отпрысках угас дар. Не удивляйся. У гениального певца может родиться ребенок без слуха и голоса, у могучего воина — слабак и трус. В Иэнне живут не только маги, и среди моих потомков половина — обычные люди. Однако я вижу, что по линии Аэла Герда дар только крепнет. Мой сын Аэл был сильнее многих. Я сказал ему: "Хочешь стать князем, иди в Гадарию, послужи на благо этого мира". Но он не справился и сбежал, чтобы потом выдумывать себе оправдания. Мой внук тоже смалодушничал. А ты тверд духом, способен быстро освоиться в непривычных обстоятельствах и…

— Я польщен, но — нет, — прервал его Дион. — С меня хватит.

— Как скажешь, праправнук, как скажешь, — тут же согласилась Алиалла. — И что думаешь делать дальше, где прятаться? Лаэрт тебя не простит. Как бы на виселицу не спровадил.

Дион усмехнулся:

— А ты поспособствуешь?

— Не дерзи, мальчишка, — одернул его князь. Впрочем, беззлобно.

— Можешь податься в бега, — любезно предложила Алиалла. — Я даже подскажу пару укромных местечек. Будешь работать, как простой смертный. Землю, скажем, пахать. И всю жизнь трястись за себя, за жену, — она перевела взгляд на Лену, — за детей… Если конечно, вы решитесь их завести. Это та жизнь, которой вы оба для себя хотите? Кстати, тебе ведь так и не удалось повторить узор, который открыл путь из темницы в покои Лаэрта? Удобная, знаешь ли, штука. Особенно, если надо срочно удирать, к примеру, от королевских магов. И возможностей своего перстня ты совсем не знаешь. Ваши перстни — проводники к энергии святилищ. Они многое могут. Так что подумай еще раз.

— Вообще-то вы нам должны, — сказала Лена. — И Диону, и мне, и Леннее…

Безумная, конечно, идея. Но — вдруг?..

— Да? — с интересом воззрился на нее князь. — И чего же ты хочешь?

— В Иэнне умеют выращивать клонов?

— Нет, — ответ последовал без промедления.

— Но вы знаете, что это такое.

— Ты знаешь, что такое бог. Однако не встречала ни одного, — Лайонилл ухмыльнулся. — До сегодняшнего дня.

— Это не смешно.

Лена ощутила дыру в груди. Сосущий вакуум. Одно дело, если они не хотят спасать Леннею. Тут еще можно на что-то надеяться. Другое — если не могут.

— Ты желаешь видеть меня своим наследником, я правильно понял? — обратился Дион к князю. — Найдите способ освободить мою жену от Леннеи Дювор, не убивая ее. Тогда я согласен. Вы ведь для этого ее и придерживали, верно? Как средство давления.

— Способ есть.

За спиной Алиаллы воплотилась тень отца Диона. Его голос прозвучал сурово и торжественно:

— Пусть идет с миром.

Дион

— Видите пары камней по бокам? Переставьте вверх агат и сердолик. А гранат и аквамарин — вниз. Вот так. — Отец темным призраком парил в воздухе за спиной Елены. — Поверните глазками друг к другу. Глазок — вот это пятнышко с краю…

Бледные пальчики на мгновение замерли на выпуклом узорчатом агате, потом уверенным движением переместили камень в нужное положение. На миг Дион поймал взглядом призрачное мерцание брачного узора на тонком запястье.

Два с половиной месяца назад Леннея точно так же стояла перед порталом, ведущим за пределы мира, и повинуясь указаниям Линта, расставляла камни в позицию призыва. А семнадцатью годами раньше сам Линт ощупью настраивал древний артефакт, пытаясь воссоздать позицию ухода.

Теперь Елена делала то же самое…

Последний камень занял свое место.

Она отступила на шаг, Дион взял ее за руку и понял, что уверенность жены — напускная. Узкая ладонь была влажной, пульс под его пальцами бился тонко и нервно.

Диону казалось, он слышит мысли Елены — отголоски их вчерашнего спора, когда она говорила:

"…Это неправильно. Надо найти другой путь".

"…Я должна быть на ее месте. Это же ее тело, а не мое".

"…Не держи того, кто хочет уйти — я помню, и это справедливо… Но правда ли она хочет?"

Алиалла жестоко дразнила их обоих, предлагая Елене:

— Может быть, переместить тебя в голову Недоры? Ей все равно грозит казнь. Скажи, Дион, ты будешь любить свою хорошенькую женушку, если она станет старой, страшной и сварливой?

Даже Лайонилл не выдержал:

— Хватит. Это все равно невозможно. Чужое вместилище не примет ее.

Гладь зеркала отражала бледную сосредоточенную девушку в серо-голубых брюках-клеш и лавандовой блузе, перетянутой в поясе тонким серебряным ремешком; волосы лихо закручены на макушке и схвачены длинными заколками, похожими на стрекоз.

Вспыхнул узор, один из самых сложных, какие доводилось видеть Диону. Призрачный луч, бледнее предполуденной тени, завис в воздухе между Еленой и зеркалом. Вздрогнул спящий на пальце коршун, женская рука в руке Диона резко напряглась — и ослабела. Он обхватил жену за талию, не давая упасть. Бросил взгляд в зеркало.

Ее отражение… больше не было отражением. Та же тонкая фигурка, те же черты, но — другой человек. И выглядит иначе. Синее платье. Тугая коса. Поникшие плечи.

Елена оперлась на его руку, выпрямляясь. Ее сердце билось, она дышала — теплая, живая… Обошлось.

Девушка в зазеркалье тоже казалась живой. Как в те несколько дней, когда становилась хозяйкой тела, которое он уже привык считать телом Елены. Дион взглянул на нее и подавил малодушное желание отвернуться.

Елена приложила ладонь к стеклу. Леннея неуверенно повторила ее жест и отступила, с грустной улыбкой качая головой.

Две женщины по разные стороны зеркала. Невольные сестры, которые прощаются навсегда.

Взгляд из небытия, темный, как самая глухая чаща, встретился со взглядом Диона.

— Прости меня, — попросил он.

Мог ли он что-то сделать, чтобы уберечь ее от этой участи? Жизнь вне жизни. Обман. Но возможно, ей лучше обманываться?

Он тоже обманывал себя. Он всегда чувствовал исходящее от нее притяжение. Просто каждый раз объяснял это себе по-разному. Теплым воспоминанием о ее детской чистоте. Невольной симпатией к ее юной порывистости. Физическим влечением к красивой девушке. Даже не утихающей болью из-за гибели Тои. Но сейчас, глядя в отстраненно-спокойное лицо, испытывал только жалость, глухую вину и, к своему стыду, — облегчение.