Царьград. Гексалогия
Шрифт:
Грек прыгнул первым и теперь кричал из темноты:
– Давай! Ну же!
А Лешка… А Лешка не мог даже разжать пальцы. Так и стоял, держась за ветки сосны, ощущая, как течет по спине липкий холодный пот. Страшно было не только прыгать, но и даже посмотреть вниз.
– Разбежавшись, прыгну со скалы… Или, как там у «Арии»? «Раб страха»!
Ну, нет, он не раб! Был рабом, но теперь – свободен! Свободен! Но, если не прыгнет сейчас, если останется на скале, то эта недолгая свобода вновь обернется жестоким рабством, а, быть может, и
Собравшись с духом, юноша отпустил ветки…
– Я свободен, словно птица в небесах! Хорошая песня, черт побери! Отличная! Лешка развернулся и толкнулся ногой от скалы…
– Я забыл, что значит страх!
Он приземлился в мягкие объятия мха. Оглянулся – да, действительно, не так уж и высоко. Чего и боялся?
– Ну, наконец-то, – вынырнув из кустов, похлопал его по плечу Владос. – Посмотрим, что нам приготовил Алныз. – Он сбросил на землю объемистую котомку, развязал…
Лешка с любопытством опустился на корточки.
Лепешки, вяленое мясо, сушеные фрукты, фляга, пара длинных плащей… А плащи-то зачем? Стоп! Фляга!
Юноша быстро взял ее в руку.
Тяжелая, серебряная… с рисунком в виде переплетенных растений.
– Алныз, – прошептал Лешка. – Значит, это был Алныз… Что ж, надеюсь, и сейчас он нам искренне помогает.
Накинув плащи – в горах становилось прохладно, – беглецы зашагали к перевалу. Отроги гор угрюмо чернели на фоне пронзительно синего неба; пролетая стаями, курлыкали журавли, пахло дымом костра и кислым овечьим сыром.
– Быстрее, – поторапливал Владос. – Мы должны миновать перевал до того, как стемнеет.
Лешка молча кивал – ежу понятно. Тут и в светлое-то время только и смотри, чтобы не свалиться в какое-нибудь ущелье, а уж про темноту и нечего говорить. Коричневые, иссиня-черные, розовато-фиолетовые скалы теснили узкие – едва пройти – тропки. Дул ветер – и чем выше, тем сильнее, так, что уже приходилось опасаться – не унес бы в ущелье.
– Хорошо, что ты догадался прихватить плащи, – крикнул Лешка.
Грек непонимающе обернулся, переспросил, перекрикивая ветер:
– Что?
– Говорю – долго еще?
– Нет, нет, отдыхать не будем. Надо идти!
Лешка махнул рукой:
– А ну тебя, глухая тетеря.
И, не смотря больше по сторонам, зашагал за резко ускорившимся приятелем.
А ветер уже сбивал с ног, срывая с плеч плащи, и беглецы рады были укрыться в какой-нибудь теснине, пробраться по дну ущелья – чтобы потом снова подняться верх, подставляя ветру разгоряченные лица.
Чтоб прогнать страх – все тот же противный липкий страх высоты, – Лешка пытался припомнить песню «Смельчак и ветер» в исполнении группы «Король и Шут», но почему-то вспоминалась лишь первая строчка:
– Дул сильный ветер, крыши рвал…
Ну, еще припев – он вспомнился, когда юношу чуть было не сдуло в ущелье. Врешь, не возьмешь! Лешка уцепился за камни, силясь слиться со
скалой в единое целое. Гулко, как ударная установка, бабахало в груди сердце, а обветрившееся до крови губы сами собой шептали:Я ведь не из робких,
Все мне по плечу.
Сильный я и ловкий,
Ветра проучу!
А ветер ревел, выдувая из прищуренных глаз злые холодные слезы, старался ухватить покрепче, чтобы, завывая хохотом, сбросить беглецов в самую глубокую пропасть. Похоже, поднималась буря. Лешка цеплялся за скалы, упрямо повторяя:
Я ведь не из робких,
Все мне по плечу…
Буря разразилась не на шутку – горные вершины окутали черные тучи, полыхнула молния, и ударивший следом гром раскатами прокатился по ущельям.
– Быстрее, быстрей! – обернувшись, закричал Владос. – Там, внизу, есть одно место.
Ветер швырнул в лицо холодные брызги, да так, что Лешка едва не захлебнулся. А из того, что только что прокричал грек, расслышал лишь одно слово –внизу! Внизу?! Что, они уже взяли перевал? Юноша оглянулся назад – там, в полумгле, дыбились горы! А ведь, похоже, что так! Ура!
Сильный я и ловкий…
Ура!
Зацепившись за корень, Лешка кубарем покатился вниз, едва не сбив с ног идущего впереди приятеля. Пронесся, как сорвавшийся с крыши снег, как лавина, как летящий под откос поезд.
Йэх! – как говаривал бригадир Михалыч.
Странно, что не убился – задержали колючие заросли. Исцарапался, правда, весь, так лучше исцарапанным, чем мертвым.
– Эй, Алексий! Али-и-и! – закричал Владос. Лешка, охая, выбрался из кустов:
– Здесь я. Здесь.
Грек подбежал ближе, обнял за плечи:
– Слава Господу, жив!
– Жив! – улыбался Лешка. – Куда я денусь? Я ведь не из робких!
Владос хохотнул:
– Да я уж вижу! Лихо ты прокатился! Словно ветряная мельница.
И снова громыхнул гром. И рванул ветер. И тугие струи дождя окончательно погрузили все вокруг в темную беспросветную мглу.
– Еще чуть-чуть, – прямо в ухо прокричал Владос. – Там, внизу, есть пещера.
– Что?
– Пещера?
– Почему вчера?
– Да не вчера – пе-ще-ра! Идем!
Грек потянул приятеля за руку. Спуск стал заметно положе, а затем тропинка и вообще юркнула под кроны деревьев.
– Сюда, – остановившись у плоского камня, Владос махнул рукой.
Интересно, как он здесь разбирался, в этой мгле? Грек кивнул вперед:
– Вон, там – пещера.
Хоть убейте, но Лешка не видел в указанной стороне ничего похожего на пещеру. Там и скал-то вроде бы не было – одни кусты да деревья.
– Идем, идем! – подбадривал Владос. Господи, опять колючки! Ну, хорошо – не ущелья. Следом за греком юноша юркнул в кусты, снова царапая лицо и руки. Колючки кончились, пошел самшит, ивы…
– Эй, Владос!
Приятель внезапно пропал! Вот только что шел впереди и…
– Сюда! – донеслось из кустарников. Лешка пошел на голос…