Царица Тамара

Князь Георгій. Какъ будто ты должна его o чемъ-нибудь просить! Я начальникъ войска, или не я? Если я, то я знаю, что товинцамъ приходится сдаваться на нашу милость; зачмъ же теб ихъ просить? Если бы у насъ не было теперь войны съ ханомъ Карскимъ, товинцы уже были бы у насъ въ рукахъ. Они бжали въ горы — ну, что же, въ полнолуніе, когда будутъ свтлыя ночи, мы отыщемъ ихъ въ горахъ и разобьемъ. Тогда ты можешь обойтись съ ними такъ, какъ ты обошлась съ другими покоренными нами народами.

Царица. Но вдь у меня въ замк есть плнный ханъ; разв это ничего не значитъ? Если товинцы исполнятъ мою просьбу, то ихъ ханъ будетъ свободенъ. Тогда и войн конецъ.

Игуменъ. Вели позвать хана; можетъ быть, онъ и исполнитъ твою просьбу.

Царица. Погоди… Зачмъ вы вс здсь, двушки? Зайдата, что это? У тебя снова покрывало на лиц. Снимите покрывала, двушки, и ты, Софіатъ, и ты, Юаната. Не годится христіанскимъ двушкамъ ходить подъ покрываломъ. двушки снимаютъ покрывала.

Зайдата. И Фатима тоже закрываетъ лицо покрываломъ.

Фатима. Я не христіанка.

Игуменъ. Да, она не христіанка. И все-таки она въ дом царицы.

Царица. Ты не христіанка, Фатима, еще нтъ… Всегда, когда вы нкоторое время остаетесь безъ меня, вы снова обращаетесь къ магометанству и закрываете лица.

Юаната. Намъ это приказали.

Царица. Кто приказалъ?

Юаната. Князь Георгій.

Князь Георгій. Я приказалъ это двушкамъ, чтобы он не ввели меня въ соблазнъ. Ибо он подобны огню.

Царица. Он подобны огню? Откуда ты это знаешь?

Князь Георгій. Откуда я это знаю? Ты не можешь себ этого представить?

Царица на минуту закусываетъ губы. Нтъ. Я себ не могу этого представить.

Князь Георгій. Он какъ настоящій огонь.

Игуменъ. Во многихъ людяхъ въ дом твоемъ пылаетъ погибельный огонь, царица. Но сама ты, благодаря Богу, остаешься холодна.

Князь Георгій. Мы со священникомъ слышали, какъ двушки болтаютъ въ купальн.

Царица. Не слдуетъ священнику подсматривать въ купальн… Зачмъ вы еще здсь, двушки?

Зайдата. Мы хотимъ привтствовать тебя. Мы убрали залъ цвтами.

Царица. Спасибо вамъ всмъ. Теперь вы можете итти. Вс двушки и слуги уходятъ. Фатима хочетъ уйти съ ними.

Царица. Нтъ, Фатима, ты оставайся со мной.

Фатима, возвращаясь. Да благословитъ тебя Аллахъ.

Царица. Позовите хана.

Фатима. Приготовься, царица. Товинскій ханъ — великій ханъ.

Царица. Приготовиться? Улыбаясь. Ужъ не надть ли мн корону.

Фатима. Ты бы застегнула одежду на ше.

Царица, застегивая. Такъ жарко было на двор, вотъ я и разстегнулась.

Фатима. На теб сегодня не одинаковые чулки.

Царица. Не одинаковые чулки? Смотритъ. Это двушки виноваты. Ну, это не важно. Велите позвать хана.

Адьютантъ князя Георгія выходитъ въ обитую желзомъ дверь и черезъ нкоторое время возвращается съ ханомъ.

Царица. Теперь поддержи меня, благочестивый отецъ; намъ, быть можетъ, удастся.

Князь Георгій. Вамъ придется потрудиться. Ханъ жилъ при двор калифа. Онъ уметъ умно говорить. И красиво онъ уметъ говорить.

Входитъ ханъ Товинскій; онъ безоруженъ, въ длинномъ черномъ доломан, безъ всякихъ украшеній, только съ клочкомъ краснаго конскаго хвоста на лвомъ рукав. Широкіе рукава спадаютъ внизъ. На немъ блый тюрбанъ съ узкимъ чернымъ кантомъ внизу. На бломъ тюрбан сіяетъ большой смарагдъ; серебряный поясъ также украшенъ смарагдами. На немъ блые сафьяновые сапоги. Онъ кланяется, поднося пальцы къ груди, рту и лбу, и все время стоитъ съ опущенными глазами.

Царица встаетъ и остается, стоя, пораженная. Это ханъ?

Князь Георгій. Да, это ханъ. А что?

Царица. Безоружный?

Князь Георгій. Его обезоружили. Вдь онъ плнникъ.

Царица. Отдайте ему его оружіе.

Адьютантъ князя Георгія приноситъ изъ первой двери кинжалъ и саблю хана и вшаетъ ихъ ему на поясъ.

Царица. Ханъ Товинскій такъ молодъ.

Князь Георгій. Ты возвращаешь ему оружіе. Не для того ли, чтобы разрушить то, что я сдлалъ?

Царица. Нтъ, нтъ, князь Георгій. Ты самъ бы это сдлалъ, если бы меня здсь не было; мы дйствуемъ заодно.

Князь Георгій. Да будетъ такъ.

Царица. Угодно ли теб, ханъ, отвчать мн?

Ханъ. Великая царица, позволь отблагодарить тебя за то, что ты возвратила мн оружіе.

Царица. Великое несчастье постигло тебя, ты теперь плнникъ въ моемъ замк.

Ханъ. Великое несчастье, но въ немъ есть и великое счастье. Я увидалъ твою красоту и услыхалъ твой голосъ.

Князь Георгій. Вотъ ты услышишь, какія онъ говоритъ сладкія рчи.

Царица. Ты меня не видалъ, ханъ; ты все время глядишь на полъ у моихъ ногъ.

Ханъ. Мой законъ — не твой законъ, царица.

Царица. Если я наброшу покрывало, ты тогда подымешь глаза?

Ханъ. Да, тогда я подыму глаза. Но я видлъ твои руки, а он прекрасны.

Князь Георгій. Ты краснешь, царица. Неужели и тутъ въ зал жарко гретъ солнце?

Царица. Нтъ… Да, тутъ въ зал жарко… Накинь мн покрывало, Фатима, чтобы хану не приходилось глядть на землю. Фатима уходитъ.

Князь Георгій ей вслдъ. Красное покрывало; чтобы не было замтно, какъ краснетъ царица.

Царица. Князь Георгій, мн кажется, что Тарасъ тебя ожидаетъ въ лагер.

Князь Георгій. Я ду.

Князь Георгій и священникъ уходятъ. Адьютантъ передаетъ игумну ключъ и идетъ за нимъ.