Царица Тамара

Ханъ. Значитъ, ты уже ршила мою участь, если ты непреклонна. Такъ скажи же мн, что же ты ршила, чтобы я больше не утруждалъ тебя. Смерть?

Царица. Смерть? Твою? Нтъ.

Ханъ. Ты можешь больше получить за мое тло, потому я и спрашиваю.

Царица. Господи — ты думаешь, ханъ, что я ужъ такая жестокая.

Ханъ. Ты даруешь мн жизнь, и я дамъ теб много земель и много виноградниковъ за твое милосердіе. Въ Товин у меня есть большой садъ, полный цвтовъ, его я дамъ теб за твою красоту.

Царица. У меня въ моихъ владніяхъ довольно земель и много садовъ.

Ханъ. Ничего другого дать я не могу.

Царица. Подумай, можетъ быть, у тебя есть что-нибудь другое. Я подожду… Здсь такъ много людей. Почему не уходятъ писцы?

Игуменъ даетъ знакъ — писцы уходятъ. Игуменъ кладетъ пергаменты на столъ царицы.

Царица. Благочестивый отецъ, ты утомленъ. Ты можешь пойти отдохнуть.

Игуменъ. Я запру плнника.

Царица. Я это сама сдлаю.

Беретъ ключъ и отпираетъ обитую желзомъ дверь. Ханъ подноситъ пальцы къ груди, рту и лбу и идетъ. Игуменъ протягиваетъ руку за ключомъ.

Царица. Ключъ останется у царицы. Отбрасываетъ покрывало. Какъ странно, Фатима, вдругъ здсь стало такъ пусто. Здсь вовсе нтъ людей.

Фатима. Ханъ ушелъ.

Царица. Да, и ханъ тоже ушелъ… Благочестивый отецъ, ты можешь итти отдыхать. Опускается на диванъ.

Фaтима. Хочешь, я позову музыкантовъ и танцовщицъ?

Царица. Нтъ, нтъ, тутъ въ замк есть плнникъ… Я думаю о томъ, какъ пусто должно быть тамъ у него. Онъ могъ бы быть здсь. Я не знаю, можно ли было бы ему быть здсь?

Фатима. Не позвать ли мн его?

Царица. Если хочешь, Фатима. Какъ хочешь. Да, позови его. Здсь ему будетъ прохладнй. Смотри, вотъ и у меня на лиц покрывало, какъ у тебя. Фатима беретъ ключъ.

Царица. Подожди, подожди немного. Позови Мецеду.

Фатима зоветъ черезъ вторую дверь. Мецеду!

Царица. Она надла мн сегодня неодинаковые чулки, это большая ошибка. Я показалась передъ всми въ замк въ неодинаковыхъ чулкахъ. Ханъ стоялъ и смотрлъ на мои ноги.

Показывается Мецеду, получаетъ приказъ отъ Фатимы и уходитъ.

Царица. И другія туфли, Фатима. Мои лучшія туфли. Нтъ ли со смарагдами?

Фатима. У тебя нтъ лучше. Это твои лучшія туфли

Царица. Значитъ, у меня нтъ смарагдовъ? На этихъ жемчуга. Но вдь мн могутъ быть нужны красивыя туфли, не правда ли, Фатима?

Приходитъ Мецеду съ персидскими чулками.

Царица. Нтъ, не желтые. Дай мн блый къ тому, что на мн.

Мецеду становится на колни и надваетъ ей чулки.

Царица. Мецеду, ты должна теперь слдить за тмъ, какіе ты мн даешь чулки; смотри, чтобы они не были разные… Это воля царицы. И еще я хочу, чтобы у меня было много красивыхъ туфель, какъ когда-то, когда я была молода.

Мецеду встаетъ. Еще что-нибудь, царица?

Царица. Да, дай мн зеркало.

Мецеду. Зеркало? Тамъ у тебя есть большое зеркало.

Царица. Разв у меня нтъ маленькаго зеркала?

Мецеду. Нтъ.

Царица. А оно у меня было, когда я была молода. Я носила въ карман маленькое зеркало и часто смотрлась въ него.

Фатима. Но вдь на теб покрывало, царица; никто не можетъ видть твоего лица

Царица. Хорошо, ты можешь итти, Мецеду; мн не нужно зеркала. Мецеду уходитъ.

Царица. Теперь позови его. Опускаетъ покрывало.

Фатима. Одно, слово, царица: не будь слишкомъ прекрасной для хана.

Царица. Что ты говоришь, Фатима?

Фатима. Онъ молодъ! Ты можешь увлечь его такъ, что онъ забудетъ свою страну и то, что еще важне.

Царица. Позови его.

Фатима исчезаетъ за обитой желзомъ дверью.

Царица минуту сидитъ спокойно, потомъ встаетъ, становится передъ образомъ, что-то шепчетъ, крестится, кланяется и возвращается на свое мсто. Она раздвигаетъ полы своей одежды, такъ что видны чулки.

Входитъ ханъ съ Фатимой.

Царица. У тебя тамъ пусто, ханъ. Если ты хочешь быть тутъ, мы ничего не имемъ противъ этого.

Ханъ. Благодарю тебя за твою доброту, царица, но для меня тамъ не пусто. Я думаю о моемъ народ, который остался безъ господина.

Царица. Фатима только что говорила это.

Ханъ молчитъ.

Фатима. Да, царица, я это сказала.

Царица. Тутъ со мной ты не оставишь своего народа, наоборотъ — ты лучше послужишь ему. Я помогу теб.

Ханъ. Вс товинцы будутъ теб за это благодарны. Я ихъ послдній ханъ. И нтъ у нихъ другого.

Царица. Не правда ли, здсь прохладне?

Ханъ. Да. И если бы ты поставила стражу у входа, ты могла бы быть совсмъ спокойна на мой счетъ.

Царица. Стражу? Я не подумала объ этомъ. Нтъ, не надо стражи. Тогда бы снова здсь стало слишкомъ много людей; а тутъ достаточно людей… Не понимаю, Фатима, мн теперь снова кажется, что здсь достаточно людей.

Фатима. Только однимъ больше.

Царица. Можетъ быть, ты присмотрла бы за Георгіемъ и Русуданъ; когда найдешь ихъ, скажи имъ, чтобы они пришли. Фатима уходитъ.

Царица. Я вовсе не намрена настолько смягчать твой плнъ, чтобы ты забылъ свой народъ.

Ханъ. Я не забуду моего народа. Подруга твоя Фатима ошибается. Я громко не жалуюсь на судьбу моего народа и на свою судьбу, но я размышляю о ней.

Царица. А о моемъ условіи?