Цель оправдывает средства. Том третий

В подвале было темно, но Мастер ощутил, что лишь стоило ему спуститься с лестницы, кто-то начал подбираться к нему сзади. Он ушел вниз, не теряя ни мгновения, провел подсечку, повалив противника на пол. Отчетливо загрохотало что-то, упавшее на пол. С помощью прибора ночного видения, клон определил, что это был средних размеров вибромеч, больше похожий на кинжал. А рядом, неуклюже ворочаясь, пытался подняться на ноги айлонец. И давалось это ему не легко — с одной-то рукой.

— Куда? — прорычал Мастер, оказавшись на ногах первым и с размаху ударив тяжелым ботинком по незащищенному лицу айлонца. Тот опрокинулся на спину, что-то бормоча на смеси основного и своего собственного языков. — Что ты тут делаешь, дерьма кусок?

Айлонец не отличался склонностью к беседам. Поэтому Мастер решил подсластить его красноречие несколькими ударами правой в лицо. Айлонец пытался защищаться, даже как-то умудрился единственной рукой провести захват, из которого Мастер с легкостью вывернулся.

Перекинув винтовку за спину, клон рванул противника за руку к себе, нанес короткие, но сильные удары в грудь и лицо нова-гвардейца, после чего перевернул того на живот, придавил к полу коленом, опущенным на спину. Вывернув руку в болевом приеме, клон поинтересовался:

— Что ты тут прячешь, скотина? — не было никаких сомнений в том, что конкретно этот айлонец вовсе не прятался от штурмовиков. Он даже с одной рукой пытается сражаться. Значит, он засел здесь с единственной целью — что-то сберечь. Или кого-то.

Наверху раздались звуки бластерных очередей. «Паззлы», никакого постороннего оружия.

— Вы… Убийцы… — едва маршал сломал первый палец на руке айлонца, к тому неожиданно вернулся дар речи. — Вы… Убивать женщин… Детей.

— Да ты, хатт тебе в задницу, говорящий? — усмехнулся клон. — Ну, тварь, расскажи-ка мне, чем это тебе не нравится — то, как мы поступаем с вами? Ведь ты сражался против нас, не так ли? В Централии, например?

— Война… — попытался было оправдаться нова-гвардеец, но сломанный второй палец прервал его поток оправданий. — Да, сражался! Командовал полком на Фелуции… Вы храбро сражались… А-А-А-А!

Мастер, услышав название планеты, бесцеремонно ударил раскрытой ладонью по локтевому сгибу руки противника, сломав ее. В линзах шлема блеснул белоснежный обломок кости.

— Фелуция, значит, — процедил Мастер. — Это я удачно зашел. Будь любезен, расскажи-ка, что там произошло? Хочу услышать слова очевидца.

Айлонец шипел от боли, но ничего не говорил. Мастер, бесцеремонно вынул из ножен вибронож и всадил оружие в бедро врага.

— Чем больше ты говоришь, тем дольше проживешь. Я слушаю!

— Мы атаковали… Командир приказал распылить противобластерный аэрозоль — чтобы мы могли сойтись с вашими солдатами в рукопашную. Это великая честь — сражаться лицом к лицу…

Хрустнул еще один палец.

— Дальше…

— Первые эшелоны уничтожила ваша артиллерия, — противник часто задышал. Его слова чередовались бульканьем натекшей из разбитого лица крови. — Дарт Крайт приказал распылить отравляющее вещество…

Мастер похолодел. Фелуция превратилась в огненный шар и подробностей происходящего там до конца так и не удалось выяснить. Слухи ходили самые противоречивые. Но теперь у него есть слова из первоисточника — недаром он включил запись на своем шлеме, едва услышал название планеты.

— Вот она ваша честь, да, айлонец? — скрежетнул зубами Мастер. — Отравить и сжечь планету? Солдат, мирных жителей? И ты еще спрашиваешь, почему мы вам вырезаем как бант? О, вы еще не то заслужили, мрази.

— Мы не сжигали планету! — с натужностью произнес айлонец. — Это сделали ваши бойцы!

— Как это? Вы же отравили их!

— Некоторые выжили, — прохрипел айлонец. — Мы столкнулись с ними, когда подошли к вашей базе.

— И перебили обессиленных и умирающих…

— Они убили половину моего полка, заманив нас в свой форт, — возразил айлонец. — И две трети оставшихся, когда перешли в контрнаступление!

Контрнаступление? Пораженные боевыми отравляющими веществами? Простые пехотинцы? У которых нет даже фильтров в шлемах?

Мастер почувствовал, как по спине пробежали мурашки…

Айлонец говорил и говорил. О славном сражении, о великолепной рукопашной. О том, как командир-родианец (Дизи Азмо, припомнил Мастер) остался в одиночестве и взорвал базу, чтобы имперская техника не досталась айлонцам и их командиру. О том, как вспыхнула мутировавшая флора Фелуции. И как сгорали в огненном инферно выжившие, но раненые айлонцы, в то время как сам лежащий под ногами Мастера полковник-айлонец вытаскивал с планеты Дарта Крайта.

Наконец, когда он закончил, Мастер в оцепенении поднялся с него. Ошарашенный услышанным, он никак не мог прийти в себя. Уму непостижимо! Простые пехотинцы сражались, умирая, контратакуя, вырезая прославленных айлонцев словно тупых дроидов.

— Мы не видели бойцов храбрее, — бывший полковник встал на колени, повернув к Мастеру изуродованное лицо. — Я записал их подвиг в личной хронике… Вы должны гордиться ими… Они умирали с честью. Ни один из полков Нова-Гвардии не может похвастаться перед своими потомками, что столкнулся с противником, уступающим им численно, но превосходящим по боевым качествам и отваге…

— И ты уже никому не расскажешь этого, — маршал отключил функцию записи. Коснулся на наручном компьютере систем связи, переправляя запись командирам других корпусов. Хрустнув костяшками пальцев, подошел к противнику. — Последнее, что ты запомнишь — мой образ. Ты последний из тех, кто был на Фелуции?

Айлонец кивнул.

— Значит, настало время справедливости, — скрежетнул зубами Мастер. — Здесь и сейчас!

Без предупреждения, он ударил кулаком по гортани противника, перебив трахею. Затем, не позволяя айлонцу отойти от шока, схватил его за голову и со всей злостью, на какую был способен, впечатал в его лицо свое бронированное колено, ломая кости черепа и вбивая носовые хрящи и кости в мозг бывшего полковника.

Тело опрокинулось на спину, но этого ровным счетом ничего не значило.

Мастер вырвал из боковой части бедра противника свой вибронож и вернул его в ножны на груди. Посмотрев на окровавленное тело, с криком ярости прыгнул на грудь противника, ломая ребра. Затем, опустился на колени, нанося удары кулаками по изуродованному лицу.

За каждого убитого на Фелуции. За отравленного газом. За обессиленного и умирающего в страшных муках. За каждого шедшего в контратаку. За каждого ни в чем не виновного фелуцианца, ставшего для айлонцев и сепаратистов «сопутствующим ущербом».