Цельняпушистая оболочка 2
Шрифт:
Глядя на меня, как на дурака, она явно ожидала моей реакции. Но реакции не было.
Я не понял… Нахрена мне зубная щетка? И что мне тут чистить? Она чокнутая или… Стоп! Я у неё в долгу, мы стоим в общественном сортире и она протягивает мне щетку с приказом что–то там почистить… Она хочет, чтобы я тут очки пидорасил!? Нет, она мне, конечно, помогла и всё такое… Но я, блять, лейтенант, а не говночист какой–нибудь! Унижаться, да перед каким–то цветастым мутантом!? Да уж лучше пуля в лоб… Хотя нет, уж лучше я её замочу! Да, точно! Мочить в сортире самое то! Не успел я ничего сказать или предпринять, как Колгейт опять заговорила:
— Тебе зубную пасту дать? А
Автоматически взяв его в руки, я обнаружил, что на тюбике красуется знакомая улыбающаяся голубая морда с надписью «Колгейт — Чисти–чисти–чисти!». Нет, она точно издевается! Перед глазами предстала картина, как я буду зубной щеткой пидорасить сортир, а эта чокнутая будет стоять у меня за спиной и весело приговаривать: «Чисти, чисти, чисти…» Убью нахрен!!!
Видя моё замешательство, мелкая затараторила:
— Да ладно тебе! Не стесняйся! Давай, давай… — приговаривала она, подталкивая меня к раковине.
— Не понял… Мне еще и раковину, что ли, чистить!? Да ты охерела!!! — начал возмущаться я, но поехавшую мурзилку это не смутило.
— Какую раковину, дурачок? Зубы! Зубы чисти! Не стесняйся! — веселым голосом проговорила чокнутая дура.
Минутку, она хочет, чтобы я чистил перед ней зубы!? Ох, ёптить… Фетишистка что ли?
— Ну давай же! Я хочу видеть, как ты чистишь свои зубы! Ну пожа–алуйста! Я же тебе помогла? — продолжала настаивать мелюзга.
Блин, может её прибить? Нет, ну а что? Отличная идея! В сортире же никого нет, никто не узнает! Стоп! Что–то я опять заводиться начинаю… Нет, убивать её нельзя. Да и не красиво это, она ведь и вправду меня выручила! Так почему бы и не выполнить её дебильную просьбу? Зубы почистить, делов–то! Вздохнув я смочил щетку и выдавив на неё пасту, засунул в рот. Твою мать! Жжется!
Спешно выплюнув пасту прямо на зеркало, я открыл вентиль и принялся как умалишенный хлебать воду из под крана.
— Эй! Это ведь всего лишь перец, тебе просто нужно было подождать! — раздался за моей спиной обиженный голос.
Сволочь, да она меня отравить хочет! Глядя на отражение моей плюющейся рожи, Колгейт, видимо, сообразила что мне её паста совсем не по вкусу.
— Ну ладно, давай тогда попробуем другую… Ага! Вот эту! «Белоснежная с хреном»! Тебе точно понравится! — всё так же весело и беззаботно сказала Колгейт, доставая из седельной сумки новый тюбик с отравой.
«Белоснежная с хреном». Блин, да это же не паста, а закуска! С водкой, наверное, в самый раз… Закончив отплевываться и скосив глаза на часы, я тяжело вздохнул:
— Это будут самые длинные два часа в моей жизни…
Впрочем, затравить себя до смерти я всё же не позволил. Помогла–то она, конечно, помогла, но не настолько же!? Но попробовать еще пару паст все–таки пришлось… Уж слишком напористой была эта безумная хвостатка. В итоге, почистив свои зубы мятной пастой, я все же отважился выйти обратно на вокзал.
— Ладно, остальные потом попробуем… — обиженно заключила мурзилка, выходя вслед за мной.
Заметив косой взгляд кассира в нашу с Колгейт сторону, я приблизился к лавочке и закурил. Краем глаза я отметил, что бородач всё еще подозрительно смотрит на меня. Еще бы не смотрел, мы ведь в сортире больше часа проторчали! Блин, он, небось, понапридумывал всякого…
— Извращенец… — буркнул я и затянулся.
— Кто? А, ладно, не говори. Так ты говоришь, что с мятой самая лучшая? — невинно хлопая глазками произнесла голубая киска.
Идиотия продолжается. Как же она меня задолбала! Еще немного, и кто–то
огребет…— Да. — коротко ответил я, борясь с желанием избить и прибить назойливую зубофилку о ближайший столб.
— Странно… — протянула она и замолкла, видимо, задумавшись.
Я уже было приготовился к продолжению бредовых речей этой ненормальной, но его не было. И правда — странно… Впрочем, не имеет значения. Заткнулась, и отлично! Хоть в тишине посижу… К моему удивлению, тишина не прекращалась. И это уже начинало напрягать… Колгейт сидела на лавке, рядом со мной и тупо таращилась на рельсы. Я уже запарился сидеть и ничего не делать. Колгейт всё молчала, и совсем потеряла ко мне интерес. Нет, это, конечно, здорово, но скучно, блин… Положение спас поезд, прибывший на полчаса раньше намеченного срока.
Люкс — не люкс, но выглядит неплохо. Деревянная отделка в вагоне, официанты и всё такое. Было бы совсем здорово, если бы Колгейт не ляпнула проводнику, что мы с ней друзья…
Так что пришлось мне делить купе с этой безумной кошкой, которая, к слову, успела вынести мозги не только мне, но и несчастному очкастому проводнику. Наивный котик пытался что–то сказать ей про то, что её сумки очень большие и надо бы сдать их в багажное отделение… В итоге очкарик получил получасовую лекцию о чистке зубов и необходимости всегда иметь при себе огромное количество тюбиков с зубными пастами. Впрочем, их словесная перепалка меня мало волновала.
Усевшись в своем купе, я мельком взглянул в окно и тут же задернул шторку. Знакомый серый силуэт, даже в сумерках, на плохо освещенной станции, позволял безошибочно определить, кто только что зашел в соседний вагон… Черт, повезло, что я вовремя успел сесть, а то точно бы заметила!
Сивира, блин, ну какого черта тебе надо!? Неужто тебя и впрямь так волнует, нахрена я в столицу намылился!? Небось решила, что ей изменить решили… Пф… Мне и с ней–то «этим самым» заниматься страшно, не то что с другими.
Даже при том, что младлей не знала о моём присутствии на поезде, она всё равно умудрилась мне серьезно нагадить. Из–за опасности быть замеченным мне приходилось безвылазно сидеть в купе. И хрен бы с ним! Но Колгейт — определенно не самая лучшая компания… Твою мать, этот день когда–нибудь кончится!? У меня уже не то что глаз дёргается — руки дрожат, будто у алкаша какого–то! Аж выпить захотелось.
Впрочем, безудержный словесный понос безумной кошкодевки вместе с раздражением приносил еще и сонливость. Я и сам не заметил, как начал засыпать. Тихий стук колес и мерное покачивание вагона лишь способствовало этому, напоминая мне об армии… Блин, иногда мне кажется, что в поезде я провел времени не меньше, чем в казарме!
— А еще я помню, как ставила пломбу бабуле Энни! У неё остался всего лишь один зуб, ты представляешь!? Они ведь никогда не чистят… — кошкатина продолжала тараторить белиберду, но я уже не слышал.
Глаза закрылись сами собой, а мозг без особого сопротивления погрузился в сон.
— Да ты издеваешься! — прошипел я, отряхивая дерьмо от берца.
Нет, ну это уже ни разу не смешно! Я уже и под ноги постоянно смотрю и с дороги никуда не ухожу, а оно словно из ниоткуда вылезает! Чертово говнище… Фу, воняет–то! Мистика какая–то… Хм, а ведь я каждый раз в дерьмо вляпываюсь, как раз перед тем как… Ну да, вляпаться в дерьмо, но только образно. Это как–то слишком подозрительно. Ну да ладно, не до этого сейчас. Отряхнув берец, я огляделся по сторонам. Дорожные столбы освещали улицу достаточно хорошо для того чтобы понять, что вокруг нет ни души.