Целуй меня немедленно!
Шрифт:
– Нет, – покачал головой парень. – Просто пообещай. Это никоим образом не касается наших отношений.
– Ладно…
– Если я скажу бежать – беги. Беги и не оглядывайся. Поняла?
– Аксель…
– Ты пообещала, – оборвал меня светлый.
Я упрямо поджала губы.
– Помни об этом, – добавил парень.
69
Я не ответила и сделала вид, что внимательно рассматриваю меч.
– И что дальше? – спросил Аксель после некоторого молчания.
– Ну, очевидно, подлить ему моей кровушки… – задумчиво проговорила
Ничего.
Снова потыкала.
И ничего.
Еще потыкала.
И все равно ничего!
Двумя пальцами, тремя, четырьмя. Потом переглянулась с Акселем и сцапала меч всей ладонью.
И ничего!
– Ты смотри-ка, проверка на кровное родство! – восхищенно воскликнул парень.
– И чему ты так рад? – мрачно спросила я. – У тебя вся ладонь ошпарена.
– Нет, ну это же самое верное подтверждение того, что ты наследница Белларов!
– И мы похороним эту ценную информацию прямо на этом складе и никогда, никогда больше о ней не вспомним, – строго проговорила я.
– Ла-а-адно…
Я некоторое время рассматривала клинок, светлый в процессе не участвовал и мне не мешал. Не знаю даже, что я искала. «Что-то» – наверное, самое точное определение. Я искала «что-то», что прояснит события прошлых лет. Естественно, ничего не нашла.
– Идем наверх, – решительно сказала я. – Меня в этом пыльном каменном мешке скоро клаустрофобия замучает.
Аксель кивнул и первым направился на выход. Не иначе как на разведку пути обратно. Но добрались мы без приключений, хотя я так и ждала, что кто-то на нас выпрыгнет и выскочит.
И вот, спустя четверть часа, посреди самого радикального храма Пресветлого Князя стояли: темная проклятийница, светлый паладин, ведьмовской гримуар и меч света. Что ни говори, а компания собралась теплая, душевная.
– И что делаем? – спросил Аксель, с любопытством наблюдая за мной.
Я аккуратно положила меч на пол, чтоб не звенел, и начала перебирать подол рубашки в поисках булавки. Резать ладонь этой ржавой железякой у меня не было ни малейшего желания.
И пока я искала, чем бы себя уколоть, эта мелкая бумажная сволочь сцепилась с антикварной железякой! Они грохотали по всему пустому залу, высекая искры из камня и разбрасывая конфетти из пергамента. Причем, что характерно, гримуар гонял меч!
– Обалдеть, – прокомментировал Аксель происходящее.
– Чего «обалдеть»?! Разними их! – воскликнула я, даже не зная за что больше переживая: то ли за источник семейных тайн, то ли за последний шанс снять проклятье.
– Подожди, давай посмотрим, кто победит. Никогда такого не видел!
Я возмущенно посмотрела на парня и поняла, что он бессовестно ржет. Нет, ну я согласна – ситуация очень смешная. Но это моя книжка и мой меч!
– А ну, прекратить! – рявкнула я.
Так рявкнула, что гримуар, загнавший клинок в угол, аж подпрыгнул с испуга. Меч так вообще решил прикинуться шваброй и с громким звяканьем рухнул на каменный пол.
– Ко мне оба! Живо!!!
Оба артефакта печально, как нашкодившие котята, поплелись ко мне. Если гримауар при этом грустно шуршал, то меч противно скрипел железом о камень.
– Ты! – я ткнула пальцем в гримуар, и тот замер.
Даже страницами перестал перебирать. – Сейчас расскажешь мне все от начала до самого конца.Меч, до этого изображавший немочь, взвился над полом. Типа, я сам тебе все расскажу и вообще моя история правдивей.
– И только попробуй соврать или недоговорить. Нашинкую на мелкие кусочки и запихну в хлопушку, – пригрозила я упертой книженции.
Гримуар помедлил и потом, видимо, плюнул на всю конспирацию, опрокинулся на корешок и быстро-быстро залистал страницами. Меч покосился на текст, но, кажется, увиденное его удовлетворило, и железяка улеглась на пол, для острастки выбив пару искр.
И как только я подошла к гримуару, на страницах начал проступать текст, написанный красивым, ровным, неживым шрифтом.
70
Аккуратные, идеально-ровные буквы никогда бы могли быть написаны живым человеком. Со мной говорил артефакт, говорил богатым, красивым языком, и я в мгновение ока очутилась на солнечной лесной поляне, наблюдая за красивой девушкой, собиравшей травы. Увидела, как она испугалась, заслышав охотничьи трубы, как вжалась в раскидистый клен. Как мимо ехал благородный лорд. Такой же молодой, как она, и такой же отчаянно-дерзкий. Как они заметили друг друга, как вспыхнули эмоции, точно сухое сено от искры. Как девушка понесла, как юноша предложил ей побег. Как они собирались на край мира, подальше от предрассудков и ненависти.
Как обо всем узнал граф.
Как забрали маленького ребенка.
Как бросили в темницу парня.
Как в отчаянии потеряла рассудок девушка.
Как она вошла в Беллариум с гордо поднятой головой. И как в город вошли Туманные чащи.
Как парень вырвался из каменных подвалов и как вложил в ручонку малышке часы.
Как впихнул корзинку с ребенком в портал и как отправился в лес искать девушку.
Как туман облизал город до идеальной чистоты.
И как никто из них не спасся.
Я стояла над книгой, слезы текли по моим щекам. Вся боль, все отчаяние тех дней накрыло меня в одно мгновение. Вся злость, вся ярость. Жажда мести и праведный гнев. Бессилие и безысходность.
И за всеми этими эмоциями я даже не заметила, как оказалась в обнимку с Акселем, прижавшись к его груди и рыдая взахлеб.
– Тише, малышка, тише, – бормотал светлый, гладя меня по волосам.
– Это так… так… так глупо! – всхлипнула я. – Бессмысленно! И все эти смерти оказались напрасны!
Парень вздохнул и, крепче прижав меня к себе, возразил:
– Ты не права.
Я запрокинула голову, чтобы посмотреть в лицо светлого, и он продолжил:
– Иногда достаточно одной песчинки, чтобы пошла лавина. И этой песчинкой стала ты. Но посмотри, как изменился мир. Так что не говори, что все эти смерти напрасны. Нет, это не так. Эта ужасная трагедия изменила все. И дала нам шанс на лучшее будущее.
Я прикрыла глаза и снова уткнулась в его грудь, стараясь успокоиться. Аксель, конечно, прав. Не случись тогда этой ужасной трагедии, все было бы по-старому. Темных загоняли бы в ущелья, светлые бы медленно превращались в темных. И в этом новом мире выросло бы целое поколение.