Цена памяти

Впрочем, они оба понимают, что важных из поместья не выпускают.

Гермиона ожидает продолжения, боясь даже шелохнуться, словно лишние движения или звуки могут заставить Малфоя передумать и замолчать.

— Я могу объяснить, в каком месте вам будет легче всего перехватить их. Если действовать неожиданно, то Пожиратели не смогут отбиться, только если…

— Не решат убить пленников, — Гермиона быстро кивает, нервно облизнув губы. — Я понимаю… Орден понимает это.

— Обычно повозку охраняют около четырёх человек, возможно, если пленных больше, будет пятеро. На земле их ждут ещё шестеро, но они могут воспользоваться мётлами для встречи. Вам надо быть готовыми к этому.

Гермиона завороженно слушает, каждое слово отпечатывается в её сознании.

— Пленные могут быть тяжело ранены, и вам стоит подготовить для них порталы, потому что аппарация в таком состоянии будет слишком опасна.

Он продолжает излагать детали, будто вся картинка уже давно дотошно упакована у него в голове. Малфой даёт Гермионе координаты места, где возможно перехватить повозку, а также рисует примерную схему объектов вблизи. Гермиона дрожащими пальцами принимает свитки и понимает, что даже ноющая боль в руке отошла на задний план от того воодушевления, которое она испытывает.

— Я дам тебе сигнал, когда узнаю об их перемещении. Обычно это происходит по вечерам, но не в полной темноте, чтобы Пожиратели ещё могли ориентироваться.

Гермиона не может сдержать робкой улыбки:

— Спасибо, Малфой.

Он на мгновение прикрывает глаза и после окидывает её долгим, пронзительным взглядом. Его лицо вдруг меняется, принимая более измученное выражение.

— Грейнджер, я… — он сжимает челюсти. — Я не смогу никого спасти, если они действительно захотят их смерти. Я… я не могу.

Гермиона смотрит на него и видит в его глазах раскаяние вперемешку с болью.

— Я понимаю.

И в этот раз она правда понимает и совсем не чувствует ни раздражения, ни злости, лишь тоску.

Её печалит мир, в котором они вынуждены участвовать в таких разговорах и давать такие объяснения. Мир, в котором они рискуют жизнью ради чужих мировоззрений.

Тот мир, в котором Драко Малфой пытается быть хорошим, но это даётся ему слишком большой ценой.

***

Гермиона получает короткое сообщение всего спустя три дня.

«Нотт. Сегодня. В восемь».

Благодаря всей информации, которую дал Малфой, операция проходит успешно.

Нервное возбуждение накрывает Гермиону с головой, и с лица не сходит сумасшедшая улыбка, когда она мечется по дому, в котором все вокруг в кои-то веки наслаждаются каждой клеточкой тела, что перед ними спасённые товарищи, которых они уже отчаялись когда-либо увидеть.

Мадам Помфри почти сразу забирает Билла, который ранен тяжелее всех, чтобы провести операцию. Дин потерял два пальца на левой руке и зверски голоден. Джинни в объятиях Гарри трясёт от последствий Круциатуса, но она не жалуется и лишь дерзко проклинает Пожирателей.

Главное, они все живы и в безопасности.

Дом на площади Гриммо, находившийся в затишье последние три дня, снова наполняется жизнью.

Пребывая в бешеном ажиотаже, Гермиона замечает сообщение Малфоя, только когда зачарованная монета сквозь карман обжигает бедро.

Это сообщение ещё более короткое.

«Сейчас!»

***

Гермиона аппарирует в гостиную Снейпа и тут же крепче перехватывает палочку, когда понимает, что окружена темнотой. Свечи в люстре под потолком погасли, и лишь через едва заметную щель между занавесок пробивается отсвет далёкого фонаря.

Гермиона напрягается и вскидывает палочку, вызывая яркую искру на конце, и освещает пространство перед собой. С первого взгляда комната пуста. Гермиона медленно осматривается, и мурашки проносятся вдоль позвоночника, когда она вдруг слышит далёкий, еле разборчивый звук.

Это не крик и не стон.

Это не похоже ни на какое знакомое ей животное, но ещё меньше похоже на человека.

— Малфой? — похолодев, спрашивает Гермиона почти шёпотом.

Но в гостиной никого нет. Ни в кресле, ни на диване, ни у шкафов. Она не видит никого в коридоре или на кухне. Гермиона опасливо движется по дому и слышит, как звук повторяется вновь. Невнятный, похожий на жалобный скулёж или писк.

Половицы скрипят под ногами, и Гермиона шипит, когда бедром задевает угол комода в коридоре, но звук раздаётся уже чуть громче, и, понимая, что приближается, Гермиона начинает торопиться. Ей нужно найти источник.

— Малфой! — уже громче окликает она. — Малфой, ты здесь?

Она оказывается у лестницы и понимает чрезвычайно ясно, что звук далёк из-за того, что идёт сверху. Гермиона чуть было не спотыкается, когда срывается и бежит по лестнице, продолжая освещать себе дорогу палочкой.

— Малфой, я иду, Малфой!

Она приближается, но кричит всё громче, а звук раздаётся снова; Гермиона слышит, как к нему примешивается скрип.

Замерев на пороге комнаты, Гермиона понимает, что скрипят пружины кровати, на которой тело Малфоя подёргивается от конвульсий.

Гермиона ахает, воздух стремительно покидает лёгкие, и в груди пронзительно ёкает. Хочется отвернуться, хочется не смотреть, хочется уйти и забыть.

Малфой мечется по кровати, и всё его тело неестественно изгибается, будто в припадке. Его когда-то белоснежная рубашка разрезана и залита кровью настолько, что глаза обжигает пугающим алым цветом.

Он весь исполосован: грудь, спина, бёдра, даже голени покрыты длинными открытыми ранами. Плоть разорвана до кровавого месива.

Гермиона ощущает, что от Малфоя исходят волны удушающей боли, но он не кричит, а лишь издаёт этот нелепый, пугающий писк сквозь зубы.

Гермиона не знает, сколько проходит времени, пока наконец она не находит в себе сил подойти ближе и попытаться достучаться до него.

— Малфой, что мне сделать? Малфой, пожалуйста, ответь мне!

Она боится дотронуться до него и не знает — Мерлин, совсем не знает! — какое заклинание применить, чтобы остановить его метания. Он продолжает издавать нечленораздельные звуки; его пальцы механическим движением стискивают простыни.

К глазам Гермионы подступают слёзы. Она неуклюже наклоняется и пытается дотронуться до его лица, чувствуя, как крепко сжаты челюсти под её пальцами, как напряжены все мышцы.

На его лице лишь один небольшой порез на скуле, и её пальцы соскальзывают вдоль линии челюсти, пачкаясь в крови.

— Малфой! — почти всхлипывает она и всё-таки старается взять себя в руки. На мгновение отстранившись, Гермиона быстро зажигает несколько свечей в люстре под потолком, а после призывает зелья и, ощущая слёзы на своём лице, вновь дотрагивается до лица Малфоя в попытке разжать зубы и влить Умиротворяющий бальзам.