Цена рестарта – продажа души

Вероника снова сделала запись в дневнике: «Только что я сшила подушку из своих старых пуховиков. Она была некрасива, скорее уродлива, но стоило мне надеть на нее красивую наволочку, как уродство превратилось в красоту, и я сама бы не отличила ее от настоящей подушки из магазина. Следствие: что угодно может быть иллюзией. Вывод: нельзя верить глазам.»

Ника положила ручку и закрыла дневник. Смысла прятать не было, и она не стала утруждать себя этим бесполезным занятием. Девушка взглянула на часы – одиннадцать вечера. Спать совсем не хотелось. Чтобы уснуть, нужно было чем-нибудь себя измотать. Но на этот случай всегда находилось спасительное устройство – смартфон. Через полчаса глаза уже слипались от яркости экрана, а разум туманился от бессвязной глупости мелькавшей все это время ленты новостей. Вероника заснула.

III

/Вероника/

«– Сколько мне еще ждать?

– Ей только шесть. Она еще в детский сад ходит.

– Что такое «детский сад»?

– Бессмысленно спрашивать меня о том, что и так узнаешь в будущем.

– И правда.

Бабушка ведет мою маму в садик. В этой жизни мне быть женщиной. Интересно, я буду похожей на нее?

– Слушай, я знаю, что такое садик.

– Ясно.

Он говорит все с той же интонацией. Ничего не изменилось. Все так же хладнокровен. Наверное, он никогда не удивляется.

Кто он? Откуда я его знаю? Хмм… Голова болит… Странно. Как же все это странно. Я точно помню, как ожидала собственного рождения, сидя на краю деревянной песочницы с каким-то мужчиной, напротив двухэтажного дома своей шестилетней матери, которую моя бабушка уводила утром в детский сад. Погодите-ка! Но это же абсурд! Нонсенс какой-то.

Однако… Так хочется вспомнить имя того человека…

Не знаю, что со мной происходит, но у меня такое ощущение, будто я очень давно знакома с ним, словно чувствуется какая-то связь. Вот только…откуда это ощущение? Черт. Как же его зовут? Я уверена, что мне известно имя…

Стоп!

Зачем мне это? Сейчас мне нужно спать, а не заниматься разгадыванием каких-то снов. Завтра трудный день. Без глупостей. Это просто сон.»

IV

Будильник прозвенел в семь. Вероника встала. Вернее, встало только ее тело, явно не мозг. На автомате она прошла в ванную для утренних процедур, которые никак не помогли проснуться. Затем на кухню. Заглянула в холодильник и взяла яблоко. Родители тоже уже возились в спальне, собираясь на работу. Ника вернулась в комнату – будить Майю в сад. Мысль о детском садике заставила ее вспомнить странный сон и того человека, но она повертела головой и продолжила. Спустя пару минут Майя с недовольным видом тоже шлепала в ванную. Тем временем Вероника решила узнать, нужно ли ей сегодня в школу, и с этой целью зашла в Группу. Ничего. Сообщений об актировке не было. Придется идти. Раздосадованная Ника стала собираться.

Родители подвезли ее к школе, так что идти пешком по морозу не пришлось, что уже радовало. До начала занятий оставалось еще полчаса. Половина подруг к этому времени была в школе. Теперь можно и повеселиться.

Прямо по курсу стояли Катя с Соней. Девочки ярко контрастировали на фоне друг друга. Соня – восточная красавица, как ее часто называли. Узкие раскосые глаза, смуглая кожа, пухлые щеки, длинные темные волосы. Одним словом, азиатка. Катя – ее полная противоположность. Золотистые волосы, светло-голубые глаза и светлая кожа с небольшим количеством веснушек. Когда Вероника смотрела на них, то ей почему-то хотелось сделать их фото и отправить Трампу с Ким Чен Ином. Мол, смотрите, европейцы с азиатами дружат и даже вместе уроки прогуливают. Смешно и грустно. Хотя она понимала, что в тонкостях политики, тем более геополитики, сам черт ногу сломит, и представляла все эти встречи и саммиты «на высшем уровне» ничем иным как спектаклем, в котором есть свое, неизвестное зрителю закулисье, на людях все равно придерживалась общего мнения. Осторожность ведь никогда не помешает. Ника накинулась сзади на Соню:

– Привет, девчонки!

– Ооо, какие люди! Привет, – сказала Катя, обнявшись с Вероникой.

– Привет, Вера, – произнесла Соня, улыбнувшись, отчего Нику слегка передернуло: она не любила, когда ее так называют. Но тем не менее, продолжила с игривой улыбкой:

– Что делали на актировках?

– Да ничего, я дома сидела.

– Я тоже.

– Уроки что ли делали?

– Ага-ага. Конечно. Очень смешно.

– А ты сделала?

– Да.

– Дай списать геометрию по-братски?

– Да, сейчас.

Вероника достает тетрадь и отдает подруге. Это происходило уже сотни раз, но почему-то стало вдруг неприятно. Все с той же улыбкой Вероника произносит:

– Ну, я пойду, а то мне еще к классной зайти надо, ок?

– Да, ага, хорошо.

– Вер, я тоже спишу, ладно?

– Без проблем.

Девушка ушла на третий этаж и села на скамейку в самый безлюдный угол. Достала книгу. Нужно просто подавить эти чувства. Так надо. Так будет проще.

Все кругом бродило, шумело, мелькало. Скамейка была неприятно холодной, но Нике было все равно. Читать что-то расхотелось. Она убрала скучный исторический роман в сумку. Посреди коридора скопилась небольшая толпа подростков. При желании, вслушавшись, можно было различить голоса собравшихся. Вероника стала смотреть. Просто смотреть на людей. Что они делают? Зачем?

Бегут куда-то, говорят.

Она представила, как время перед ней отматывается вперед. Как будто она включила фильм на ускоренный просмотр. Учащиеся мелькают быстрей, быстрей, быстрей. Шум сливается в один непонятный звук.

Еще быстрей.

Люди постепенно стали исчезать. Звук затих. Остались стены.

Вероника подумала, что вроде как люди есть, а вроде как их и нет вовсе.

Звонок.

Она вскочила и опрометью понеслась в кабинет математики.

V

/Вероника/

«Ну вот. Еще и на урок опоздала. Благо, Генриетта Михайловна задержалась. Можно сказать, мне повезло. Все будто душит меня. Не хочу здесь находиться. Ладно, нужно учиться.

– Чтобы начать изучение новой темы, нам необходимо повторить некоторые сведения из планиметрии. Итак, назовите мне аксиомы, которые вы помните из курса девятого класса…

Как же мне все надоело. Я действительно не понимаю, почему все именно так. Как будто при рождении человеку по умолчанию задают определенные настройки, по которым ему предстоит жить. И лишь иллюзия выбора мелькает перед ним неосязаемым призраком мнимой свободы, которой никогда не существовало в действительности.

– Стафеева!

Черт, заметила.

– Да, Генриетта Михайловна.

– В облаках витаешь? Какие аксиомы ты помнишь?

– Параллельные прямые никогда не пересекаются.

– Садись, Вероника.

И что я сейчас ляпнула? Удивительно, но мне даже не стыдно.

Сегодня я не выспалась, как следует. Да и когда я последний раз нормально высыпалась, уже и не вспомню… Заставила себя поесть противную мамину кашу с утра. Эти отвратительные мюсли! Как их вообще люди едят? О. Наконец-то формулы записала. Зачем впустую тратить полурока на отступления и предысторию, если в итоге все по формулам решать – не понимаю. Хорошо, что Киры сегодня нет. Парта в моем полном распоряжении.

– Вероника, иди к доске.

Легкая задачка попалась, как я рада. Не придется голову ломать.

– Молодец. Присаживайся, но больше не отвлекайся на уроке, хорошо?

Зачем вы мне это говорите? С чего в вашей фразе звучат нотки заботы?

– Да, Генриетта Михайловна.

Вам ведь на самом деле все равно. Вы придете домой выпьете чаю, поужинаете, примите душ, ляжете спать и даже не вспомните обо мне. Так и должно быть. Люди настолько привыкли притворяться, что тошно становится. Но еще противнее то, что я ничем от них не отличаюсь, возможно даже лживее многих. Как говорил товарищ Ленин, «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Как точно сказано. Лучше и не придумаешь.