Цена светлой крови

Они молча стояли под сосной, глядя на лунный серп, что поднимался на востоке.

* * *

– Санра, - бормотал Аранна, пробираясь узкой дорожкой к дому, - санра, теокалли... Древность и, несомненно, одиссарская.

Для него, этнографа и историка, эти слова были полны глубокого смысла. Санра, в эпоху Джеданны Первого и Джиллора Воителя, обозначала подразделение одиссарского войска из нескольких сотен бойцов, а в более поздние времена - команду для особых поручений, уже не обязательно военную. Словом «теокалли» в Уделе Одисса называли пирамиды и другие высокие сооружения, расположенные на холмах и искусственных насыпях. Но с течением лег одни слова забывались, другие изменяли смысл, отвечая все более сложным понятиям, ибо мир не становился проще. Мир неизменно двигался вперед; вместо бычьих упряжек появлялись моторные экипажи и воздушные суда, вместо масляных светильников - эммелитовые лампы, вместо посыльных соколов - беспроводная видеосвязь. Теперь под санрой понималась группа лиц, связанных общими интересами, что-то вроде компании или клуба, а теокалли означало высоту, с которой можно бросить взгляд на окружающую местность. Но не только это; применительно к Рикару Аранне, Джумину и их приятелям «теокалли» обретало отвлеченный смысл, так как они обозревали не горы, степи и леса, а тайны настоящего и прошлого. Прикосновение к ним скрашивало скуку, частую спутницу жизни в маленьком городке, едва ли переносимую для натур энергичных, одаренных любопытством и острым умом. Это их объединяло - ум, энергия, любопытство, а еще потребность в общении.

В их сообществе Ират и Джумин Поло занимались проблемой долгожительства, пытаясь отыскать истину в Священных Книгах и старинных хрониках, повествовавших о людях светлой крови, владыках стран Эйпонны, жизнь которых измерялась как минимум столетием. Сведения об этих древних сага- морах были скудными, и далеко не все попало в Сплетение, то есть в общепланетную сеть, доступную логическим машинам. Было известно, что в Тайонеле, Коагле и Мейтассе род долгожителей пресекся три с половиной или четыре века назад, во время гибельных нашествий варваров и династических пертурбаций. Три остальных Великих Дома, Одиссар, Арсолана и Сеннам, пали в эпоху локальных войн, развязанных Аситской империей, либо иссякли из-за малочисленности потомства, не позволявшей светлорожденным создавать семейные пары. Точных сведений об этом не имелось, хотя еще были фамилии, претендовавшие на родственную связь с прежними владыками. Но даже сагамор Сеннама, ведущий родословную от Арг-ап- Каны, являлся обычным человеком - дожив до восьмидесяти лет, он состарился, одряхлел и в любой момент мог переселиться в Великую Пустоту.

Интересы четырех «звездочетов» были связаны с Безымянными Звездами. Вдохновителем этой идеи стал Цонкиди-ако, узревший странный небесный объект еще в юные годы, во время работы в Южном Лизире, в обсерватории «Семпоала». Нрав у уроженцев Юкаты сдержанный, замкнутый, и Цонкиди-ако. не был исключением; по этой ли причине или опасаясь за свою репутацию, он никого не известил о тогдашних наблюдениях. Здесь, в Куате, в «Оке Паннар-са», он считался ведущим ученым, а потому имел гораздо большую свободу и беспрепятственный доступ к инетрументам и логическим машинам. Здесь он нашел помощников и соратников, готовых обсуждать любую гипотезу, самый фантастический проект.

Логр Кадиани, помимо финанеовых дел, был любителем развлечений, переполнявших всемирную сеть в последние десятилетия. Мелги и объемные экраны позволяли играть одному или с партнерами, погружаться в прошлое, в бурные эпохи Первого и Второго Средневековья, воевать и властвовать, общаться с богами или самому стать богом и воздвигнуть иллюзорные миры в любом количестве. Человеку с фантазией только того и надо! Однако у таких забав, если не у всех, то у изрядной части, имелся некий базис, вполне реальный, если верить вычислителям и конетрукторам мелгов. Бродила среди них легенда о Завещании Кайна Джакарры, зашифрованном и укрытом в Сплетении в середине двадцатого века; подобравший ключик к этому секрету мог оказаться владельцем неисчислимых богатств, хранящихся во льдах юга или севера, а может, на дне мирового океана. Кадиани, но собственным его словам, за богатством и властью не гнался, а искал разгадку, движимый любопытством и упрямством; опять же было о чем поговорить с приятелями в «Пестром керравао».

– К достойной компании я прибился, хвала богам!
– буркнул Аранна, переступив порог своего небольшого хогана. В доме, что прятался у подножия прибрежного утеса, было всего две комнаты, опочивальня и просторный жук где он работал. Здесь па полках, в строгом порядке, стояли книги, ларцы со старинными рукописями и деревянные резные статуэтки, а ниже были разложены предметы обихода варварских племен Эй- понны - звериные маски тонома, щиты и дротики киче, пояса п духовые трубки хединази, посуда из раковин и тыкв, вампы, оружие, украшения, изделия из перьев. В одном углу располагался стол с логической машиной, включенной в сеть, и коробками, где лежали памятные нити, в другом - огромный сундук. В сундуке хранилось походное снаряжение: палатка, гамак, карабин, легкая, плотная, защищающая от мошкары одежда, фляги, ножи и наплечные сумки с отделениями для образцов. В своей ипостаси этнографа Рикар Аранна занимался племенами гор и джунглей Нижней Эйпонны; за три десятилетия он исходил Дельту Матери Вод, не раз поднимался и спускался по течению великой реки, жил в деревушках тонома и шиах, гуаров и арахака, странетвовал в горах, в землях воинетвенных шиче, утамара и тазени, и дважды пытался пробраться в Чан- ко. Но безуспешно; в первый раз получил камнем в голову, а во второй - сломался нанятый им винтокрыл. Джунгли были малоприятным местом, а ледяные горы - и того хуже: воздух разреженный, дышать тяжело, нет ни дорог, ни тропинок, ни пищи, а горцы на редкость неприветливы. Возможно, Аранна мог бы заняться чем-нибудь другим, менее опасным - история его родной страны была богата и во многих моментах загадочна. Но все же он предпочитал джунгли, реки, льды и скалы уютным арсоланским городам, великолепным храмам и богатым книгохранилищам. Были, были к тому причины!

Приблизившись к полкам, он сдвинул потайную крышку и извлек из ниши в стене небольшой ларец. Перенес его на стол, смахнул пыль и долго глядел на ларчик, поглаживая деревянные полированные бока. Затем произнес вполголоса:

– Безымянные Звезды, храни их светлый Арсолан! Что они нам принесли, чем одарили? Они там, наверху, а здесь...

Рикар Аранна открыл ларец. Там лежали две сферы величиной с половину кулака. По виду - из яшмы, багрово-красной, в желтых и розовых разводах. Два гладких, идеально отполированных шарика, без щербин, оставленных временем.

Историк прикоснулся к ним ладонями, зажмурился и застыл в напряженной позе, словно желая извлечь из шаров некую таинетвенную эманацию. Ничего не произошло.

Его руки бессильно упали.

* * *

В этот вечер последним до своего жилища добрался Логр Кадиани.

Все четыре года, проведенных в Куате, он снимал особняк на улице Бескрайних Вод. Улица скатывалась с крутого холма к набережной, и по обеим ее сторонам через каждые десять-пятнадцать шагов имелись ступени. Каднани пришлось взбираться на самый верх, хотя выпитое пиво и съеденное мясо таких трудов не одобряли. Разумеется, он мог бы снять хоган у набережной, но это было бы неприлично для финанеиста Банкирского Дома «Шо-Кам». С его положением и доходом он был обязан жить выше всех.

Отдуваясь и придерживая живот с колыхавшимся там пивом, Кадиани взошел на второй этаж, включил свет и с блаженным вздохом опустился в кресло. На полу перед ним стояли два больших экрана, подключенных к мощному мелгу; их серебристые поверхности слабо мерцали, а внизу светились полоски отсчета времени. Одна фиолетовая - в Куате наступила ночь; другая розовая - в Южном Лизире занималось утро. Кадиани глядел на правый экран с розовой полосой, морщил лоб, вздыхал, теребил темную бородку. Его вид и жесты выдавали нерешительность.

Экран вспыхнул, и сквозь серебристую мглу проступило лицо пожилого человека. Широкоскулое, с плоским носом и крупным ртом, оно могло принадлежать кейтабцу, но темная кожа намекала, что к кейтабским предкам добавились коренные лизирцы, батоло или закофу. Волосы мужчины, длинные, черные и прямые, были стянуты налобной повязкой, украшенной алмазами. Он наверняка был знатен и богат.

– Есть новости?
– спросил темнокожий на универсальном арсоланском.

По интересующему нас вопросу - нет, - ответил Кадиани.
– нет, мой лорд.

Его собеседник ощерился, сделавшись похожим на черную пантеру.

– Есть такое, что нам не интересно? Так стоит ли об этом упоминать?

– Думаю, стоит. Цонкиди-ако нашел, что искал. Сегодня он...

Темнокожий прервал Кадиани, небрежно махнув рукой.

– Если в куче мусора есть битая чашка, майя ее непременно откопает... Эти бредни мне не нужны! Что бы ни летало в Чак Мооль, это принадлежит Коатлю, а мы живем на земле. Здесь паши шахты, заводы и энергостанцнн. Ты понял, Логр Кадиани?

– Да, мой господин. Но что я могу поделать? Мы ведь даже не уверены, тот ли это человек... Сама мысль о... ну, ты понимаешь, достойный лорд... сама эта мысль нелепа, невозможна! Это... это...

– Хочешь сказать, те же бредни, что измышления майясского астронома?
– усмехнулся темнокожий.
– Пусть так! Однако напомню, что нам безразлично, кто он такой. Мы хотим выяснить, что он знает. Быть первыми в миг его прозрения, в день, когда сосуд опорожнится! Вот все, что нам необходимо.