Цена светлой крови

Но какие?
– размышлял Джумин. Говорится ли в древней книге о том, что он ищет, о загадочных долгожителях, потомках богов? С одной стороны, это вовсе не обязательно; жизнь и смерть - пространные темы, и многое можно о них поведать, особенно светлому божеству! Гарантий, конечно, нет, но, с другой стороны, как умолчать о столь необычном предмете, о существах, живших полтора столетия? Шестеро богов, если судить по Чилам Баль, отличались редкой основательностью: ничего не запрещая людям и не запугивая их, боги делились с ними мудростью, и на каждый случай, на любую ситуацию было в Священных Книгах что-то полезное. Вот, например: долг сына и долг дочери - проводить давших им жизнь в последний путь...

Вздохнув, он снова обратился к рукописи. Что есть бог?
– вопрошал Арсолан на ее страницах и давал ответ: существо, наделенное бессмертием, силой и мудростью. Текст точно повторялся в Пятикнижии.

В том, что боги мудры и бессмертны, у Джумина не было сомнений - другое дело, существуют ли они? Вселенная прекрасно обходилась без богов - галактикам, звездам и планетам, равно как живым созданиям, исключая человека, боги были не нужны Скорее всего, боги и религия являлись таким же изобретшем людей, как математика или письменность; математика объясняла, как вычислять то и это, а религия - как себя вести, чтобы не уподобиться животному.

Арсолан - или неведомый мудрец, потрудившийся над Книгой Тайн, - это знал. Определенно знал! Ибо сказано на золотых Титах: что есть человек? Существо, наделенное телом, свободой и разумом. И дальше: что есть разум? Свет минувшего в кристалле будущих свершений. Что есть плоть? Драгоценное вместилище разума. Что есть свобода? Право распоряжаться своим телом и разумом, жить или умереть по собственной воле.

Те же слова один в один повторялись в Пятикнижии. Ни пропусков, ни искажений... После них в современном издании шла речь о могуществе и власти. Задумчиво хмурясь, Джумин проча i ал эти вопросы и ответы:

Кто всемогущ? Тот, кто познал силу разума. Он знает: чтобы воздвиглось новое, должно рухнуть старое. На чем зиждется власть? На согласии между правителем и народом.

Он заглянул в старинную рукопись и вздрогнул: там, перед вопросом о могуществе, был текст, отсутствующий в Пятикнижии. На мгновение причудливые майясские буквы заплясали перед глазами Джумииа, будто пустившись в веселый танец чиа-каш, но он призвал их к порядку усилием воли. Его взгляд скользнул по строчкам; золотые знаки покорно сложились в слова, слова превратились в фразы, и смысл написанного запечатлелся в сознании Джумина.

Возглас удивления слетел с его губ. Боги и правда отличались основательностью: сказав о человеке, о его разуме и плоти, о свободе распоряжаться тем и другим, могли ли они умолчать о дарованных ему годах? Конечно, они не забыли об этом! Они сказали даже больше, чем мог надеяться Джумин.

Он прочитал это место вслух. Звуки древнего языка Юкаты, то резкие, щелкающие, то плавные, как медленное течение вод, таяли в теплом весеннем воздухе.

– Каков срок человеческой жизни? Тридцать лет, и еще тридцать, и, быть может, еще десять... Бы же, избранники богов, будете одарены годами вдвое и в трое против других людей, но появятся среди вас такие, чей срок будет вдвое и втрое дольше вашего. Не завидуйте им, ибо тяжела их участь: долгая жизнь на излете своем жжет огнем ненависти и горька, словно земляной плод. Горечь эту понесут они людям словно посев зла; немногим суждено, не очерствев сердцем, справиться с болыо утрат и сохранить в себе человека...

Темное место, решил Джумин. Ясно, почему этот текст изъяли - кто из храмовых служителей сможет растолковать его верующим? Кто объяснит, что были, как утверждает непогрешимая Книга, избранники богов, жившие по два столетия? В рациональный век науки это кажется нелепостью... Да и в нормальном сроке жизни есть ошибка - люди живут теперь дольше семидесяти лет. Конечно, в среднем, подумал он, вздыхая; отец умирает в шестьдесят восемь, а вот Грзе - за девяносто...

Печаль, охватившая Джумина, была искренней, по все же ее сменило чувство торжества. Долгожительство... За несколько лет он просмотрел массу источников, все, что нашлось в Сплетении, включая ряд старинныхе хроник, но повсюду были лишь намеки - мифы, легенды, сказания о сагаморах Первого и Второго Средневековья, о владыке Арсоланы Че Чантаре, о воителе Джиллоре Одиссарском и его брате Дженнаке Мореходе, о Джемине Великом Строителе, сыне Чоллы Арсоланки, который замирил Риканну и стал ее владыкой. В «Трактате о загадочных исчезновениях», принадлежащем Ангиру из Хайана, говорилось, что тар Дженпак будто бы умер в конце семнадцатого века, а первый морской поход в Лизйр и Иберу, тоже под его водительством, случился в 1532 году, в начале Второго Средневековья. Но значит ли это, что Дженнак прожил два столетия? Разумеется, нет; Дженнак, о котором писал Ангир, мог оказаться совсем другой личностью - например, внуком Морехода. Сведения о Джемине были более точными - в хрониках «Завоевание Риканны» утверждалось, что он прожил 132 года и почил в мире и славе в своей столице Сериди, где и стоит по саргофаг. Саргофаг там действительно был, но остальное казалось очень сомнительным - хронику составили двести лет назад арсоланские жрецы, почитавшие род сагамора не меньше, чем шестерых богов, а потому склонные к преувеличениям Как, впрочем, и другие люди, много, много более трезвые - например, считалось, что Банкирский Дом «Великий Арсолан» был основан потомками Строителя Джемина. Семейное предание?.. Или правда?.. Отец и Никлес брились, но борода у того и другого была редкой, а у Джумнма вообще не росла. Значит, была в их семье эйпонская кровь! Старый Катри Джума на сей счет помалкивал, а брат Никлес безмерно гордился их происхождением и, беседуя с Джумииом по видеосвязи, иногда напоминал, что имя ему дали в честь потомка арсоланских сагаморов.

Мифы, легенды, игры тщеславия! Но вот - подтверждение, по всяком случае в том, что касается владык: вы, избранники богов, будете одарены годами вдвое и втрое против других людей... Прочее же непонятно, подумал Джумин. Если верить Книге Тайн, были среди избранников такие, коим отпущено пять или шесть веков, а это явный перебор. Этого быть не может! Или может?.. А вдобавок еще эти странные фразы о горечи и ненависти, о боли утрат и посеве зла... Кому они адресованы? И что они значат?

Предупреждение, внезапно догадался он, предупреждение. Джумии не знал, откуда явилась эта мысль, по был уверен в ее справедливости. Откинувшись на спинку сиденья, он замер, не спуская глаз с древней рукописи. Бессчетные годы проходили перед ним, словно ему самому довелось их прожить - четыреста лет Первого Средневековья, триста - Второго, и даже, быть может, тысячелетнюю Древность... Человек, чья жизнь столь длинна, многое теряет, мелькнуло у него в голове. Родители это естественная утрата, но даже она причиняет горе. Что же говорить о друзьях и возлюбленных? О детях, внуках и младших родичах? Каково это - знать, что любой из дорогих и близких скончается раньше тебя, и ты, проводив его на погребальный костер, будешь искать новую привязанность? Будешь вынужден это сделать, чтобы не остаться в одиночестве, в холодном доме, не согретом любовью... Но, отыскав ее, вкусив ее тепло, ты все равно несчастен, ибо знаешь - недолог отпущенный срок... Поистине трудно не ожесточиться, не возненавидеть род людской! Ведь люди определенно виноваты - в том, что так мало живут, так быстро умирают!

«Завтра, в День Пчелы, я расскажу об этом, - подумал Джумин.
– Расскажу о свидетельстве, найденном в древней книге, и о том, как я его понял. Расскажу, что в долгой жизни не только счастье, но и горе - кто знает, чего больше!»

Но рассказывать об этом ему не пришлось. Утром Никлес сообщил о смерти отца, и Джумин, сев на воздушный корабль, вылетел в Большие Башни, а оттуда - в Ханай.

* * *

Для Логра Кадиани эта ночь была наполнена трудами, но отнюдь не на пользу Банкирскому Дому «Шо-Кам». Будучи в банке вторым человеком, он мог располагать своим временем и появлялся на службе в те дни, когда ему хотелось. Не затем его прислали в Куат, чтобы росли доходы «Шо-Кама» - этим вполне успешно занимался управляющий О’Ткара. У Кадиани же была другая миссия, о которой его начальник имел смутное представление, но не сомневался в ее важности.

О’Ткара, мужчина не слишком любопытный и умудреный возрастом, в чужие дела не лез. Происходил он не из кейтабцев, как можно было бы решить, узнав его имя, а являлся потомком мореходов с Пайэрта, обосновавшихся в Южном Лизире еще в те времена, когда там распахивали целину и дрались с немирными чернокожими. С той поры много воды утекло и многое переменилось. Южный Лизир стал страной больших возможностей, чему способствовали алмазные копи, залежи медноникелевых руд, заводы с машинами Ута, неисчислимые стада Г ха ко», а главное - предприимчивость населения. Эта черта была кейтабекой, но к ней добавились упорство тайонельцев, сила сеннамитов, хитрость одиссарцев и другие качества, коими обладали переселенцы из Эйпонны. Что касается местных племен, то от них лизирцы унаследовали воинетвенность, а в некоторых случаях - курчавые волосы и темную кожу. Однако кейтабские привычки доминировали, и, не ограничиваясь собственной изрядной территорией, предприниматели из Южного Лизира расползлись по всем краям, где удавалось вложить капиталы с особой выгодой. Так что Банкирский Дом «Шо-Кам» не был исключением.

... Пальцы Кадиани проворно бегали по клавишам игровой приставки, на экранах перед ним шли в атаку одиссарские воины в старинных панцирях из черепашьих щитков, мчались, потрясая сопорами, тасситы на огромных косматых быках, маршировали мрачные атлийцы, а тайонельские Дети Волка натягивали тетину упругих луков. Он прошел первый, второй и третий уровни, разгромив со своим одиссарским воинством державы Первого Средневековья, то есть Тайонел, Коатль и Мейтассу; следующий этап, четвертый, был посвящен экспансии в Риканну, где Великий Сахем покорил диких бритунцев и иберов. Играя за него, Кадиани справился с этой задачей и основал два города, Сериди и Лойдах. Теперь настала очередь кровожадных пиратов мхази и грозных суровых норелгов, которых полагалось привести к покорности, чтобы добраться до таинетвенной пещеры на острове близ берегов Атали. Луна за окном еще не успела пройти зенит, как Кадиани победил и этих варваров, перебравшись па пятый уровень. Тут он очутился в уже знакомом месте, под темными нависшими сводами, перед внушительным, плотно закрытым сундуком из розового дуба; все это виднелось на левом экране, а на правом маячила крышка сундука в увеличенном изображении и требование ввести пароль.

В этот момент Кадиани остановился, чтобы поразмыслнеь. Он знал, что пароль не является комбинацией цифр - это проверяли многократно при помощи дешифраторов, перебиравших числа с огромной скоростью. Не был пароль и каким-то словом на одном из эйпонских или риканских языков; эту гипотезу точно не доказали, но за последние десятилетия, с тех пор, как в Сплетении появились словари и программы перевода, подобрать нужное слово не составляло труда. Несомненно, конструктор модуля, включенного в игры с поиском сокровищ, такой вариант предусмотрел и выбрал нечто более надежное - фразу или даже более обширный текст. Это тоже проверялось, как любителями игр, так и профессионалами; в основном, подставляли притчи из Пятикнижия и других старинных текстов, но безуспешно. Попытки взломать модуль-ядро, чтобы извлечь оттуда код, также ничего не дали - модуль при этом самоуничтожался. Видно, с умом его делали!