Цена времени. Книга 2

— Лови, командир! В них не покусает. — Я с благодарностью принял столь полезную вещь и, быстро нацепив их, открыл клетку. Крыса высунула из тени свою острую морду, активно принюхиваясь. Я тут же придавил её руками к стенке и достал. Тяжёлая, килограмма три, она одним своим видом давала понять, почему в этой местности иногда так туго с провизией. Однако долго рассматривать объект амбарной фауны у меня не было ни сил ни желания, а потому я быстро, но аккуратно запихнул её в ящик, в котором она едва ли могла развернуться. Впрочем, высокие края чашки, скорее даже кубка, позволяли не беспокоиться за содержимое. Стянув рукавицы, я развязал горловину горшка и сначала плеснул немного кислоты в отдельную глиняную чашку. Уж слишком неудобно было держать на весу десяти килограммовый сосуд и одновременно отмерять нужный объем вылитого.

— Федя, помоги-ка мне, — Я протянул сержанту деревянную крышку куба. — Как только я скажу — закрываешь ящик и все отходим на несколько шагов. — Я взял стакан и медленно поднёс его к горловине приклеенной чашки. Словно почувствовав важность момента, крыса лишь вздымала грудь на вдохе, но не двигалась. Одним резким движением я опрокинул стакан. Раздалось резкое шипение, по руке прошло тепло от начавшейся реакции. Я быстро вынул руку и поставил пустой стакан на стол.

— Давай! — Фёдор накрыл ящик крышкой и мы бегом отошли от разом ставшего опасным куба.

Ждали долго. Я решил лишний раз не рисковать и не приближаться к объекту эксперимента. Через пять минут ожидание мне надоело и я, задержав дыхание и на всякий случай прикрыв рукавом дыхательные пути. Подбежав, я открыл крышку и, не заглядывая внутрь, снова отбежал на безопасную дистанцию. Ещё через пять минут, когда вся опасность уж точно миновала, мы все вместе подошли к ящику. Я заглянул внутрь. Громадная туша крысы лежала неподвижно и я, наплевав на все правила, взял животное за шкирку и победно продемонстрировал отряду. Эмоции у всех были примерно схожие: кто-то был восхищён, кто-то — искренне удивлён и озадачен. Но не у кого в глазах не было страха. Все понимали, что это, вероятно — будущее оружие победы. Может быть, не в этой войне, но в следующих уж точно.

В порыве бурных обсуждений я не заметил, как настал вечер. Пора топать в гости, на званный ужин. Прихватив с собой Ивана, как личного адъютанта и Лаврентия, как блестящего контрразведчика, я стал собираться. С собой взял лишь всё необходимое для того, чтобы показать силу химии местным воякам и максимально приближенно настроенную пародию на гитару чтобы разбавить возможную томность вечера. Вообще я не одобрял никакие гулянки в военное время. Но, похоже, высшие чины армии были иного мнения и в быстрой победе нисколько не сомневались.

Мы вошли в узкие, буквально три метра шириной, ворота деревянной крепости-детинца. Внутри, как я и ожидал, расположилось всего несколько небольших зданий. На общем фоне выделялся длинный дом, снаружи напоминающий казарму. Услужливые стражники, больше напоминающие крестьян с копьями, объяснили, что нам туда и надо. Интересно, я почему-то представлял себе русский пир исключительно под открытым небом. В таком случае эксперимент может нести непосредственную опасность. Ведь хоть какая-то вентиляция в домах почти никогда не предусматривалась, а когда получившийся газ расселиться, я не знал. Да и неизвестно, как отреагируют на подобный опыт поддатые вояки. Если в Михаиле с Алексеем я уверен, то вот остальные у меня вызывали сомнения. Нет, нельзя сейчас вот так вот с корабля на бал прыгать. Лучше пока повременить с радикальным прогрессорством и ограничиться современными песенками, которые наверняка должны взбудоражить неизбалованного слушателя.

— Вот что, ребята, — Обратился я к Ивану и Лаврентию. — Давайте-ка лучше не будем всем подряд этот фокус показывать. Вы топайте в лагерь, это всё оставьте в моей палатке и потихоньку готовьтесь к выходу. — Бойцы молча кивнули и двинулись к воротам. Я же набрал воздуха в грудь и дёрнул массивную деревянную дверь.

Внутри длинного здания, как оказалось, было всего две комнаты. Маленькая, вроде прихожей или горницы и большой зал с выстроенными буквой «П» столами, с внешней стороны которых восседали пирующие. Дверей меж этими комнатами не было, а потому как только я вошёл, мне в нос ударил резкая смесь запахов. В основном это был запах перегара и пота, однако присутствовали, несомненно и другие, не менее неприятные ароматы. Похоже, пир в самом разгаре. Из большого зала слышалась редкая струнная игра и весёлое пение. Я заглянул внутрь, где мне открылась картина маслом: трое оборванцев с заросшими бородой лицами отплясывали по середине комнаты, а один, сидя на табуретке, что-то отыгрывал на, судя по всему, гуслях. «Ну, приехала дерёвня в город» — Подумал я, перед тем как осознал, что городом тут и не пахнет. Столы чуть ли не ломились от обилия еды. Да, вся она была не очень разнообразна. Но зато её было много. За столами сидело порядка полусотни человек. Большинство из них, судя по всему, уже изрядно накидалось и вело беседу меж собой «навеселе». Моего появления никто не заметил. Ну и хорошо. Я взглядом нашёл Алексея и, подлетев к нему, занял свободное место рядом.

— О, Саша! — Абсолютно трезвым голосом воскликнул он. — Рад тебя видеть.

— Ты не представляешь, как я рад! Не понимаю, как можно вот так вот напиться брагой да пивом? — Я ещё раз оглядел зал. Глаза мои зацепились за тучную фигуру Михаила. Он, с красным носом и щеками, вёл активную и, скорее всего, абсолютно невнятную беседу со своим соседом, который, судя по всему, был не в лучшем состоянии. Нет, нельзя сказать, что все они напились в стельку, но определённый градус в крови почти каждого чувствовался. Кстати, Алексей подобным не отличался. — А ты чего, не пьющий? — Поинтересовался я у сотника.

— Почему же? — Хохотнул он. — Ежели за победу, да за здоровье, так я не откажусь. А вот так, — Он неопределённо кивнул головой, — Это уметь надо. Кстати, а это у тебя чего? — Он указал на мой инструмент, который я до этого инстинктивно прижимал к себе.

— Это? — Я задумался. Ну вот не ляпнешь же, что гитара. А истинного названия инструмента я не знал. — Ну, считай те же гусли. Только лучше!

— Да ну прям уж лучше? — Он скептически глянул на инструмент.

— Я тебе говорю! Только тут уметь надо. — Я назидательно качнул головой.

— Ну так покажи. — Усмехнулся сотник.

— Так у вас, я погляжу, своя программа. — Указал я на танцующих скоморохов.

— Ой, да эти шуты ни черта не умеют. — Отмахнулся Алексей. — Это ж разве музыка? — Он взял со стола пустую миску и швырнул её в гусляра. «Однако, трёх очковый.» — подумал я. "Музыкант" перестал играть, а все, кто видели филигранный бросок, залились пьяным смехом. Похоже, эти клоуны всем уже порядком надоели и если не Алексей, то кто-то другой обязательно бы их прогнал. — Пшли вон, скоморохи несчастные! — Грубовато, но в целом я с ним согласен. Играли и плясали они откровенно уныло. — Народ, этот славный муж — Александр. Он с моей сотни. Я могу с уверенностью сказать, что он один из лучших воинов в полку. — Я встал и неопределённо кивнул, приветствуя всех. Конечно, многим не было до меня дела и лишь знающие меня уважительно кивнули. Что ж, пора бы и обратить внимание на свою персону. Пользуясь относительной тишиной, я провёл по странам на аккорде Am. Десятки пар глаза удивлённо зыркнули в мою сторону. Что ж, самое время. Я дважды отыграл бой-четвёрку с глушением, чем вызвал ещё больше внимания. Сейчас лишь несколько оплотов истинных пьянчуг продолжали тихо бурагозить. Что бы им такое сыграть для начала? Ну, пьяным солдатам много смысла, наверное, не нужно. Хотя они его и трезвыми-то не поймут. Что ж, извините Виктор Робертович, но напишите, в случае чего, что-нибудь другое. Простенькое Am-C-Dm-G для начала в самый раз.

Белый снег, серый лед,

На растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней -

Город в дорожной петле.

А над городом плывут облака,

Закрывая небесный свет.

А над городом — желтый дым,

Городу две тысячи лет,

Прожитых под светом Звезды

По имени Солнце…

И две тысячи лет — война,

Война без особых причин.

Война — дело молодых,

Лекарство против морщин.

Красная, красная кровь -

Через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива

И согрета лучами Звезды

По имени Солнце…

Последний куплет я решил не исполнять, поскольку уже к концу первого абсолютно все в зале буравили меня своими взглядами. Когда я закончил, на мгновение повисла звенящая тишина, вскоре прерванная сначала разрозненными, а после и более организованными аплодисментами.

— Давай ещё раз! — Выкрикнул кто-то с другого конца стола. Все поголовно поддержали его и мне пришлось отыграть одну из известнейших композиций Цоя ещё раз. А потом ещё раз. И ещё. И ещё. Ровно до тех пор, пока толпа не заучила слова песни и не стала петь сама. Пальцы левой руки с непривычки сильно болели. В итоге весь оставшийся вечер пьяная компания в один голос напевала по кругу строки группы «Кино». Разумеется, уже без моего музыкального сопровождения.