Цена времени. Книга 2

— Но всё оказалось не так просто. Единственный уцелевший кирасир, недавно пришедший в себя, рассказал, что их отряд влетел на холм и атаковал врага, но… Это оказались не русские.

— То есть как? — Истерически хохотнул Олаф.

— Как я понял, они пересадили на свободных лошадей наших же пушкарей. — Генерал тяжело сглотнул. Его господин же наконец открыто рассмеялся.

— Вот же… Ох, ну, повеселил! Если захватим их генерала — я его сделаю своим помощником. Такое придумать — надо и правда гением быть.

— Потом, как он рассказывает, в их сторону прилетело больше десятка горящих стрел. Какая-то куча ткани вспыхнула уж очень быстро, а в следующее мгновение прогремел мощный взрыв. Ну а дальше вы, господин, и сами знаете…

— Порох рванул. — Констатировал очевидное правитель. — Левая группа армии разгромлена, часть дорогущей артиллерии, так необходимой нам для взятия Новгорода, уничтожена, сотня кирасиров перестала существовать, а гордые мушкетeры были опущены на землю находчивыми русами… — Он ещё немного посидел в немой задумчивости, после чего в очередной раз наклонился, не вставая при этом со стула, и вновь что-то взял в правую руку. — Спасибо, генерал Лукас. — Тот малость посветлел и даже поднял до этого позорно опущенную голову. — Шведское королевство более не нуждается в ваших услугах. — Он не вставая совершил короткий замах и в следующее мгновение в горле генерала уже торчал второй конец обоюдоострого метательного ножа. Обмякшее тело упало, глухо звякнув кольчугой.

Олаф подождал, пока невозмутимые хускарлы его личной охраны не уберут тело из палатки, после чего шумно вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Хочешь сделать хорошо — сделай это сам. — Он побарабанил по столу пальцами, размышляя над ситуацией. — Похоже, не такие уж эти русские и дикари.

Интерлюдия. Александр.

Люди устали. Остатки некогда внушающей (исключительно из-за своей численности) армии из последних сил добрели до безопасного места у берега неширокой речушки. Все безоговорочно стали валиться на землю. Но только не мои гвардейцы. Хоть они и устали не меньше даже в силу своего откровенно молодого возраста. Абсолютное большинство имело мелкие кровоточащие раны, которые не получилось закрыть или из-за отсутствия практического опыта наложения бинтов, или от отсутствия таковых вообще. Но среди этого абсолюта не было моих подчинённых из числа гвардейцев. Разумеется, я не стал бы считать приемлемой перевязкой закрытие открытой раны грязной тряпкой, которая наверняка занесёт в кровь инфекцию и вскоре убьёт раненного.

— Стой, привал! — Отдал я долгожданную команду. Первая пятёрка — на вас лагерь. Вторая пятёрка — ко мне! — Отряд зашевелился бодрее и вскоре передо мной уже устало топтались пятеро бойцов со своим сержантом. Однако меня сейчас больше интересовал именно рядовой Лаврентий, явно готовый прямо сейчас рухнуть на землю.

— Командир, вторая пятeрка первого взвода по вашему приказанию построена. — Как мог отчеканил Елисей.

— Отставить, сержант. Спасибо. — Я ободряюще кивнул ему. — Устали… — То ли спросил, то ли констатировал я.

— Никак нет! — Максимально бодро постарались ответить они, хотя я всё прекрасно видел.

— Понимаю. Я всё понимаю, ребят, но сейчас нужно ещё немного поработать. Вы все большое молодцы. Родина гордится вами! — На этих словах все поголовно вытянулись, наполняясь гордостью, хоть это для них и было весьма непросто. — Вольно, бойцы! Это сейчас ни к чему. Посмотрите, — Я указал в сторону остальной армии. — ваши боевые соратники сейчас в ужасном положении. Все они сражались на передовой, смотря в лицо смерти. Но среди нет лекарей и ничего о качественных перевязках они не знают. Если им не помочь — они наверняка умрут от грязи в ранах и потери крови. Вот так вот, бессмысленно. Не разменивая жизнь на врага, не защищая свой дом и свою страну. А просто сгниют в этом лесу уже завтра. — Я заметил, как слегка побледнели лица бойцов. — Но вы можете спасти многих. Я учил вас этому, а рядовой Лаврентий знает где-то даже больше моего. Берите все бинты, спирт, всё, что нужно. Помогайте сначала самым тяжeлым. Без нашей помощи армии не будет. И смысла тоже во всём этом не будет. И борьба окажется мертва. — Не дожидаясь приказа, гвардейцы рванули к ближайшей повозке, разбирая импровизированные аптечки и разбегаясь по лагерю с новыми силами.

Само собой, имея в запасе такое небольшое количество людей обслужить несколько тысяч раненых — просто невыполнимая задача. Однако мы работали на пределе своих возможностей спасая сначала самых тяжелых бойцов. Хотя, конечно, самые тяжeлые остались на поле битвы, которое мы были вынуждены оставить за врагом.

К сожалению, я не смог научить всех зашивать раны, хотя и сам этим навыком владел лишь на начальном уровне. А вот Лаврентий, как оказалось, этому обучен. Он носился с одного конца лагеря в другой, накладывая повязки и довольно-таки умело штопая раны. Наскоро обустроив лагерь, к нам вскоре присоединилась и первая пятёрка, также слышавшая мою речь.

Сам я лично перевязал двадцать одного пациента и судорожно зашил рваные раны ещё трeм. Последнее мне давалось с трудом и лишь оперируя третьего пациента я действовал более уверенно. Что удивительно, среди двадцати четырёх моих раненых оказались двое сотников, один из которых примкнул ко мне и моему «недозаговору» против невежества Михаила. Ему массивная пуля мушкета попала в бедро, лишь чудом не задев кость и размозжив большую часть мягких тканей. Я не знал, что будет с такой раной, но всё же сделал всё от меня зависящее. В ином случае он всё равно скончался бы, а так хоть есть шанс.

Кстати говоря, сам воевода так же получил тяжeлые раны, так как сражался в первых рядах. Его состояние критическое и никаких гарантий я давать не могу. Однако жизнь его, безусловно, является гарантией хоть какой-то сплочённости армии.

— Как наши дела? — Устало поинтересовался Максим, когда я, закончив с последним на сегодня раненым, присел у костра.

— Ужасно, — Вытирая руки, выдохнул я. — Две трети личного состава вышли из строя, одна вторая — безовозвратно. Итого боеспособных частей… — Я задумался. — не более десяти тысяч.

— Против?

— Против более чем двадцати тысяч противников. — Я бессильно откинулся на желтеющую траву. — А что с артиллерией?

— Шесть орудий способны вести бой. — После недолгой паузы ответил Максим.

— Неужели их контрбатарейная борьба оказалась настолько эффективной? — Выдавил я из себя эмоцию удивления.

— Да куда уж там! У них разброс по вертикали громадный, по нам ни разу даже близко не попали. — Он глубоко вздохнул. — Четыре орудия мы оставили с разорванными стволами прямо там же.

— Как так?

— А вот так вот! Как оказалось, эти неучи даже отмеренных зарядов пороха не имеют, а всё на глаз сыпят. — Он искренне сплюнул, высказав свою неприязнь к местному архаизму не самым понятным и цензурным способом. — Когда мы вышли на скорость чуть меньше выстрела в минуту, остальные расчёты стали посматривать на нас, начали ускоряться, торопиться. В итоге и без того небезопасное мероприятие привело к таким потерям.

— Жертвы есть? — Спросил я, хотя положительный ответ, пожалуй, был очевиден.

— Пятерых на месте убило. Ещё четверо скончались во время отступления. Остальные легко ранены, я их уже залатал. — Мы ещё с минуту постояли, обдумывая ситуацию. — Эх, нам бы годик подготовки, да власти над этой… Недоармией. Мы бы тогда…

— Погодь, Макс. — Я обратил внимание на собирающуюся кучку людей не далеко от нас и постоянно косившуюся в нашу сторону. Максим тоже заметил эту внезапно появившуюся толпу, уже двинувшуюся в нашу сторону и бесцеремонно распахнул кобуру, вынув пистолет. — Ты чего это?