Цена времени. Книга 2

— Совершенно натюрлих… — Протянул я.

— Снова язык коверкаешь? — Влез между нами Генрих. У меня от неожиданности даже соломинка изо рта выпала.

— Ну, Майер, с тобой в разведку не сходишь. — Шутливо толкнул я в плечо друга. — Лейтенант, какой делаем вывод из увиденного?

— Похоже, передовой отряд, вроде нашего. — Пожал плечами Иван.

— Та-ак, а делаем мы что? — Я подводил невероятно молодого офицера к правильной мысли, но Майер нетерпеливо влез в диалог.

— Так ясно что — бить их надо!

— Нет, — Закачал головой Ваня, — прямо атаковать их нельзя.

— Почему же? — Подначил его я.

— Судя по экипировке — они добрые воины, с которыми даже будучи в большинстве сталкиваться опасно. Но…

— Но?

— Но и оставлять их нельзя, потому как наша цель — отсрочить столкновение двух армий.

— Поэтому нужно что?

— Поставить их в такие условия, в которых они не смогут использовать свои сильные стороны. — Разразился он ворохом новых слов.

— О как! — Поднял я палец вверх, глянув на Генриха. Тот в ответ лишь криво усмехнулся.

Дорога здесь была одна, а потому предсказание дальнейшего маршрута движения передового отряда стало задачей скорее тривиальной. Тропа через пол версты поворачивала в густой ельник. По обочинам раскинулись кустарники, оставляя лишь два пути: вперёд и назад. Идеальное место для засады, чем мы и поспешили воспользоваться. Одна пятёрка слева, одна справа. По идее противник не должен успеть даже испугаться. Однако чтобы повысить шансы на успех, следует ещё и как-то остановить неприятеля, для того, чтобы повысить точность обстрела с флангов. Вот как: раньше никогда не считал себя тактическим гением, а теперь идеи для успешной засады так льются рекой!

Интерлюдия. Командир шведского авангарда.

Вот уже больше двух недель мы ускоренным маршем движемся вглубь бескрайней страны со странным названием Русь. Нет, конечно, в школе я что-то слышал об этих, землях на востоке, но никогда бы не подумал, что есть такая большая земля. Клянусь всеми богами: за это время можно было бы дойти от родного Стокгольма до Копенгагена и, вероятно, уже свернуть обратно. А мы тут всё идём, идём и, как ни странно, идём. И хоть бы какой городишко подвернулся! Но нет, сплошные деревни да остроги, с ощетинившимся гарнизоном. Где же этот пышущий богатством Новгород, по всем приданиям построенный нашими далёкими предками, который так хочет взять король? Да, не так я, сын Шведского дворянина, представлял славный поход на Русь.

Конечно, для хорошего воина двухнедельный поход по сути — дело плевое, но вот только и я, и остальные в моём отряде авангарда уже устали отбивать зад с утра до вечера в седле, наблюдая за приевшимися пейзажами лесов, болот и озёр, сменяющимися с текучей вялостью, а потом жевать не менее приевшуюся солонину. В других походах мы через день или на городишко какой натыкались, в котором и поесть нормально можно, и выпить, и… Ну, в общем, много чего ещё. Ну и биться проходилось, конечно. Однако даже самую кровавую сечу я, наверное, предпочту больше, чем двухнедельное прозябание в жестком седле.

Мы все утомлены этим однообразием, боевой дух неуклонно падает. Черт, а это ещё что за kukjaveler? Навстречу нашему отряду ехало двое всадников. Одеты, прямо скажем, богато. У одного блестящие нагрудник и шлем с забралом, а у второго всего лишь стёганка, но весьма недурная. Зато у второго есть арбалет, чего нет у первого. У обоих в ножнах по клинку, а за спинами копья и небольшие щиты. Судя по всему воины.

— Эй, вы кто такие? — Эти двое переглянулись и тот, что в блестящем доспехе выкрикнул что-то на ломаном датском. Вот же дьявол! Сколько провёл в походе на Копенгаген, а языка так и не узнал. — Лукас! — Окликнул я единственного мало-мальски понимающего на языке датчан воина. — переведи! — Рослый муж подъехал поближе и стал вслушиваться в речь. Потом что-то спросил и наконец заговорил на понятном мне языке.

— Они приветствуют славных шведских воинов и говорят, что находились в русской армии на задании от самого Олафа и теперь тайно сбежали, прихватив с собой казну их ярла. — Подтверждая его слова, воин с арбалетом продемонстрировал мне увесистый мешок на пару лиспудов весом, который в его руках заманчиво зазвенел.

Интерлюдия. Александр.

Усатый вожак снова что-то сказал своему переводчику, а тот гаркнул что-то уже нам. Теперь Генрих должен был перевести ответ мне. Вообще довольно комично получилось, ведь разговор, по сути, ведётся сейчас сразу на четырёх языках. Когда мы сблизились с их передовым отрядом, я наконец смог более детально их осмотреть. Удивительно, но в их обмундировании даже проглядывалось некое единообразие и стандартизация: стальной нагрудник, меч в ножнах и шлем, чем-то напоминающий конкистадорский. Он также имел некое возвышение, призванное, наверняка, отражать удары с верхней полусферы, уводя их вскользь, защищая голову.

Одежда, не являющаяся бронёй, также впечатляла: высокие конные сапоги, которые в даже в Новгороде днём с огнём не сыщешь, толстые, широкие, едино тёмные штаны, аккуратно заправленные в них и светлые то-ли рубаха, то ли жилет, надеваемые под нагрудник. В общем, этих воинов можно смело приписать к элите армии. Пожалуй, даже гвардии. И вот эта самая элита сейчас смотрела на нас с Генрихом, как на беспомощных хомячков. Ну это ничего-о-о. Вон, у их вожака, считай, мой размерчик. Как раз обновку себе возьму. А то как-то не солидно бить иноземных узурпаторов в древней стёганке. В такой, наверное, ещё Царьград брали, а я тут, видишь ли, на заре пороха в ней щеголяю.

— А почему он не знает языка? — Командир кивнул в мою сторону.

— А я и не из ваших! — После недолгой паузы бросил я. Это мы приняли за своего рода сигнал: Когда я заговорю в полный голос — мы нападём. Шведы переглянулись, нахмурив брови. С небольшим запозданием из кустов с обеих сторон послышался ни с чем несравнимый стрёкот арбалетных выстрелов, а ещё через долю секунды прямо в висок стоящему в пяти метрах от меня командира отряда прилетел болт с тупым наконечником. Шлем, разумеется, не смог погасить столь сильного дробящего удара, от чего он клюнул носом и завалился в сторону. Это тоже заранее подготовленная фишка. Самый лучший снайпер, то есть Елисей, получил задачу оглушающим болтом выбить командира противника из строя. Убивать такую важную цель сразу, без допроса, было бы чересчур кощунственным, а потому мы решили взять его живым.

В этот же момент уже остроголовые наконечники стали находить свои цели. В том, чтобы попасть в фактически неподвижную цель с такой плёвой дистанции не было ничего сложного, а потому уже в следующее мгновение живыми и боеспособными остались лишь двое из десяти. От неожиданности они замешкались, но, опомнившись, рванули наутёк. Однако какая засада без перекрытых путей отступления? Трое отстрелявшихся бойцов, находящихся дальше всего от нас, встали на пути отступающих и, метнув свои сулицы, выбили одного из бедолаг из седла. Тот пролетел с дротиком в теле метра три, прежде чем наконец встретился с пыльной землёй. Шансов на выживание — никаких. Второй и, по совместительству, последний натянул поводья, завидев сверкающие наконечники копий из-за круглых щитов. Он стал судорожно оглядываться, но вот уже из кустов с обеих сторон стали выходить остальные бойцы. Послышался очередной щелчок тетивы и я, словно в замедленной съёмке увидел ещё один, молниеносно, но всё же не так быстро, как классический, летящий тупоголовый, оглушающий болт. Изначальная траектория предполагала попадание во всадника, но тот удачно рванул поводья и снаряд угодил в шею коню от чего тот испуганно заржал и встал на дыбы. Всадник не успел ничего сделать и полетел на землю. Его конь устремился в сторону, услужливо позволяя бойцам обступить ещё одного потенциального пленника.

— Брать живьём! — На всякий случай выкрикнул я. Тут же из кустов вынырнул запоздавший «снайпер» с заранее вложенной в ложе последним в его комплекте тупоголовым болтом. Круг понятливо расступился, давая Елисею возможность прицелиться. Сержант садится на одно колено. Я успеваю заметить, как он делает глубокий вдох и на выдохе нажимает на спуск. Его цель в этот момент как раз стояла спиной и в этот раз он не промахнулся. Стальной наконечники со звоном ударился о такой же стальной шлем, а после и воин в тяжелой броне тяжелой тряпичной куклой упал на землю.