Цена времени. Книга 3

Однако спустя несколько минут активного «голосования» стало ясно, что народ, в большинстве своём, не хочет вновь разделять власть. Не знаю, насколько это верное решение, однако против большинства, как говорится, не попрёшь. Вновь ударил колокол и народ замолчал.

— Раз народ Новгорода не желает вновь возвращаться к устоям торговой республики, — Начал епископ после того, как воцарилась тишина. — Тогда, наверное, вы желаете видеть единого властного князя, что землю Новгородскую будет держать в твёрдых руках? — И тут ситуация оказалась полностью зеркальной. Народ, в основном, стал голосовать за единоличное правление одного человека. Примерно через минуту ещё раз ударил колокол. — Хорошо! — Продолжил свою речь епископ. — Тогда нужно избрать человека, который до установления порядка на всей земле русской княжить в Новгороде станет. — После этого епископ стал планомерно озвучивать всех кандидатов на это роль, которые вышли с ним на деревянный помост. И главными претендентами оказались, как я и думал, воевода и посадник. Вот только если за первым числилось лишь пара неуверенных военных побед, а также неплохая знатность рода, то про второго в народе ходила только самая хорошая молва. Он, по сути, и выполнял роль князя всё это время. Только армией не командовал. А всё остальное делал и делал, стоит признать, весьма успешно. Да и епископ ему явно благоволит. Не удивительно, что в минуты голосования его имя выкрикивал чуть ли не каждый второй.

В последний раз ударил вечевой колокол.

— Значит, решено, — Властно произнёс церковный служитель. — Волей народа Новгородского, князем полноправным до воцарения в Москве законного царя, назначается посадник Дмитрий, сын Ивана, рода Белородцевых. — Епископ утвердительно ударил посохом по деревянному помосту и народ радостно загомонил. Вверх полетели шапки и я сам, на волне всеобщей радости, заулыбался. Ну, может и обойдётся смута. Тут я от чего-то бросил взгляд на спину уходящего вместе со всеми кандидатами, Михаила. Он обернулся, коротко взглянул на новоиспечённого князя и как-то странно, не по-людски, оскалился. Буквально на мгновение, но я этот жест уловил. А может, и не обойдётся…

Глава 16. «Время действовать»

14 апреля 1506 года.

Через десять дней после избрания князем на время неразберихи в государстве бывшего посадника Дмитрия Белородцева народ стал потихоньку затихать. Казалось, все поверили, что кризис миновал и сейчас Новгород сможет отбить нападение любого возможного противника. С самим новоиспечeнным князем мне пообщаться не удалось, хотя, наверное, я бы смог этого добиться при желании. Однако у меня были пока что и более важные дела в Борках. Дмитрий, как я понял, человек весьма прогрессивный по местным меркам, хоть и не молодой. О народе думает, авторитет имеет. Так что, пожалуй, пока что беспокоиться не о чем.

Но отменять начатую мобилизацию я не торопился. И перед народом как-то неудобно, да и установленная стабильность сейчас имеет откровенно зыбкое положение. Власть в лице князя имеет легитимность лишь у простого народа. Это, конечно, весомый плюс, но вот только важно эту самую легитимность иметь ещё и среди высокопоставленных людей. А вот местная знать, как ни крути, в последние десять дней наверняка смотрит на Дмитрия мягко говоря косо и хищно. Ну не знакомы люди с продвинутой демократией, что уж тут говорить. Не то чтобы мне какой-то проверенный источник донeс о том, что князя знать недолюбливает. Просто это, как мне кажется, очевидно. Ведь не только бояре в Москве готовы родину продать ради власти и богатства. Подобная картина сейчас чуть ли не в каждом городе каждого государства рисуется.

Сейчас же я лежал в снегу, в обнимку с ружьeм, укутавшись поглубже в воротник мундира. В лесу снег тает медленнее и если в поле сейчас белели снежные островки, то здесь — напротив, маленькие участки голой земли показывались в местах, где солнце пробивалось сквозь ветви чаще. Да, Майер вытащил меня на охоту. Хоть я и говорил ему, что у меня много дел, но Генрих стоял на своём, находясь в восторге от убийственной эффективности ружья, которое я ему подарил пару недель тому назад. Да не на простую охоту он меня выманил, а с собаками. Грейхаунд — прекрасная порода для этого. Невероятно быстрая, сильная и довольно выносливая. Сегодня же, помимо двух собак Генриха, в загоне лося участвовали и трое бывших щенков, а сейчас уже просто очень молодых собак, которых Майер любезно передал мне и которые скоро отправятся со мной в деревню.

Вдруг вдалеке послышался многоголосный лай, который стал стремительно приближаться к нашей позиции. Помимо меня в разных точках залегли ещё пол десятка гвардейцев, ведь ружья хоть и довольно убойные, однако шкура лося — это не человеческая плоть и одного попадания может не хватить. Майер же координировал действия собак, как их хозяин. Между тем лай становился всё громче. Я упер приклад ружья в плечо, сконцентрировавшись на направлении звука. По задумке собаки должны гнать добычу по оврагу, а мы, находясь на возвышенностях с обеих его сторон, вести огонь с выгодных позиций. Конечно, грейхаунд — порода, которая в первую очередь применяется для охоты на мелкую и быструю дичь. Однако Генрих, не смотря на свой возраст, имел отличное представление как о искусстве благородной охоты, так и о дрессировке, а потому без труда переучил молниеносных охотников в собак для загона крупного животного. Впрочем, это не означает, что их теперь не получится использовать для охоты на зайца. Уж побегать эти фурии любят больше всего.

Меж тем молодой лось показался в поле моего зрения. Псы послушно преследовали его, соблюдая дистанцию и не подставляясь под раздачу мощных копыт и не менее мощных рогов. И вот лось уже тчжело пробегает нужные пол сотни шагов, находясь в наилучшем для выстрела месте. Я плавно жму на спуск… Бум! Приятный хлопок, предшествующий вырвавшимся из ствола пороховым газам легко бьёт по ушам, а ни с чем не сравнимый запах обжигает нос. Я, к большому сожалению, не вижу результата своего выстрела, потому как дымный порох при детонации не очень-то способствует обзору. Зато сразу после моего, последовали, один за другим, четыре хлопка.

Когда дым выстрела рассеялся, моему взору предстало могучее, пышущее здоровьем и некогда жизнью тело здоровенного лося, который сейчас лежал, истекая кровью и издавая предсмертное мычание. Собаки продолжали лаять на него, уже скорее для виду, понимая, что тот уже не жилец, но по прежнему дисциплинированно держа дистанцию. Я встал со своей позиции, вслед за мной поднялись и остальные стрелки из засады, отряхивая снег, которым мы были припорошены.

Мы подошли к телу умирающего лося. Он вяло перебирал ногами, а из его тела, сразу из четырёх точек, сочилась густая кровь.

— Вон! Пшли отсюдава! — Отгонял грейхаундов вовремя подоспевший Майер. Собаки неохотно притихли и присмирели.

Я подошёл ближе к бьющемуся в последней агонии животному. Могучий зверь, опасный соперник, представляющий невероятную опасность для агрессивно настроенного человека. Вот только нас было больше. У нас были собаки и, что самое главное, смертоносные ружья, пять выстрелов из которых не смогли убить его на месте. Плоский штык вошёл в горло. Зверь замер и мерно, принимая свою учесть, в последний раз закрыл глаза. Под ложечкой как-то неприятно засосало. Мне не то чтобы стало жалко лося. Отнюдь, это же охота и мы здесь для этого и собрались. Но когда мы с Генрихом вдвоём шли на кабана пол года назад, имея при себе лишь пару посредственных арбалетов, я такого не чувствовал. Страх, эйфорию победы — да. Но не это чувство. Тогда мы рисковали, а сейчас… Сейчас всё было спланировано и даже в случае промаха нашим жизням ничего бы не угрожало. Как-то это подло, что-ли…

В деревню мы возвращались лишь с Генрихом и Иваном. Остальные гвардейцы принялись обрабатывать тушу лося. Этот процесс занял бы не менее часа, но мне хотелось поскорее вернуться домой. Даже не так. Мне хотелось поскорее убраться с места удачной, но не принесшей толком никакой радости охоты. Собаки, довольные собой, трусили следом за нами, с любопытством озираясь по сторонам и, казалось, даже улыбаясь. Вот так и не скажешь, что ещё недавно они с диким лаем загоняли могучего зверя, трусливо прячась от его вялых атак, огрызаясь из далека и вынуждая его идти прямо в нашу ловушку.

Вдруг, словно из ниоткуда, нам на встречу из-за поворота выехал одинокий всадник. Крупный и плечистый, он неспешным аллюром двигался по середине дороги. Иван привычным образом напрягся и невзначай так потянулся к ружью. Генрих, краем глаза заметив это, лишь саркастически хмыкнул, не выражая большой тревоги относительно каждого встречного человека. Да, стрелять из седла гвардейцы тренировались отделено, однако производимые мануфактурой стволы мало походили на кавалерийские карабины, а потому такая стрельба была едва ли эффективной.