Цена времени. Книга 3

Когда расстояние между нами и всадником сократилось настолько, что можно было различить черты лица, я коротко бросил лейтенанту «отставить». Всё потому, что в мнимой угрозе я узнал своего относительно нового соратника, Евпатия.

Евпатий владел соседней деревушкой, что находилась чуть более, чем в двух вeрстах от моей. Людей в ней насчитывалось едва ли сто пятьдесят человек, а то и меньше. Впрочем, Евпатий — молодой помещик. Ему всего-то двадцать три года и он не имеет таких строгих консервативных устоев, как многие наши соседи. Ему чуждо само понятие ограничения свободы человека. Таких вот энтузиастов было не много. Пару недель назад я отправлял посыльных во многие десятки, если не сотни, сeл и деревень, предлагая взаимовыгодное сотрудничество. Предлагал приехать, посмотреть, как работает мануфактура. Приняли приглашение немногие, а заинтересовались и того меньше. Большинство лишь покачало головой, поохало, поахало и удалилось в своё имение. И правда, ну учудил сосед, оторвал крестьян от земли и приучил к ремеслу. Чудно, забавно, ну и ладно. Но были и те, кто загорелся. Немного, всего несколько человек, но были. Среди них был и Евпатий. Мы с ними в тот же день стали планировать общий проект, вложения, считать прибыли… А потом царь умер. Потом мне стало как-то не до этого. Мне, но не им. Загоревшись столь новаторской идей, помещики уже вовсю скребли по сусекам, планируя строительство собственных мануфактур.

— Здорово, Евпатий! — Поприветствовал одного из первых либералов на Руси. Именно так я в душе его окрестил. Ну не нравилось мужику ограничение свобод, даже если речь идёт о крестьянах. Он и свою выгоду, конечно, во всём видел, удивляясь эффективности наёмного труда на примере моей деревни. Впрочем, Ефпатий был ещё и патриотом, каких поискать. В общем, у нас с ним и ещё несколькими прогрессивными помещиками нашлось очень много общего.

— Здравствуй, Александр! — Отозвался он.

— Ну как дела с мануфактурой? — От моего вопроса Евпатий прямо-таки расцвёл.

— Замечательно дела! Вот вчера ряд заключил с артелью немецкой, чтобы крестьян зазря не дeргать. А сегодня вот, нашёл, где лес для стройки взять.

— Ну, хорошо, если так. — Удовлетворённо кивнул я. — Однако ты всё же подтяни и своих людей. Только с плату, само собой. Чтобы к наeмному труду привыкали. А ежели с инструментом или гвоздями помощь нужна, так не стесняйся, у меня того навалом. Сам видел, как быстро штамповали по зиме.

— Вот спасибо! — Обрадованно подскочил он. Так, что его скакун, хоть и явно был в расцвете сил, недовольно фыркнул.

— Ну, бывай, Ефпатий! — Я положил правую руку со сжатым кулаком на сердце. — «Про либертатэ попули!» — Гаркнул я условную кодовую фразу на латыни, составленную в тот самый день мною и всеми вотчинниками, заинтересованными в инновациях. Как в экономических, так и в политических.

— «Эт патрие!» — С готовностью и гордостью выкрикнул он ответ, повторяя мой жест. Ну а что, надо же как-то налаживать полезные связи с местными силами. Пусть не с крупными, так с мелкими уж точно.

Мы прибыли в Борки к полудню. Где-то далеко на полигоне звучали одиночные, но множественные хлопки выстрелов. Это Максим решил заняться индивидуальной стрелковой подготовкой ополчения. Говорит, точность стрельбы оставляет желать лучшего. Я, конечно, хотел в случае боестолкновения брать плотностью огня, но так, пожалуй, даже лучше. Основной отряд гвардейцев же, в данный момент, находился в местной церквушке. Но не на исповеди и не на служении, а на очередных занятиях. Так уж вышло, что в Борках в данный момент гораздо больше людей, знающих иноязычную грамоту и письмо. А вот на русском писать умеет лишь местный поп, да мало-мальски староста. Вот только Ефиму, при всём желании, сейчас не до этого. С внедрением новых законов, политики налогообложения и прочих реформ немолодой уже староста не всегда мог найти время на себя, постоянно координируя действия населения и выполняя функции целой администрации с собственным архивом.

А вот священник, пусть не сразу, но взялся за обучение ребят из гвардейского взвода грамоте. И те постигали её с не меньшим желанием, чем прочие науки и языки, которые им преподавали плохо говорящие по-русски Жак и Оскар. И сейчас я прибыл в местную церковь, что возвышалась над деревней каменным столпом, дабы понаблюдать за качеством их обучения.

Местный священнослужитель хоть и не лез в мои дела, смирно сидя у себя в церкви, однако подход к обучению у него был уж очень консервативный. Вот и сейчас мне пришлось собственноручно вносить изменения в его систему образования.

— Отец Мефодий, ну я же объяснял! — Вновь сокрушался я. — Больше свечей в учебном классе! Не нужно экономить на качестве обучения людей.

— Но то есть расточительство…

— А доска? — Прервал его я. — Ну я же выдал вам хорошую, большую учебную доску. И мел с ней в придачу. — Упорный священник никак не хотел принимать прогрессивные методы, ворча что-то в свою бороду. Да, он — единственный, кому я позволил оставить на лице всю растительность, не облагая штрафом. — Так, я завтра заеду, чтобы всё было, как я указал. — В ответ Мефодий лишь серьёзно кивнул, давая понять, что к указаниям моим впредь отнесётся более ответственно.

Вдруг снаружи, через открытые широкие двери церкви, послышался стук копыт. Я пошёл посмотреть, кто это так торопится на богомолье. В дверях я столкнулся с запыхавшимся Лаврентием. Хоть он и скакал верхом, всё равно от чего-то вспотел и сбил дыхание.

— Что стряслось, сержант? — Не смотря на мнимую стабильность, установившуюся в городе и за его пределами, мой спящий (в хорошем смысле этого слова) агент оставался в городе и выполнял всё те же задачи, спокойно выслушая и, что тоже немаловажно, высматривая.

Сержант принял стойку и отдал честь, ударив кулаком в грудь. Да, пожалуй, этот жест скоро нужно будет вводить в официальный обиход. Выглядел мой личный Берия хоть и слегка растрeпано, но от того не менее серьёзно и, как всегда, с не по годам проницательным взглядом.

— Командир, докладываю, — Ровным голосом отчеканил он, как будто мгновение назад не хапал жадно ртом воздух. — В Новгороде, сегодня, ранним утром был убит князь Дмитрий. — Я сокрушённо рухнул на ближайшую скамью. Как?.. Так быстро? Но…

— Кто? Как? Есть подробная информация? — Я тяжело сглотнул, хотя во рту было абсолютно сухо.

— Я сам был на месте убийства. — Начал доклад Лаврентий. — Тело тогда, конечно, уже убрали, но по рассказам в груди и животе было много колотых ран. Украшения, коих у князя было немного, все остались на месте.

— Место преступления? — Продолжил я заваливать разведчика вопросами.

— Гончарный конец, тeмный закоулок возле самой стены. — С готовностью отчеканил он. — На месте преступления во многих местах примята трава. Возможно, хотя даже скорее всего, нападавших было несколько. Также вокруг места убийства есть следы крови. Много где: на снегу, на траве, даже на стене.

— Князь защищался. — Сделал вывод я.

— Да. Это вновь говорит о том, что нападавший был не один. — Я вспомнил того лося, что мы завалили на охоте. Большой и могучий, он отмахивался от назойливых мух, пока не попал в нашу ловушку. Так и Дмитрий. По одиночке недоброжелатели были ему на один зуб. Но стоило им объединиться…

— А что охрана князя? — Спросил я.

— Он её выбирал не сам. Возможно подкупили, чтобы в нужный момент смотрела не туда. А может…

— Может и сама его убила. — Догадался я, до бела сжав кулаки. — Есть информация о том, кто его охранял?

— Так точно. Всю охрану новому князю благородно выделил от полка воевода. — Повисла звенящая тишина. Пазл сложился.

— Думаешь?..

— Уверен. — Лаврентий подхватил моe опасение и раздул его до большого пожара.

— Тогда пора действовать.

Я быстрым шагом вернулся в изрядно посветлевший учебный класс, где отец Мефодий уже осваивал доску и мел.

— Вынужден прервать твой урок, отец Мефодий. — Я выудил из общей стопки самый приличный желтоватый лист бумаги, потом ещё один, но уже не взирая на качество. Первый я положил перед священником, а второй дал Лаврентию.