Цена жизни
Шрифт:
Уже и чудеса рассказывают — ну-ну. Все разговоры разом затихли, и я оказался в перекрестье внимательных взглядов. Герцог тоже смотрел на меня с добродушной улыбкой.
— Надеюсь, что никогда, — широко улыбнулся я. — Новые машины запрещены к экспорту, они идут исключительно на вооружение княжеской дружины.
— Они даже вам не достаются? — непритворно удивился герцог.
— Не то чтобы не достаются — мы сами пока отложили перевооружение. Наша дружина постоянно берёт вольные контракты для того, чтобы повышать боевые навыки в реальных боях, и мы пока не готовы от этого отказаться. А новые бронеходы, как я уже сказал, нельзя вывозить за границы княжества. Впрочем, наши пилоты уже проходят переподготовку,
— И что, они в самом деле настолько хороши? — с лёгким недоверием спросил фельдоберст.
— Представьте себе сверхтяжёлый бронеход с мобильностью и боевым радиусом лёгкого, — легко ответил я. — Это они и есть. Главный штаб полон энтузиазма и выдаёт новые тактические наставления прямо бурным потоком. Они сейчас даже продвигают идею отказаться от всех классов бронеходов — кроме разве что сверхлёгких, — и ограничиться единым основным классом. Идея выглядит весьма перспективной, но князь всё же приказал отложить её реализацию до тех пор, пока вопрос со стоимостью эксплуатации не прояснится окончательно. Надо всё-таки набрать кое-какую статистику, прежде чем настолько радикально перестраивать штатную структуру войсковых частей.
— Действительно, — подтвердил герцог, благожелательно на меня глядя. — Ну что же, господа, будем надеяться, что и наши учёные придумают что-нибудь не хуже. Или даже лучше! Предлагаю тост за германский гений!
«Хох!» — в едином порыве выдохнули офицеры, поднимая бокалы. Я тоже поднял бокал с яблочным соком — ничего не имею против германского гения. Учёные у них действительно хороши — может быть, и в самом деле что-нибудь придумают. А вот герцога Оттона я что-то не очень хорошо понимаю — у меня складывается стойкое впечатление, что наше перевооружение его даже радует, хотя вроде бы должно быть наоборот. Ну допустим, что он сумеет избежать участия в затее императора, но в любом случае эти бронеходы будут крошить его соотечественников — и он почему-то ничего не имеет против? А самый важный момент здесь не то, что имеется некая странность, в этом деле всё выглядит странно. Важно здесь то, что странно ведёт себя именно герцог, а это означает, что он вовсе не жертва императора, а тоже участник интриги. И это уже окончательно подтверждает, что утечка через Бернара о планах императора шла от самого императора, а вовсе не была инициативой герцога.
На этом разговор о бронеходах закончился — ещё одна странность в копилку странностей. Они вроде с этими бронеходами воевать собрались, но им не очень интересно о них слушать? Такие вот нелюбопытные люди, прямо удивительно.
Инициативу в разговоре немедленно перехватили дамы:
— Баронесса, расскажите нам — что за украшения у вас появились? — обратилась к Ленке герцогиня. — Наши газеты писали, что они продаются за какие-то несуразные суммы.
— Вы, наверное, имеете в виду брошь «Рифейская роза», ваше высочество, — понимающе покивала Ленка. — Вы правы, цена у неё действительно была совершенно несуразной — торги начинались с восьмисот тысяч пфеннигов. Я была готова купить её за миллион, но цена росла так быстро, что я даже не успела сделать ни одной ставки. Брошь в конце концов ушла княгине Ольге Рязанской за почти два миллиона. Муж говорит, что скоро, возможно, появится ещё одно подобное украшение, но цена, по всей видимости, будет уже в районе трёх миллионов, так что я даже не стану участвовать в аукционе.
— Увы, я не барон, дорогая, — мягко сказал жене Оттон. — Для герцога такие украшения несколько дороговаты.
— Как оказалось, баронам они тоже не по карману, ваше высочество, — улыбнулась ему Ленка. — Впрочем, «Рифейская роза» уникальна; в основном же продаются достаточно недорогие артефактные украшения ценой от ста до двухсот
тысяч пфеннигов. За эту сумму вполне возможно приобрести весьма достойный гарнитур вроде того, что сейчас на мне.— Достаточно недорогие, говорите? — кисло улыбнулся герцог.
— Вполне посильная цена, — твёрдо сказала герцогиня.
— Если вы пожелаете посетить следующий аукцион, ваше высочество, — обратилась к ней Ленка, — позвольте пригласить вас быть нашей гостьей.
— Я и мои дочери с удовольствием принимаем ваше приглашение, дорогая баронесса, — ласково улыбнулась ей герцогиня.
Герцог покрутил головой, но мудро промолчал.
— Я пришлю за вами мой дирижабль, ваше высочество, — улыбнулась ей в ответ Ленка. — Путешествие на нём доставит вам истинное удовольствие, поверьте.
После ужина мы вернулись в свои апартаменты, но оставались там недолго. Очень скоро в дверь постучался слуга, чтобы проводить Ленку к герцогине, а почти сразу после её ухода пришли и за мной. Герцог принимал меня в библиотеке — не знаю, читают ли милитаристы что-либо, кроме уставов, но выбор книг в библиотеки был весьма богатым. Впрочем, я несправедлив, судя о баварцах всего лишь по количеству военных мундиров — какой герцог милитарист, ещё неизвестно, но управитель он явно хороший — экономика Баварии выглядит неплохо, и население отнюдь не бедствует.
В библиотеке был накрыт небольшой столик, на котором стояли пара бутылок и несколько графинов с чем-то безалкогольным для меня — герцог определённо запомнил, что я не пью спиртное.
— Считаю своим долгом поблагодарить вас за тёплый приём, ваше высочество, — сказал я, устроившись в глубоком кресле. Кстати говоря, глубокое уютное кресло тоже сильно расслабляет собеседника, я сам этим приёмом частенько пользуюсь.
— Ах, бросьте, барон, — махнул рукой герцог. — И между прочим, я чувствую изрядный диссонанс, называя вас бароном.
И это совсем неудивительно — встречают всё-таки по одёжке, а мы по одёжке совершенно не соответствуем нашему скромному титулу. Ленкины драгоценности и платье из паутинного шёлка вполне уместно выглядели бы и на принцессе крови, а её дирижабль окажется по карману разве что императору. Мне сейчас вдруг пришла в голову мысль, что и дирижабль, и украшения в конечном итоге могут оказаться не такими уж бесполезными тратами. Владетельная герцогиня вряд ли бы так охотно приняла приглашение обычной баронессы… да вообще не приняла бы — слишком уж велика между ними сословная пропасть. А для человека, к которому вот так запросто может заехать в гости семья герцога Баварского и заодно дяди императора, в империи открыты любые двери.
— Увы, у вас в империи имеет значение лишь имперский титул, — развёл руками я, — а он у меня невелик.
— Племянник как-то говорил мне, что подумывает о том, чтобы сделать вас графом, — заметил герцог, пристально на меня глядя.
— Кардинал Скорцезе тоже упоминал об этом, — кивнул я. — Но сказать по чести, я не отношусь к этой идее достаточно серьёзно. У меня нет каких-то весомых заслуг перед империей, и такое пожалование ничего империи не даст. Стало быть, предполагаются какие-то дополнительные условия, на которые я вряд ли соглашусь.
— Например? — с любопытством посмотрел на меня Оттон.
— Например, мне предложат самостоятельно отвоевать своё графство у муслимов.
— Ну, это было бы совсем уж жестоко, — засмеялся он.
— Или другой вариант: я должен буду перевести свои предприятия в империю и переехать сюда вместе с матерью.
— А это уже вполне возможно, — задумчиво кивнул герцог.
— Словом, эта идея не выглядит реальной, — подытожил я.
— Печально, — с сожалением сказал он. — Ваша семья оказалась бы прекрасным дополнением к имперскому дворянству. Я имею в виду, разумеется, высшее дворянство.