Цена жизни

— Конечно, ваше величество, — ответил я. — Раз вы заверили нас в своих добрых намерениях, то я не вижу для этого никаких препятствий.

У императора промелькнула целая гамма чувств, которые я не смог расшифровать, а эрцканцлер посмотрел на меня, как на слабоумного. Потом он явно задумался, каким бы это образом князь отправил в качестве представителя слабоумного, и взгляд его стал подозрительным.

— Но как я уже сказал, вопросы экспорта решает всё же князь, а не я, — добавил я с извиняющимся видом. — Князь Яромир непременно сообщит о своём решении через нашего посла.

Оба совершенно одинаково усмехнулись.

— Ну что же, барон, благодарю вас за интересный рассказ, — добродушно улыбаясь, заключил император, а эрцканцлер демонстративно поморщился. — Не буду дальше отнимать ваше время.

— Благодарю за беседу, ваше величество, ваше высокопревосходительство, — сказал я, вставая и кланяясь.

* * *

Всё время после возвращения из императорского дворца я пытался поймать ускользающее ощущение чего-то важного, что я упустил. Я совершенно не понимал мотивов основных игроков — чего хочет император или герцог, или кардинал. Все они вели себя неестественно — с моей точки зрения неестественно, а это значило, что моя точка зрения является неверной. И уже после того, как дирижабль мягко отошёл от причала и лёг на курс, мне пришла в голову совершенно неожиданная идея. Я решительно поднялся.

— Ты куда, Кени? — подняла глаза от книжки Ленка.

— Схожу к капитану, — ответил я. — Залетим кое-куда ненадолго.

Ленка недовольно фыркнула — ей никуда залетать не хотелось, — но промолчала и снова уткнулась в книгу.

Я довольно долго добирался до рубки, едва не заблудившись в паутине лестниц и переходов — дирижабль был и в самом деле большим. Капитан стоял, склонившись над огромной навигационной картой, и что-то оживлённо обсуждая со штурманом.

— Капитан! — позвал я, и он, наконец, поднял глаза от карты.

— Да, господин Кеннер, — отозвался он.

— Мы летим прежним курсом на Новгород, но как только долетаем примерно до Пскова, поворачиваем и летим в Киев.

Капитану явно хотелось спросить, зачем такие сложности, и не проще ли сразу лететь в Киев, что будет вдвое быстрее, но он пересилил себя.

— Будет сделано, господин Кеннер, — ответил он.

Я удовлетворённо кивнул и добавил:

— Об изменении курса наземные службы не предупреждать, хранить радиомолчание до Киева.

— Понял, господин Кеннер, радиорубку сейчас опечатаю.

— Выполняйте, — распорядился я и покинул рубку, краем глаза заметив, как капитан многозначительно переглядывается со штурманом. Не знаю, что они себе вообразили, но наверняка что-то невероятно романтическое. Воздушники…

В Киеве снега тоже не было, и я завистливо вздохнул. Не помню, где я жил в прошлой жизни, но точно помню, что снег и зиму я там не любил. Эту нелюбовь я принёс и сюда, но здесь тоже умудрился родиться в том месте, где снег ложится уже осенью. Но конечно, могло быть и хуже — вспомнить хотя бы тот же Мурман.

Выходить из дирижабля я не стал, а просто подождал, когда наземная команда подключит все кабели, и позвонил Лановой с борта. К счастью, она оказалась на месте.

— Гражданка Славяна, здравствуйте, — поздоровался я. — Прошу прощения за беспокойство. Мне хотелось бы встретиться с вами буквально на несколько минут — это возможно?

— Здравствуйте, господин Кеннер, — с некоторым удивлением отозвалась она. — Возможно, почему бы и нет. Где вы сейчас находитесь?

— В воздушном порту, на дирижабле «Сын вьюги».

— Ждите, я пришлю за вами машину.

Машина подъехала уже через полчаса и приехала явно не от Лановой, а откуда-то поближе. Впрочем, с её возможностями ей и не нужно было присылать свою — скорее всего, она просто приказала ближайшему окружному приставу организовать транспорт.

Водитель в безукоризненном костюме открыл мне заднюю дверь. Неплохой самобег, но, очевидно, не уровня гражданки. Скорее всего, действительно отобрали у какого-нибудь чиновника средней руки. Можно было бы спросить у водителя, но мне не особенно было интересно знать, кого Славяна напрягла, так что мы доехали до неё в полном молчании.

— Здравствуйте, господин Кеннер, — тепло поздоровалась Лановая, когда я вошёл в знакомый кабинет. — Что-то случилось?

— Здравствуйте, гражданка Славяна. Совершенно ничего, просто появилась пара крохотных вопросов, и пришлось неожиданно залететь в Киев.

— А задать их по телефону вы не могли? — с интересом спросила она.

— По телефону я говорю только о погоде, — пошутил я. Не совсем пошутил, конечно.

— Да вы, оказывается, параноик, — одобрительно заметила она.

— Что делать? — развёл руками я. — За нами, параноиками, постоянно кто-то следит. Не пойму, почему бы им не начать следить за обычными гражданами и не оставить нас, наконец, в покое.

— И впрямь, — засмеялась она. — Я тоже никогда этого не понимала. Но вернёмся к вашему делу.

— Благодарю вас, гражданка Славяна. Дело моё состоит в том, что я сейчас пытаюсь разобраться в имперском бурлении.

— С тех пор так и пытаетесь? — подняла бровь она. — Не получается?

— Не то чтобы совсем не получается, — неопределённо покрутил в воздухе рукой я. — Просто у них там всё так быстро меняется, что постоянно возникают какие-то новые течения. И новый император сильно добавил неопределённости.

— Да, очень резвый мальчик, — усмехнулась Славяна. — Он определённо многое сделает, если умрёт не слишком быстро.

— Думаете, его уберут? — я вопросительно посмотрел на неё.

— Шансы есть, — пожала плечами она. — Когда ты отдавил столько ног, каждый лишний день жизни — это удача. Впрочем, организованной оппозиции там пока не заметно. Так о чём вы хотели спросить по поводу империи?

— Скажите — люди императора не подходили к вам с какими-то обещаниями или предложениями? Даже неважно какими — просто не пытались ли сблизиться?

— А знаете, пытались, — задумалась она. — И я даже немного удивилась, как много они обещают, и как мало требуют взамен. Некоторые обещания явно пустые, но проскальзывало и кое-что для нас полезное.

— А не интересовались ли они, случаем, союзническими обязательствами княжеств?

— Вот сейчас вы спросили это, и я сразу вспомнила, что действительно интересовались, — она с любопытством посмотрела на меня. — Я тогда даже не обратила на это внимание, это было совсем между делом.

— Могу я спросить, что вы ответили?