Цена жизни

Остановились мы в уже знакомой мне гостинице «Виндобона» — в отличие от бедного торговца Генриха Шульце, Кеннеру Арди она была вполне по карману.

— Герр Шульце! — немедленно узнала меня и заулыбалась девушка за стойкой. — Мы рады видеть вас снова!

Ленка тут же развеселилась, а я немного смутился. Действительно, как-то неудобно получилось — я совершенно не учёл, что в таких сверхдорогих заведениях часто работают люди с фотографической памятью. Да собственно, у нас в «Серебряной мыши» все бармены такие, и полезной информации от них приходит столько, что мы не успеваем заносить её в досье.

— Увы, фройляйн, в этот визит герр Шульце не с нами, — заявил я с приличествующим сожалением. — Я Кеннер Арди барон фон Раппин, меня сопровождает моя жена Лена Менцева-Арди баронесса фон Раппин.

Девушка немного растерялась, но моментально взяла себя в руки. Постоялец сегодня не торговец, а барон? Да хоть повелитель галактики — в стоимость номера включены любые причуды клиента. Впрочем, доклад в полицию будет, разумеется, подан без промедления.

— Здравствуйте, господин барон, госпожа баронесса! — вновь заулыбалась она. — Ваш номер ждёт вас.

— Благодарю вас, — улыбнулся ей я. — И отправьте, пожалуйста, в канцелярию его величества письмо о том, что барон фон Раппин прибыл и ожидает аудиенции.

Портье заколебалась. То, что постоялец объявил себя бароном, её не особенно смутило — она наверняка уже насмотрелась на всяких персонажей. Но то, что подобная мутная личность вдруг потребовала аудиенции у самого императора, заметно выходило за рамки привычного шаблона.

— Вы можете отправить такое письмо в дворцовую канцелярию? — с лёгким напором спросил я.

— Безусловно, господин барон, — сдалась она.

— Так сделайте это, — бросил я, двинувшись прочь и бережно направляя Ленку к парадной лестнице.

Надеюсь, Дитрих не станет играть в игры с долгим ожиданием аудиенции и примет меня достаточно быстро, как и обещал мне кардинал. Вообще-то поездка по приказу князя — это вполне уважительная причина для отсутствия на занятиях, но преподавателям эти пропуски всё равно категорически не нравятся, и я чувствую их недовольство, даже если они его никак не показывают. Психологического комфорта это мне не добавляет.

Император принял меня, конечно, не сразу, но действительно быстро. Три дня Ленка таскала меня по галереям, в очередной раз пытаясь не очень успешно взрастить во мне любовь к высокому искусству, и в перерывах без устали дегустируя венские пирожные — в большинстве своём, на мой вкус, совершенно отвратительные. На четвёртый день в гостиницу прибыл фельдъегерь с извещением, что император Дитрих II примет барона фон Раппин завтра в три часа пополудни.

Я впервые входил во дворец с парадного крыльца — в прошлые посещения меня постоянно водили через какие-то ходы для кухонного персонала. Хотя какие тут могут быть причины для недовольства? Официально я здесь впервые, а торговца Генриха Шульце иначе как с чёрного хода и не пустили бы. Но на этот раз всё было вполне прилично, безо всякого урона для чести посланника князя новгородского. Возле меня немедленно материализовался весьма важно выглядящий лакей.

— Господин барон фон Раппин? — спросил он и, дождавшись ответного кивка, продолжил: — Его величество примет вас в своём кабинете, мне велено вас проводить.

— Ведите, — согласился я.

В кабинете Дитрих оказался не один. Второго присутствующего мне не представили, однако я узнал его без труда по портретам: эрцканцлер империи, граф Айке цу Ройтен.

— Ваше величество, — поклонился я, — ваше высокопревосходительство.

— Здравствуйте, барон, — улыбнулся мне император, а граф просто кивнул с довольно кислым видом. — Садитесь, расскажите нам новости. Как долетели?

— Прекрасно долетел, ваше величество, — ответил я, усаживаясь на не очень удобный стул — кабинет императора явно был предназначен исключительно для работы и какой-то комфортной мебели в нём не наблюдалось.

— Ну да, ну да, — усмехнулся он. — Про ваш дирижабль уже ходят самые невероятные слухи. Говорят, там есть даже бассейн.

— Это дирижабль моей жены, ваше величество. Всего лишь джакузи, правда, действительно большое. Что поделать — я стараюсь не баловать свою жену, но у меня не совсем получается.

— Я бы сказал, совсем не получается, — засмеялся он. — А как поживает дядя? Насколько я понял, вы как раз у него и гостили?

— Всего лишь заезжал по делам, ваше величество. Его высочество пожелал купить у нас довольно широкий ассортимент боевой техники, и так уж получилось, что я как раз и есть один из основных её производителей.

— И вы согласились её продать? — не смог сдержать удивления Дитрих.

— Конечно, согласился, — я посмотрел на него с недоумением. — Почему же нет?

— А что скажет на это князь Яромир?

— Князь, разумеется, одобрил продажу, как может быть иначе? Экспорт боевой техники невозможен без его разрешения, это всегда политический вопрос. Без его одобрения я не стал бы даже обсуждать договор, не то что его подписывать.

В эмоциях императора явно чувствовалось удивление, смешанное с недовольством.

— Отец рассказывал, что у вас появились новые бронеходы — это их вы продаёте дяде?

— Нет, ваше величество, — решительно отказался я. — Новые модели запрещены к экспорту.

— Насколько я понял по рассказу отца, у них какие-то совершенно выдающиеся характеристики? — он пытливо посмотрел на меня.

— Именно так, ваше величество, поистине революционные изменения, — подтвердил я. — Сверхтяжёлые бронеходы перестали быть неуклюжими черепахами и превратились в основную атакующую силу. Стремительные, мощные, хорошо защищённые — им нет соперников на поле боя. Для других бронеходов они практически неуязвимы, а у артиллерии плохо получается с ними бороться из-за их скорости.

Император доброжелательно смотрел на меня, слушая мой рассказ, а в эмоциях у него царило полное спокойствие. Было совсем непохоже, чтобы эти новые бронеходы как-то его заботили… я мог бы даже сказать, что его они скорее радовали, не выгляди такое заявление совершенно безумным.

— И на чём основано такое впечатляющее достижение? — с неподдельным любопытством спросил он.

— На принципиально новых псевдомускулах, ваше величество, — ответил я.

— А они, в свою очередь, появились благодаря каким-то новым материалам?