Ценнее власти

Снова подвал, но и это лучше, чем бал наверху. Да и, в отличие от места, где лежал Влад, стены здесь ещё не пропитались кровью от пола до потолка.

– Видимо, заблудиться в местном подземелье, – фыркаю я, когда он останавливается у очередной развилки. – Ты точно знаешь дорогу?

В этот раз Петя выбирает правый путь. Мы делаем ещё несколько шагов, а потом он резко останавливается. И я не врезаюсь в Петину спину просто потому, что вовремя беру вправо.

– Точно, – доволен Калата.

Я поднимаю взгляд. Решётка, вторая, третья… да не сосчитать, сколько их здесь. И в последней от входа мерещится какое-то движение.

– Мар?

Глава 19

Но нет, там всего лишь Ян, а вот дальше…

– Классное платье.

Мар стоит у решётки со своей стороны, а глаза с каждым мгновением светятся всё ярче.

– Это ты злишься или рад меня видеть?

Подойти к камере, осмотреть решётку от угла до угла, дёрнуть за прутья и вздрогнуть, когда его ладонь накрывает мою.

– Два в одном.

Странное ощущение, затягивающее. Словно между нами нет прутьев толщиной с моё запястье. Словно с каждой секундой я всё больше погружаюсь в мир, имя которому Марек Дворжак.

Тряхнув головой, я ещё раз дёргаю решётку.

– Открой, – бросив короткий взгляд на Яна.

– Только если пальцем, – хмыкает тот и отлепляется от прутьев. – Эти камеры можно открыть печатью Главы. Если сможешь уговорить Гавела, я публично выражу тебе огромную свою благодарность.

– В чём тогда, вообще, проблема? – Идиотская решётка мешает так, что хочется взорвать к чертям весь этот подвал. – Сходите и возьмите.

– Ага, бежим, – фыркает Ян и отходит.

– И почему твой отец не может тебя освободить? – Злость медленно, но верно возвращается. – У него что, наследников много? Или он верит, что ты убил Влада?

– Все улики против меня, – Мар улыбается. – Он не может меня отпустить.

– Против нас, – напоминаю ехидно. – Но я снаружи, а ты внутри.

– Они же не самоубийцы, сажать самое опасное существо в этом замке под замок, – тихо смеётся он. – Оль, прекращай.

– Что прекращать? – Интересно, если срезать петли, решётка вывалится?

– Ничего со мной не случится, если пару дней я посижу здесь.

Пока с таким самопожертвованием я собираюсь послать его во все места сразу, Мар сквозь прутья обнимает меня и притягивает ближе. Взгляд встречается с взглядом. И всё, в моей голове решётка размывается, словно её и не было, а Марек ведёт носом у шеи, глубоко вдыхая.

И это даже хуже, чем тогда. Сердце заходится, мозг растекается по черепной коробке, а ноги отказываются держать хозяйку. Пусть лучше Мар подержит.

– А со мной?

– У тебя же есть охранник, – с намёком так и всё очарование момента исчезает. – Как-нибудь справится, пока Ян не вытащит меня отсюда.

– А ты знаешь, чего хочет этот охранник? – оттолкнув его руки, я криво усмехаюсь и отхожу на шаг.

– Догадываюсь. – Хоть не у меня одной теперь испорчено настроение, и то хорошо.

– Да все догадываются, – слышится из-за спины голос Пети, и я оборачиваюсь. – Надо быть полным кретином, чтобы не догадаться. Потому что вся вампирская знать уже пару сотен лет как тю-тю, – он закатывает глаза, – и наш пострел ни черта не успел заделать себе и всем вампирюгам наследника. А тут такой подарок.

Калата окидывает меня показательно оценивающим взглядом.

– Думаешь, подстроено? – мрачнеет Мар.

– Конечно, нет. Князя просто так притащили сюда аккурат перед очередным поиском подходящей невесты. И перед убийством Влада, которого выпили. И перед представлением очередного наследника Главы. И перед нездоровой активностью Чеха.

– Твар-рь. – В отличие от моих жалких потуг, от кулака Марека прутья если не прогибаются, то дрожат точно.

– То есть ты знал про Чеха, – Ян с укором качает головой. – А сказать нельзя было? Чтобы мы проверяли не всех и каждого, а сразу начали с него?

– Догадывался. А после представления на совете только уверился в предположениях.

– Ма-альчики, – склонив голову набок и с прищуром глядя на всех троих, – а что здесь, вообще, происходит?

Самое время для театральной паузы, но мы все слишком хорошо изучили друг друга. А эти трое ещё и помнили, что с терпением у меня форменный бардак.

– Виктор Чех – глава Восточного клана. – Мар облокачивается на решётку, протягивая руки через прутья. – Ему едва исполнилось тридцать, когда убили его отца и Глава долгое время опекал и Виктора, и его клан. Но прошли годы, и Чех решил, что дальше справится сам. Отец не был против, но в один прекрасный момент Виктор пришёл и предложил свою кандидатуру на роль следующего владельца «Волчьей Тени». Ведь ему Джерк Гавел посвящал гораздо больше времени и внимания, чем собственным детям вместе взятым.

– А дальше Глава послал приемничка, и тот затаил большую обиду. Так всё было?

– Вроде того, – радостно оскалился Петя. – В кланах всегда было неспокойно, главы во все времена любили ворчать и гадить, но по-тихому. И тут вдруг вылез молодой, сильный оборотень, которого нынешний Глава чуть ли не воспитал. Естественно, они повелись. Пусть исподтишка, проверяя и пытаясь продавить Чеха, но всё же задумались. Многим надоела мирная и уступчивая политика, которой придерживался Джерк Гавел, а его приятельство с вампирами и вовсе встало поперёк горла. И Чех оказался первым, кто реально мог бы встать на место Главы.

– Допустим, но причём здесь Бенеш и убийство Влада? – Никогда не любила все эти клановые заморочки, а от количества информации стало откровенно подташнивать.

– Каким бы ни был Владимир, он оставался первенцем и наследником Главы. Его учили, пусть даже не сам отец, разделять и властвовать, и он бы справился…

– Если бы кто-то его не убил, – заканчиваю я. – Допустим, а Бенеш? – Мой требовательный взгляд впивается в Мара.

– А этого Виктор наверняка готовил на роль главного злодея, – кривится он. – Не зря Влада выпили и не зря вампиры впервые за последние триста лет приняли приглашение Главы.

– Но князь говорил, что они хотят заключить перемирие. Каким образом?

Мне же показались все эти намёки и хождения вокруг да около? Потому что, если да…

– Так стандартно – женить, – хмыкает Ян. – У Бенеша как раз истекает срок его… как бы это сказать… плодовитости. Если он не сделает вампирам нового князя в ближайшие пятьдесят лет, то всё, они выродятся как вид. Постепенно, конечно, но всё радость.

– И женить, конечно…

– На Стасе, – мрачно договаривает Мар, а я… у меня просто нет слов.