Цепь-2

Распахнув дверь, Максим оказался на свежем воздухе, на большой незастекленной веранде, где широкий стол еще хранил следы вчерашнего непотребстава. Пустые бутылки и стаканы, тарелки с остатками шашлыка и овощей. И над всем этим возвышался большой пузатый самовар, у которого сейчас колдовал поджарый высокий мужик лет сорока. Короткостриженая голова его уже была прихвачена сединой, а лицо 'украшал' огромный рваный шрам на обеих щеках.

– Ты не переживай, - заговорил он глубоким грубым голосом, бросая очередную щепку в трубу самовара.
– Я сегодня же съеду.

– Всё слышал?
– и, не дожидаясь ответа, Максим уселся за стол напротив друга.

– Не надо тебе никуда уезжать. Кто ж баб слушает? Особенно на сносях? У неё же в голове сейчас вместо мозгов кириешки. Нормально всё!

– Нет, брат, - возразил Михаил.
– Права она. Загостился я здесь. Не мой это дом.

– Как это не твой? Твой! Ты можешь здесь жить сколько захочешь. Без каких либо разговоров!

– Прекрати, - Миша чиркнул зажигалкой, поджигая лучинку и бросая её в нутро самовара.
– Мне пятый десяток идёт. А я делю половицы в доме у чужого человека.

– Ты мне не чужой...

– Да я не это имел в виду. Ну, ты понял.

– Нет, не понял, поясни!

– Стар я стал. Здоровье уже не то. Соревноваться с молодежью на равных не смогаю, - неожиданно заявил друг, усаживаясь за стол.
– Еще пять староземельных лет и всё, вообще развалюсь. Для штабной работы я не гожусь, образование и звания не те. Так что очень скоро выплюнет меня военная машина на произвол судьбы и не поморщится. И что мне делать? Куда податься? У меня из имущества - одежда в вещмешке под кроватью в казарме и всё. Ни дома, ни жены, ни детей.

– Так кто же тебе мешает? Переводись к нам, ставь дом рядом с моим. Женись, в конце концов.

– И что я здесь буду делать?

– Да что и мы все. Займешься коневодством, станешь частью новоземельной кавалерии, будешь по ротации ездить на любимую войну. И всё у тебя будет.

– Нет, ваше колхозное казачество не для меня, - отмахнулся Михаил.
– Я всю жизнь на БТРах воевал, и то, что боевая техника подо мной может быть живой, у меня в голове не укладывается.

– Перестань, ты же знаешь, мы в атаку в конном строю не ходим. В основном у нас горно-вьючные задачи. Миномёт на высоту затащить, боеприпасы.

– Да знаю я. Но ты не забывай, что я еврей по свидетельству о рождении. Какой я нафиг казак? Сам представь, какой к чертям из меня вахмистр? Да еще и с фамилией Гец. Смех, да и только. Даже не уговаривай.

– И что ты думаешь делать?
– Максим отыскал на столе початую пачку сигарет и выбил из неё себе белый цилиндр.
– Ждать того, о чем сам и говоришь?

– Почему?
– Миша протянул руку и забрал вынутую сигарету себе, вынудив товарища вынимать еще одну.
– Мне очень хорошую должность в ППД предложили. Стать штатным старшиной на офицерских курсах. И выслуга идёт, и возраст не особо сказывается, и угол постоянный организовать можно будет.

– Хорошее предложение, - затянувшись, сообщил Максим.
– А почему вчера об этом не рассказал, под горилочку и шашлычок?

– Вчера я еще сам решение не принял. Думал.

– А сегодня, стало быть, надумал?

– Сегодня надумал, - резко ответил Гец.
– Хватит перекати-полем жить. Пора корни пускать. И твоя Зинка мне это понять помогла.

Дальше они курили молча, лишь жужжание жука, пролетевшего где-то рядом, и пение цикад во дворе нарушали тишину.

Между тем закипела вода в самоваре. Максим, как хозяин, налил из маленького краника кипяток в небольшой заварочный чайник, после чего подобрал со стола немытые кружки, из которых пили чай вчера, и разлил по ним новые порции душистого напитка. Травяной сбор, заготавливаемый ушлыми дельцами на склонах Скалистых гор, обладал резко выраженным тонизирующим эффектом и был любим многими на Хуторе.

– А сейчас куда поедешь? У тебя же отпуска еще две недели.

– Что я, на скромное жалование егеря не перекантуюсь две недели в Демидовске?
– Михаил аккуратно отпил из кружки.
– А может в Новую Одессу рвану или в Москву. Пройдусь по злачным заведениям. Разобью пару наглых рож. Может мне кто рожу разобьёт. В общем, отдохну душой и телом как умею.

– Смотри сам. Мальчик всё же взрослый.
– и Максим серьезно поглядел в глаза товарищу.
– Но сегодня ты никуда не уедешь точно. Ты меня понял?

– Понял, - нехотя ответил тот.
– Но завтра утром же отчалю на радость твоей суженной.

– Договорились.

И более не мешкая, Михаил подтянул к себе тарелку с недоеденным шашлыком и отправил большой кусок остывшего мяса в рот. Макс не стал отставать от друга и последовал его примеру, несмотря на то, что только недавно сытно позавтракал.

Увлекшись, оба они не заметили, как на веранду влетел молодой, лет пятнадцати паренёк.

– Господин хорунжий!
– громогласно заявил он, увидев товарищей, обращаясь явно к Максиму. При этом Михаил на это обращение весь сморщился.
– Срочная новость из Станицы! Завтра к десяти часам третьей группе быть на майдане в полной готовности! Отправка!

– Рановато для ротации...
– удивленно протянул Макс.

– Это не ротация, господин хорунжий, - вновь заговорил паренёк.
– Так прямо и сказали, что это не по ротации.

– Тогда ничего не понимаю.

– Эх ты, офицерская твоя башка, - укоризненно покачал головой Миша.
– Если задействуют две группы из трёх - это значит, ожидается что-то большое и важное. Это даже мне, гвардии-старшине премерзкой пехоты известно.

– Думаешь куда? За Речку? Или на Север к перевалам?

– Думаю за Речку. У нас давно слухи ходят, что наши нечто масштабное задумали на радость всё новоявленной Ичкерии.

Протекторат Русской Армии. Территория Новоземельного Казачьего войска. Станица. 29 день 7 месяца 25 года. Понедельник. 10:15

На майдане, как из принципа называли большой плац при главном административном здании в Станице, собралась нешуточная толпа. Три сотни лошадей и почти тысячу человек рядом с ними. Сегодня внеочередная отправка на службу, впервые за время существования НКВ или попросту Новоземельного Казачьего Войска, как оно именовалось в документах.

Откровенно сказать, название было слишком громкое. Реальный списочный состав этого Войска насчитывал едва больше пятисот человек, включая штатских инструкторов, ветеринаров, кузнецов и шорников. Но у руководства страны были большие планы на будущее, и поэтому название присвоили авансом.

Да и территориально это Войско ограничивалось пока пятью хуторами, где занимались непосредственно конезаводством, и их административным центром - попросту Станицей. В этом центре также располагались учебный манеж и полигон для обучения и отработки действий конных групп. Ну и, естественно, здесь же были организованы войсковые склады для вооружения, шорной амуниции и фуража. Но больше всего постороннему заезжему человеку в глаза бросалась полноценная Машинно-Тракторная Станция, что обычно очень удивляло.