Церера

Инструкторы, сидевшие в задних рядах, напряглись, но не сделали резких движений. Их взгляды были сосредоточены и внимательны, они явно оценивали ситуацию.

Мой взгляд метнулся к Нонне. Она сидела неподвижно, но ее глаза были полны решимости. Я видела, как она почти незаметно двигает рукой, возможно, активируя какое-то скрытое устройство связи.

Один из вооруженных людей направился ко мне. Я почувствовала, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Что им нужно? Почему они здесь? И что будет дальше?

— Доктор Соколова, — обратился ко мне мужчина, его голос был холоден и безэмоционален, но я отчётливо слышала незнакомый акцент. — Не делайте глупостей, мы знаем, что вы из себя представляете.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Мысли лихорадочно метались в голове. Что делать? Как защитить кадетов? Как выбраться из этой ситуации?

В этот момент я вспомнила о своей семье, о детях, об Августе. Я должна была выжить, чтобы вернуться к ним. Но я также не могла позволить, чтобы кто-то пострадал из-за меня.

Собрав всю свою волю, я сделала глубокий вдох и постаралась говорить спокойно:

— Прошу, не причиняйте вреда никому в этом зале. Могу ли я узнать, что происходит?

Я надеялась, что мой голос звучит спокойно, хотя внутри я была охвачена страхом и неуверенностью. Ситуация казалась нереальной, словно кошмарный сон. Но я знала, что должна оставаться сильной, ради всех присутствующих и ради своей семьи.

Хмурый мужчина уставился на меня буравящим взглядом, а потом соизволил ответить:

— У нас на родине это называется агрессивные переговоры. Садитесь на пол, держите руки на виду, — и подтолкнул меня дулом излучателя.

Я послушно села.

Я внимательно разглядывала оборудование на пришельцах. Я довольно много знала об оружии (спасибо, братец Марк!), но их излучатели и бластеры не были деметрианского производства. Более того, у террористов не было нейроэмпатических регистраторов. Значит, они не поймут, если я что-то сделаю.

Минуты тянулись за минутами. Младшие кадеты были сильно испуганы, некоторые дети всхлипывали, но сидящие рядом старшие старались их успокоить.

Напряжение в зале росло.

Оставаясь внешне неподвижной, я сосредоточилась и начала ментально прощупывать зал и прилегающие территории. Мои способности эмпата, отточенные годами практики, позволили мне быстро оценить ситуацию.

В зале я насчитала двадцать вооруженных пришельцев. Их эмоции были сдержанными, но я чувствовала напряжение и решимость, исходящие от каждого из них. За пределами зала обнаружила еще двадцать человек, вероятно, охрана или подкрепление.

Сорок человек. Я никогда раньше не пыталась контролировать такое количество людей одновременно. Это было рискованно, но, оценив свои силы, я поняла, что могу справиться. Годы тренировок и опыт воспитания трех маленьких эмпатов не прошли даром.

Я глубоко вздохнула, стараясь сохранять внешнее спокойствие. Мой разум лихорадочно работал, взвешивая все за и против. Использование моих способностей в таком масштабе было опасным — это могло истощить меня физически и эмоционально. Кроме того, если что-то пойдет не так, последствия могут быть катастрофическими.

Но, глядя на испуганные лица кадетов, на решительные, но беспомощные в данный момент взгляды инструкторов, на Нонну, которая, я была уверена, уже вызвала подмогу, я поняла, что у меня нет выбора. Я должна была действовать.

Я начала медленно и осторожно прощупывать эмоциональное состояние захватчиков, ища слабые места, точки, за которые можно зацепиться. Мне нужно было найти способ повлиять на них всех одновременно, не вызывая подозрений.

Краем глаза я заметила, как один из младших кадетов начал тихо плакать. Его страх был почти осязаемым, и я поняла, что могу использовать это. Я могла усилить этот страх, распространить его на захватчиков, заставить их почувствовать неуверенность и сомнение.

Решение было принято. Я знала, что это рискованно, что это может стоить мне всех сил, но я была готова. Ради этих детей, ради Нонны, ради своей семьи, ждущей меня дома, я была готова рискнуть всем.

Медленно выдохнув, я начала концентрироваться, готовясь использовать свои способности в полную силу. Время словно замедлилось. Я чувствовала каждое биение своего сердца, каждый вздох.

«Прости, Август, — подумала я. — Я обещала больше не лезть в сражения… Но у меня нет выбора.»

И с этой мыслью я начала действовать, надеясь, что мои способности окажутся достаточно сильными, чтобы спасти всех нас.

Я сконцентрировалась, направляя все свои силы на захватчиков. Медленно, но верно, я начала ощущать, как их внимание фокусируется на мне. Их взгляды становились все более пристальными, а движения — механическими и неестественными.

Внезапно двери зала открылись, и внутрь вошли остальные враги, которые до этого находились снаружи. Они двигались словно в трансе, их глаза были пусты, а оружие опущено. Все они медленно, но неумолимо приближались ко мне, как будто я была магнитом, притягивающим их.

Я чувствовала на себе ошеломленные взгляды кадетов и инструкторов. Их эмоции были смесью страха, удивления и недоверия. Они наблюдали за происходящим, словно за жутким представлением, где я играла роль Гаммельнского крысолова, а захватчики были моими безвольными крысами.

Понимая, что нужно действовать быстро, я мягко коснулась разума детей, посылая им волны спокойствия и уверенности. Затем, стараясь говорить как можно более спокойно и уверенно, я произнесла:

— Не бойтесь, пожалуйста. Инструкторы, Нонна, убедитесь, что выход свободен и уводите детей. Мы с этими ребятами немного постоим, а потом пойдём за вами. Вызовите подмогу.

Я видела, как Нонна и инструкторы обменялись быстрыми взглядами. На их лицах читалось явное сомнение и беспокойство, но они понимали, что это может быть их единственный шанс.

Нонна первой пришла в себя. Она быстро встала и начала тихо, но твердо отдавать распоряжения:

— Кадеты, слушайте внимательно. Мы будем выходить организованно и спокойно. Старшие, помогите младшим. Двигаемся к выходу, не создавая паники.

Инструкторы тоже начали действовать, направляя детей к выходу. Я чувствовала их напряжение и недоверие к происходящему, но они понимали, что сейчас не время для вопросов.

Я продолжала удерживать внимание захватчиков на себе, чувствуя, как с каждой секундой это становится все труднее. Мое тело начало дрожать от напряжения, а в висках пульсировала боль. Но я знала, что должна держаться, пока последний кадет не покинет зал.