Цейтнот. Том II

Климент шумно втянул в себя воздух и сотворил кинетический экран, затем направил автомобиль на тротуар в объезд затора и мертвецов. Мы неспешно вывернули за угол, и оператор немедленно отпустил педаль газа, оставив двигатель работать на холостом ходу.

— Что там? — спросил я, не дождался ответа и пригнулся, глянул в покрытое трещинами лобовое стекло.

На перекрёстке в паре кварталов от нас темнели баррикады, а вот людей разглядеть не удалось. Не получилось и понять, кто именно там обосновался: республиканцы или монархисты.

Аренский не ответил, и я переформулировал вопрос:

— Кто там?

— Ваши, — с непонятным выражением произнёс оператор, не спеша ничего предпринимать, затем потянулся к тумблеру, включил фары и сразу их погасил.

Я вжался в кресло в ожидании пулемётной очереди, а Климент вновь мигнул фарами, повторил эти манипуляции, после чего посигналил снова, только на сей раз светил уже чуть дольше. Тогда-то до меня и дошло, что он семафорит караульным!

Три коротких, три длинных, три коротких!

Три точки, три тире, три точки!

СОС!

Какое-то время сигнал бедствия оставался без ответа, и я уж было решил, что придётся ехать дальше на свой страх и риск, но потом с баррикады в нашу сторону посветили фонарём. Замигавшие в темноте отблески просматривались с нашей позиции предельно ясно, и я бы даже разобрал смысл послания, если б не приходилось отвлекаться на прокачку крови по жилам Леонтия Горского и фиксацию повреждённой пулей стенки желудочка.

Та ещё морока! Казалось бы — усилия прилагаю пустяковые, а уже понемногу уставать начал.

Климент же суть послания озвучивать не торопился, и я не выдержал, спросил:

— Ну что они?

— Приближаться медленно, оружие убрать, — сообщил в ответ оператор, а потом вдруг распахнул дверцу и выскользнул наружу. — Всё, дальше сам!

— Как так? — опешил я. — Ты чего?!

— Нет у меня доверия ни тебе, ни вашей братии. Не собираюсь попусту рисковать. Горскому я ничем не обязан, да и не помогу, если обмануть надумаешь. Но обманешь — тогда ходи да оглядывайся!

Привести аргументы в защиту первоначального плана я попросту не успел, поскольку поставленный на нейтральную передачу автомобиль вдруг дрогнул под кинетическим импульсом и покатил к баррикаде. Дорога здесь самую малость шла под уклон, и больших усилий Аренскому прилагать не пришлось: если уж и для меня подобный трюк провернуть труда не составило бы, что тогда об операторе его уровня говорить!

Вот только дистанционно управлять автомобилем не так-то и просто, нас повело в сторону, я в сердцах выругался и стал подруливать, уводя машину от столкновения со стеной дома. Сначала с поребрика соскочили левые колёса, затем правые, нас качнуло раз и другой, Горский захрипел, но у меня получилось удержать ситуацию под контролем, а дальше внешнее воздействие сошло на нет, и мы покатились уже исключительно по инерции, постепенно замедляясь и теряя скорость.

Бампер ткнулся в баррикаду не очень сильно, но и так меня едва не сбросило с диванчика, ещё и пациента от падения удерживать пришлось, не переставая обеспечивать ему при этом кровообращение. А попробуй сосредоточься, когда стволами в лицо тычут!

Ну да — набежали матросики, распахнули дверцы, наставили револьверы и винтовки.

— Водитель где?! — рявкнул мордоворот в чёрном бушлате с нашивками морского фельдфебеля.

— Ушёл, — ответил я, обеими руками прижимая к спине Горского свой сложенный в несколько раз шарф. — У меня тут раненый!

— Оружие?

— Нету!

Морские пехотинцы оттолкнули автомобиль от баррикады, один принялся вертеть баранку, другие навалились и закатили его в узкий проезд между баррикадой и стеной дома.

Вовремя! Где-то дальше по улице прогрохотала очередь, над нами пронеслись трассеры, захлопали в ответ винтовки, коротко протарахтел пулемёт. Засвистело, грохнуло, послышалось несколько сочных щелчков, но никого не зацепило, и машину благополучно закатили в арку.

— Кто такой? — потребовал объяснений всё тот же фельдфебель.

— Студент, — лаконично ответил я.

— А этот?

— Профессор.

— Документы есть?

— У меня — да, — подтвердил я. — Во внутреннем кармане пиджака. Достать?

Фельдфебель дал знак своим подчинённым страховать и наклонился вперёд.

— Не утруждайся, студент, сам гляну. — Он запустил руку в карман и выудил оттуда все бумаги разом. Потом отступил от машины и попросил: — Федя, подсвети!

Щёлкнул кремень, замигал огонёк зажигалки, зашелестели бумаги.

— С профессором что? — спросил фельдфебель.

— Пулю в спину схлопотал, когда через заслон монархистов прорывались.

— Так это вы нашумели?

— Мы.

Кто-то из морских пехотинцев присвистнул.

— Как прорвались-то?

— А студент-то не прост! — выдал вдруг фельдфебель, отступил от машины сам и дал знак увеличить дистанцию подчинённым. — Оператор!

Те уже было опустили винтовки, но сейчас вновь взяли меня на прицел.

— Вы это… полегче! — попросил я. — Если что, пароль: «поребрик»!

— Это вчерашний пароль!

— А кто б на той стороне сегодняшний сообщил?

— Тоже верно, — самую малость успокоился фельдфебель, сунул мои документы подчинённому и велел: — Мичману отнеси! — Затем предупредил: — А ты сиди и не дёргайся!

— И не собирался.

— Ну-ну!

Ждать долго не пришлось, уже пару минут спустя в арку со двора зашли двое в форме военного морского флота: первый — мичман, второй — поручик корпуса корабельных инженеров, оператор. Удерживаемый им потенциал я ощутил предельно чётко, а вот у него на мой счёт возникли определённые сомнения. Я уловил неуклюжее воздействие, будто прощупывать подобным образом коллег было для флотского инженера в новинку, и уж не знаю, сумел ли он пробиться через мои барьеры, но вот Горского распознал совершенно точно.

— Второй тоже оператор! — предупредил он сослуживцев.

— Интересно девки пляшут, — проворчал усатый мичман и потребовал: — Студент, голову подними!

Я выполнил распоряжение, в лицо посветили электрическим фонариком.

— Под приметы подходит, — заявил мичман.

— Похож, — согласился с ним поручик и выключил фонарик. — Тебя на Фонарном мосту ждут, студент! Не здесь!

У меня прямо от сердца отлегло, вот и не удержался, дал выход напряжению:

— Если туда ехать, то шофёра дайте!