Чандрагупта

дворцы и храмы. Проходя кварталами богачей, называл имена самых знатных, самых богатых встречных.

Обращал внимание спутника на прекрасные сады и парки, на живописные виды, открывавшиеся с того или

иного холма. У Храма воды он остановился и, рассказывая его историю, упомянул имя раджи Дханананда. Лицо

его тотчас омрачилось, и он не удержался, чтобы не осудить раджу.

— Нет другого такого глупца и самодура, как Дханананд, — сказал он с горечью. — Справедливость

совершенно чужда его нраву. Вот и я пострадал от него безо всякой моей вины. Да в Паталипутре, пожалуй, ни

один человек не скажет о нем доброго слова.

Услышав такие слова о радже, Чанакья немного опешил, но тут же сообразил, что ведь юноша потерпел

от своего повелителя и в его гневе на раджу нет ничего неожиданного, Он уже приблизительно знал историю

Сиддхартхака и теперь захотел выяснить подробности. Юноша охотно вернулся к истории своих злоключений,

причиной которых был несправедливый гнев раджи. Он не один раз повторил, что за ним не было никакой

вины, и не жалел слов, чтобы описать дурной нрав своего раджи.

Под конец Чанакья, смеясь, заметил:

— Ну, Сиддхартхак, видно, сильно ты гневаешься на раджу. Мне кажется даже, что будь у тебя средство

как-нибудь повредить ему, ты не раздумывал бы и мгновения.

— Разумеется! — горячо согласился тот. — И уж не промахнулся бы никогда! Вам трудно себе

представить, какой ограниченный человек раджа, как он низок и жесток. Вриндамала рассказывала мне, что не

найти другой такой добродетельной женщины, как Мурадеви. Но раджа поверил наветам ревнивых жен и

отверг ее. И подумать только, даже велел убить ее чадо! Что можно сказать об этом? Теперь по случаю

торжества Сумальи ей дали прощение, наравне с настоящими преступниками.

— Вот как? Мурадеви и вправду такая достойная женщина? С тех пор как я вступил в этот город, я со

всех сторон слышу похвалы добродетелям этой святой женщины. Если она действительно такова, как о ней

говорят, хотелось бы мне увидеть ее.

— В этом нет ничего невозможного, — тут же ответил Сиддхартхак. — Мурадеви — преданная

почитательница Шивы. Она каждый понедельник посещает храм владыки Кайласы, чтобы взглянуть на

изображение владыки и послушать священные истории. Ей позволяли это даже в годы заточения. Послезавтра

понедельник, к тому же праздник. Так что на закате солнца она непременно будет в храме. Теперь с ней не

бывает стражи, поэтому увидеть ее не составит никакого труда.

Чанакья покачал головой, но ничего не ответил Сиддхартхаку. Некоторое время они шли молча. Вдруг

Сиддхартхак сказал брахману:

— Этот сад примыкает к царскому дворцу. Вы можете посидеть здесь, отдохнуть в тени деревьев, пока я

передам письмо моего наставника, так чтобы оно попало прямо в руки Вриндамале. Я скоро вернусь.

Чанакья на миг замер от неожиданности, но тут же изобразил, будто задет за живое:

— Сиддхартхак! — воскликнул он. — Ты сомневаешься во мне? Боишься, что я могу предать твое дело?

Почему ты велишь мне оставаться здесь? Я знаю обо всем, что написал твой наставник в этом письме. Я все

слышал: зачем приходила вчера ночью Вриндамала и о чем говорили они с твоим учителем. Так почему сейчас

ты опасаешься меня? Напротив, для тебя лучше взять меня с собой. Если что-нибудь случится, я смогу помочь

тебе. А что делать мне здесь — сидеть сложа руки?

Выслушав Чанакью, Сиддхартхак смутился. Не мог же он запретить брахману идти за ним. Ему

оставалось только согласиться.

— Если вы хотите, — сказал он, — то, конечно, пойдемте вместе. Я только боюсь, что не везде, где мне

легко пройти, вместе со мной пропустят и вас.

— Как? Что за порядки в этом городе? Чтобы не пустили меня, высокородного брахмана? Теперь уж я

непременно иду с тобой. И мы еще посмотрим, как это раджа сможет наказать брахмана, который вошел в его

дворец. Идем. Вриндамала меня знает. Она не подумает ничего плохого, увидав меня с тобой, и не рассердится

на тебя.

Говорить больше было не о чем, и юноша согласился:

— Ну, если вы так решили, то пойдемте.

И он двинулся дальше. Чанакья пошел с ним. Они остановились перед воротами антахпура1, который

находился в западной части дворцовой территории. Ясно, что ни одному мужчине не позволялось входить в

антахпур, но друзьям и близким стражей и слуг не воспрещалось подходить к наружной ограде. Для того же,

чтобы проникнуть за ограду, требовалось специальное разрешение. Сиддхартхак заранее договорился, где и

когда он встретится с Вриндамалой. Он пришел точно в назначенный срок и остановился вместе с Чанакьей в

условленном месте. Вриндамала не заставила себя ждать, и Сиддхартхак отдал письмо своего наставника прямо

ей в руки. Женщина сразу же заметила Чанакью и, взглянув на него, сказала:

— Значит, вы тоже вкушаете от нектара советов учителя и дали обет служить ему? Это хорошо. Я жалею,

что не могу служить ему столько, сколько хотела бы. Но я вижу, что день ото дня у него становится больше

учеников, и это меня радует.

На этом свидание их окончилось. Вриндамала попрощалась и скрылась за дворцовой оградой. Удалились

и Чанакья с Сиддхартхаком.

Гла в а VI

НАЧАЛО СВЕРШЕНИЙ

Вриндамале не терпелось прочитать письмо Васубхути. Она страстно желала, чтобы на душу ее госпожи,

охваченную безумием мести, сошли мир и благодать. У Мурадеви не было другого такого преданного существа,

как Вриндамала. Вриндамала глубоко скорбела о том, что столько незаслуженных страданий выпало на долю ее

госпожи. Но что было, то прошло, считала она, и неразумно ворошить прошлое, навлекая на себя смертельную