Чародей

И тут неожиданно объявилась Женька Кошарная. Она заочно окончила пединститут, работает в том же детском доме заместителем директора, т. е. в должности, которую когда-то занимал Карл Иванович. Налетела ураганом посреди базарной толпы, расцеловала, выхватила сумку с покупками, за руку потащила к выходу, чтобы побыстрее без посторонних выложить все привезенные новости. Прошли с нею в парк, сели на отдаленную скамейку. Первая и главная новость — Юрий через Василия Федоровича, инспектора облоно, следил за моей судьбой, постоянно помнил обо мне, но не искал встреч, боясь обрушить на мою голову новую лавину несчастий. Он гибнет, спивается. Дважды лечился от алкоголизма, но все без толку. На своей жизни он поставил крест и винит в этом только себя. У меня похолодело внутри. Юрий нуждался во мне, а по-глупому гордо хранила одиночество! Нет мне прощения!

Отец Ларисы привез ей мужа, как любимого кота, в мешке. Проспавшись, Юрий пораженно осмотрел комнату и не сразу сообразил, почему он здесь оказался. А ему уже подана свежая рубашка, на столе сверкает обильный и очень вкусный завтрак, приготовленный белыми ручками чистенькой и нарядной Ларисы. Тетка и отец уже ушли по своим делам. Вечером он снова напился в компании с номинальным тестем, с которым не считал нужным церемониться и спросил напрямик:

— Я же сказал вам, что мы с женой ждем ребенка. Там у меня семья, а тут вы ничего не слепите, тем более таким путем. Зачем я вам понадобился?

— Ты мне не нужен. Лариса тебя сердцем выбрала, вот ей ты нужен. Слышал, небось: "Стерпится, слюбится". Это про тебя тоже. Чем тебе плохо? Какого черта тебе еще не хватает? Жена, молодая красавица, на тебя не надышится. Захотите развеяться — любой курорт, любой санаторий — пожалуйста! За границу? Тоже можем устроить…. Да ты в жизни такого не видел! А что касается беременной брошенки с ее байстрюком, так и ей можем помочь, если пожелает…

— Не брошенка она, и мой сын не будет байстрюком!

— А куда ты денешься? Заявление об изнасиловании уже подано. Будешь рыпаться, получишь срок, немалый, по закону… Пораскинь мозгами, другого ходу у тебя нет… Лариса тебя любит, пройдет чуток времени, и ты одумаешься…

Юрий заскрипел зубами. Он мучился, искал выход, не находил его и напивался. Учиться стал спустя рукава, кое-как справлялся с зачетами и экзаменами, стипендия все равно шла, да он теперь в ней и не нуждался. Захар Викторович обеспечил дочку с мужем абонементом на лучшие места в оперном и русском драматическом театрах. Это был выход в свет. Волей неволей пришлось подчиниться соответствующей экипировке. Тут же появился сверхмодный костюм с набором необыкновенно красивых сорочек. Советский денди да и только. Летом молодые отдыхали в пансионате на Иссык — Куле. Встав по привычке рано утром, Юрий уходил по берегу озера подальше от людных мест, забирался в густые заросли кустарника возле небольшой лагуны и там проводил почти полный день, питаясь отловленной рыбой и пирожками, прихваченными из запасов Ларисы. Она будто не замечала его отсутствия, веселилась в компании отпрысков республиканского бомонда. На другое лето по пути в Крым они отвезли Аленку к матери, оформили развод Юрия с Лидой и поставили точку на этом отрезке его жизни. Черного моря Юрий не видел. Не просыхал с утра до вечера. Лариса скучала без своей компании, и раньше положенного срока они вернулись домой. Сразу же сыграли пышную свадьбу в столичном ресторане. Жених был пьян в стельку.

Чародей попал в позолоченную пыточную камеру, где его безжалостно терзали мягкие ласковые руки палачей, которым, к несчастью, он однажды понравился.

Лариса получила диплом раньше Юрия и прокантовалась этот год в столице, работая почасовиком в каком-то училище и ухаживая за дочкой, родившейся зимой. По распределению они получили назначение в среднюю школу поселка Первомайский, где находилась главная усадьба хлопководческого совхоза-миллионера, директором которого был отец Ларисы. Могли бы и в столице зацепиться, но Захар Викторович побоялся оставить без присмотра семью дочери, убедившись, что ничего там не стерпелось и не слюбилось… Посоветовал Ларисе развестись с пьяницей, а она ни в какую. Наряжается напропалую, парикмахерские, салоны красоты, вернисажи, театр, концерты — напоказ все атрибуты счастливой и праздничной жизни.

Родилась вторая дочка, Юрий даже в роддоме не появился. Пил.

Хозяйство вела теща и за внучками тоже присматривала. Лариса целыми днями пропадала в школе. Когда ей предложили директорство, согласилась сразу. В партию она вступила еще в институте с той же целью, что когда-то толкнула Теклю на подобный шаг. Идти по партийной линии она не думала, слишком там много зависимости и мороки. Стать во главе школы, под крылом отца и при его возможностях — это то, что надо. Предложить директорство Юрию и в мыслях не было. Подчиняться ему после того, что было, она не намерена. Пусть скажет спасибо, что терпит его запои. Вообще подчиняться не привыкла. Командовать умеет и любит, всегда добивается подчинения от других, только Юрия никак не приберет к рукам. Уроков он не пропускает, всякие планы и отчеты сдает аккуратно, и на том спасибо.

А Юрий страдал. Немецкий язык шел по обочине в интересах сельских школьников, никто из них всерьез им не увлекся, уровень знаний у всех ниже требований программы, и чем старше класс, тем шире был этот разрыв. Юрий с тоской вспоминал о своих уроках в детдомовской школе. Создать здесь нечто подобное и думать нельзя, да и желания нет, подавлено оно. В учительской тоже нет свободы, искренности и простоты. На большую перемену и дети и учителя подкрепляются стаканом молока с мягкой булочкой, доставляемых из совхозной столовой. Посуда тоже оттуда. Здание школы стандартное, с широкими коридорами, светлыми классами, водопроводом и теплыми туалетами. Кабинеты хорошо оборудованы, вестибюль, раздевалка, отопление из котельной, кругом чистота и порядок. Такие б условия для детдомовских детей! А здесь ничто не радует. Мать и сестры не сдружились с новой родней, не сблизились на условиях бедных родственников, куда их зачислила семья Ларисы, но за Юрия рады: попал в хорошие руки, живет в достатке и благополучии. А что пьет, так это от дурости. Со временем поймет, что лучшей доли ему не найти. Юрий довольно часто их навешает, Лариса с детьми была всего несколько раз и то очень неохотно. Неприветливы оказались родичи Юрия. Чем гордятся? Нищетой и убожеством… Если ехала Лариса с дочками, директор давал свой "бобик" и шофера, а Юрий добирался один, как придется. Приезжал уже поддатый, но обязанностей своих не забывал. Сразу же принимался за хозяйственные дела, возился увлеченно и быстро наводил мужской порядок. Мать с огорчением замечала: работает по-прежнему, но не поет, не шутит. Ночью почти не спит, хотя ложился, изрядно накачавшись спиртным. Мать не знала, как ему помочь, и жалела его, и злилась. Неужели до сих пор мучается из-за "этой"? Лариса моложе ее, одета всегда дорого и по моде, духи французские, что дома, что на людях. Даже передники такие броские, будто с выставки привезены, а он словно слепой, все ему до лампочки.

Юрий проклинал себя. Ведь чувствовал, что Лариса заманивает его, думал, устоит, и устоял бы, если б не выдумка с изнасилованием. Теперь нужно признаться, что предал себя, предал погибшего сына, предал отца, который наказывал ему непременно воспитать прямого наследника, продолжателя их фамилии. Работа не увлекает, семья опостылела, он загнан в пятый угол, выхода не видит. Жена злится, устраивает истерики, услышав, как он в пьяном бреду лопочет стихи о лебедушке, без которой он пропадает. Неделями они не разговаривают, дочки во всем поддерживают мать и брезгливо отворачиваются от отца, снова пьяного. Поддавшись уговорам, согласился лечиться. Мучительные и унизительные процедуры, дважды им перенесенные, не освободили его от недуга. Он деградирует и гибнет. Столько лет прошло, но забыть Лебедушку он не в силах, просит разрешения встретиться всего на несколько минут и поговорить.

Слушая Женьку, я закрыла лицо руками, но удержать рыданий не могла. Господи, за что нам такое наказание? Чем мы провинились, что терпим такие страдания? Мы с Женей сидели вдали от людных аллей, мимо нас никто не проходил, но все равно было неприлично реветь в голос. А я ревела.

— Женя, милая, я тоже очень хочу его увидеть, но нам этого делать нельзя. У меня трое сыновей. Двое в садике, скоро подойдет время их забирать, а годовалый малыш у деда с бабкой, которые согласились за ним присматривать за плату. Что с ними будет, если его тестюшка вздумает учинить надо мной расправу? Придумали же они изнасилование, чтобы удержать Юрия. Могут что-нибудь придумать, чтобы и меня допечь. Был бы жив Колюшка, рискнула бы ради него. Пусть бы хоть в шестнадцать лет увидел отца…. Встретившись, мы с Юрием будем еще сильнее рваться друг к другу. К чему это приведет, не трудно представить. Я снова получу клеймо развратницы и полечу с работы… жить нам вместе не дадут… Разлучат непременно, при директорских — то связях… Юрий правильно себя винит… Взрослый мужчина, а влип, как мальчишка. А в смерти сынишки мы оба не виноваты. Его в больнице застудили… Я лежала в горячке, тоже чуть концы не отдала, а Юрий был далеко. Если говорить начистоту, то и я наломала дров, на машине у не увезешь. Он любит хороший стол, а как он ест! Хоть кино снимай. Вот я думала, что продался Чародей за ветчину и беляши… А он не продажный вовсе. Он тогда рассказал тебе всю правду, чтобы я знала, что с ним произошло, в какую ловушку он попал, и подумала, как ловчее из нее выбраться. Он верил мне больше, чем себе, иначе и словом бы не обмолвился. Ведь ясно было, что не продался он, а попал в капкан, пусть по своей вине и собственной неосторожности, но это капкан, откуда в одиночку не выбраться. Родные его не видели в этом беды, наоборот, считали, что ему повезло. Вся надежда была на меня. Прямо так думать он никогда себе не позволит, но где-то в глубине сознания пытался уцепиться за эту соломинку. Я же вышвырнула его, даже письма выбросила вон… Дурного ума хватило объявить, что закопала в могилу даже память о нем! Не берегиней я оказалась, а взбесившейся глупой бабой! Не он меня предал, а я его!. Мой непростительный грех в том, что не только на словах, я на деле его похоронила. Все эти годы тосковала невыносимо, но шагу не сделала, чтобы дать о себе весточку. А ведь знала от Петра Ильича, что он тоскует не меньше меня, молчал, потому что считал, что заслужил такую казнь за свое легкомыслие, за то, что позволил накинуть удавку на свою шею…. А ведь была возможность вытащить его из этой ям! Петр Ильич с Василием Федоровичем подумывали предложить ему место завуча в нашей школе срезу после первого курса, а учебу продолжить заочно. Ждали знака от меня, что я тоже этого хочу. Невозможно, чтобы мы работали в одной школе, а жили врозь. На следующее лето Петр Ильич всерьез принялся за идею перетащить Юрия к себе. Весной упустил время, а осенью Чародей стал нетранспортабельным: вступил в официальный брак с Ларисой. Если бы в течение той зимы я дала Юрию знать, что жду его, что есть возможность нам соединиться, жизнь пошла бы по другому руслу. Захар с Соломоном не смогли бы помешать. Петр Ильич заручился поддержкой в обкоме. Он рассказал, кому нужно, как Захар добыл себе зятя. Авторитет директора крепко подмочился. Очень может быть, что слух дошел и до ЦК республики. Захар спрятал бы когти, и Чародей обрел бы свободу. Я не проявила должной активности и подвела всех. Петр Илия упустил Юрия и стал из меня готовить себе завуча. Не знаю, станет ли Чародею легче, когда ты расскажешь ему об этом, но он должен знать всю правду до конца.

— Когда Братик узнал, что ты вышвырнула все, что он тебе посвятил, страшно обозлился и запретил мне поддерживать связь с тобой…. Сказал, что и ты умерла для него…. А думал о тебе постоянно, ты всегда была в его памяти…. Это его пугало…

— Первое время во сне мне казалось, что малыш бьется ножкой в то место, где лежит на моем животе рука его отца… Просыпалась в слезах…Нет отца, думала, жирует на даровых хлебах… А он терпел муки… Нет мне за это прощения… То просыпалась, будто он несет меня на руках и трется колючей щекой о мою щеку… И снова в слезы… Голос его слышу постоянно… То поет… то читает стихи… Даже в классе…. У меня был очень талантливый и чистый душой класс… Все мальчишки. И они стали читать стихи на манер Юрия….Я научила. Хоть кричи, хоть на стенку лезь… Голос рядом, а Чародея нет и, думала, никогда не будет… Спасают родные мальчишки… Славные у меня дети. Живу ради них. Юрий — большая для них опасность, хотя лучшего, чем он, отца придумать невозможно…Развод Лариса не даст, значит, вместе нам не жить… А вздумаем соединиться, припишут моральное разложение, придумают наказание построже, а заступников сейчас у нас нет. Впасть в отчаяние и опуститься не дали мне ребята талантливого класса. А сейчас берегут три детских головки, родные и беспомощные…. Получается, что у меня есть и работа и дом. У Юрия ни того, ни другого. Прямо жутко стало! Чудо-отец, идеал-отец превратился в алкаша и скандалиста… Так не может продолжаться дальше. Никак не придумаю, чем ему помочь.

— Ты ему нужна…. Вот и вся помощь…

— Не будь у меня детей, честное слово, взяла б его в охапку и махнула куда-нибудь на край света! В тайгу, в пустыню, в горы… Да хоть на Северный полюс! С ним не пропали бы… Он такой талантливый, такой деятельный… И руки у него золотые! Рада бы в рай, да дети не пускают… Дай мне подумать. Должен же быть и для него выход! Однажды Петр Ильич признался, что с семьей у него худо. Жену зовут Зоя Аркадьевна, так он свое супружество определил, как аркадьевское иго. У Юрия, значит, захарьевское иго. Аркадьевское иго свирепствует дома, Петр Ильич спасается от него в школе, а у Юрия и в школе нет спасения. Был бы такой класс, как седьмой детдомовский…. А какие уроки он давал! Как ученики его любили! Как он радовался, что стал учителем! Куда это делось? Действительно, хоть вешайся! Что же делать! Что делать? Он очень усидчив, умеет работать над источниками… Выбрать ему тему для исследования? Это поможет, если есть увлечение работой и хотя бы один яркий класс… Ни того, ни другого у Юрия нет. Тупик какой-то! Если б он преподавал литературу, совсем другой расклад! У меня в Ак-Булаке был десятый класс, чем-то похожий на Юрия. Многие до сих пор пишут. Женаты, дети старше моих… Подражая тебе, я называю их Братиками… Так они сами готовили и давали платные концерты. Гляжу, бывало, как они мучаются на репетициях, и думаю: "Юрий им нужен, а не я!" Будь с ними Юрий, они бы на весь Союз стали бы знаменитыми! Слушай, я, кажется, нашла выход! Только не падай в обморок! Юрий должен преподавать не немецкий язык, а русскую литературу! Он же прирожденный словесник! Русскую литературу знает лучше любого выпускника филфака… А как читает стихи! Как поет! Лариса там директор школы, ее отец и вовсе царь и бог, они вполне могут провернуть такую аферу!