Чародей
Шрифт:
Второй этап подъема к Мужской Зрелости требовал совершения четырех подвигов:
1. Помочь слабому в трудном деле, требующем значительных усилий. Арену для этого подвига соискатель находит сам, товарищи только одобряют или не одобряют его выбор. Во втором случае подвиг не засчитывается, соискателю рекомендуют найти более достойное применение своим силам.
2. Преодолеть собственный недостаток, унижающий мужское достоинство: тягу к курению или алкоголю, нежелание учиться или заниматься спортом, склонность к нецензурным выражениям и т. п. Особенно преследовались бахвальство, самовлюбленность и вранье. Арену для этого подвига находят товарищи, беспощадно вскрывая все недостатки соискателя, из которых выбираются один или два самых злостных.
3. При незримых свидетелях поцеловать девушку, хотя бы в щеку. Арену для этого подвига соискатель находит сам, а незримые свидетели назначаются.
4. Не обижаться, как бы ни была сурова критика товарищей, высказанная устно или письменно, не мстить за критику, а стараться избавляться от недостатков.
Совершивший все четыре подвига удостаивается Диплома Мужской Зрелости, который и будет вручен
Члены Ареопага оберегали тайну Дипломов вплоть до их вручения в назначенный час. Их никто, кроме создателей, не видел. И вот этот час наступил. В оплату за концерты на праздниках в пригородном совхозе ребятам выписали барашка на шашлык, два бурдюка кумыса, мешок свежих лепешек, фрукты, овощи и зелень для закусок. Шашлык приготовили на мангале в доме Фатыха Темирбулатова, брат которого работал в совхозе агрономом. В день сабантуя вся семья Фатыха не знала минуты отдыха, готовя шашлык и другие припасы для праздника. В качестве подсобных рабочих им помогали добровольцы из класса. Чтобы доставить припасы в горы, совхоз, под ответственность агронома, выделил трех заседланных лошадей, сидя верхом на которых, ребята и подняли к роднику все необходимое для предстоящего торжества.
Два Апостола вместе с выпускниками шли на праздник с легким сердцем, не ведая, какие напасти приготовили для них их любимцы. Мысленно похвалили дэмзэлов, когда увидели на площадке возле костра две кошмы с расстеленной посредине скатертью… Фатых с друзьями разогревал на мангале шашлык. В роднике лежали бурдюки с кумысом, в низинке паслись три лошади с путами на передних ногах.
Темнота упала сразу. Со снежных вершин дул свежий ветерок От лица класса Толик Харьковский сообщил гостям, что они собрались для торжественного события, секрет которого он им раскроет, только услышав согласие выполнить ритуал посвящения. Заинтересованные Апостолы дружно закивали головами. Имитируя бритье, Коля Солошенко поводил опасной бритвой над чисто выбритыми щеками учителей. Петр Ильич и Павел Гаврилович давились смехом, вспоминая, как растерялись, поняв, что для омовения нужно обнажаться совершенно.
— Что и… — спросил директор, дернув за резинку трусов.
— Да, и… — услышал в ответ.
Деваться некуда, назвался груздем, полезай в кузов. Разоблачились полностью. Ради справедливости члены Ареопага тоже обнажились, сопровождая раздевание ритуальными шутками, хорошо знакомыми зрителям, которые дружно хохотали при особенно замысловатых вывертах. Из- за отсутствия условий для купания учителей окропили подогретой водой и завернули в простыню, продолжая сыпать заученными шутками-прибаутками. Зрители их поддерживали, повторяя хлесткие выражения. Тут же оделись и сели поближе к костру. Хохот не прекращался. Апостолы тоже смеялись от души. Наступило время для совершения подвигов. И тут учителям было оказано большое снисхождение. Дескать, Первый подвиг им сразу засчитывается, так как они его совершали, совершают и будут совершать, поднимая школьников к вершинам знаний. Третий подвиг им тоже зачтен, так как оба женаты и целуются даже при собственных детях. А вот ко второму и четвертому подвигам им придется приступать прямо сейчас. Все сидели на кошмах вокруг скатерти. От мангала, где колдовал Фатых с помощниками, неслись невыносимо аппетитные запахи, от которых щемило под ложечкой. Тарелку и кружку принес из дома каждый для себя, оделили посудой и учителей. Наконец-то на тарелку лег самодельный шампур с шашлыком, а кружки наполнились кумысом, тоже дразнившим очень своеобразным мягким запахом приятной кислинки. Под шашлык начали обсуждение Второго подвига, предназначенного учителям. По ритуалу положено, чтобы сам соискатель с наибольшей полнотой раскрыл собственные недостатки, но в данном исключительном случае ученики опять помогли, начав вспоминать вызовы, выволочки и внушения, которым они подвергались в течение последних пяти лет. Артисты, они изображали в лицах, как эти вызовы, выволочки и внушения происходили на самом деле, точно передавая голоса и позы тех, кто внушал, и тех, кому внушения предназначались. Вспомнили, как однажды Петр Ильич в конце школьной линейки велел всем ученикам и учительницам отправляться в здание, оставив только их шестой класс. Когда площадка опустела, приказал: "Расстегивай штаны!" Сорванцы мигом сообразили, что он хочет лично заглянуть в укромное место, где они приспособились прятать папиросы. Карманы в любой момент могут проверить, а туда учительницы не посмеют наведаться. Директор обошел всю шеренгу, папирос не нашел и велел бежать в класс. Победно смеясь, сорванцы кинулись к входу в здание школы. Петр Ильич пошел следом и остолбенел: вся дорога от площадки до двери была усыпана измятыми пачками папирос. Прохиндеи спустили свои запасы в штанины, на бегу они оттуда и вывалились Грозой он влетел в их класс, в сердцах грохнул кулаком по доске, ничего не сказал и тут же вылетел. Дескать, я вам еще покажу, где раки зимуют.
Сидя на кошме, участники этого события хохотали до щенячьего визга. Тут всплыли такие подробности, что Апостолы поразились почти стопроцентной осведомленности своих палачей. Парни признались, что целый день трудились всем классом, дабы набрать побольше грехов у святых Апостолов, чтобы повергнуть их в страх и трепет. К счастью, задумка не удалась. Наставники показали себя настоящими мужиками, не полезли из-за пустяков в амбицию. Но если говорить серьезно, то у Апостолов есть грех, который не задобрить, не замолить. Это мальчишки, сбежавшие из дома и живущие на террикониках.
Терриконик — это искусственная гора, напоминающая вытянутый на сотни метров скирд высотой в двухэтажный дом и весом в сотни тысяч тонн вынутой из шахт породы. Летом он накаляется под солнцем, весной и осенью поливается дождем, а зимой пропитывается водой от тающего снега. Многопудовые глыбы растрескиваются, разваливаются на куски и рассыпаются в черный песок с блестящими кусочками угля, который постепенно самовозгорается, создавая внутри терриконика мощную кочегарку. Осенью он пышет невыносимым жаром, а зимой вокруг него создается кусочек Африки: снег моментально тает, меж глыбами пробивается травка, а опаленные летом кусты шиповника, растущие у его подножия, выбрасывают листочки и зеленеют посреди зеленой полянки. Как огромная хорошо натопленная печка, гора прогретой породы наполняет теплом окружающую местность на десятки метров вокруг себя. Здесь находят спасение сбежавшие из дома пацаны четвертых-шестых классов. Отыскав не жаркое, но достаточно теплое местечко, беглец роет в черном песке ямку, создавая себе временное жилье, и располагается в нем с удобствами, если удается прихватить из дома старый ватник или хотя бы дерюжку. Бегут сюда смело даже без пальто, в одной рубашонке. В ямке тепло, как в гнезде. Бедолага ложится прямо в черную пыль, сворачивается калачиком, и черт ему не брат, а через несколько часов сам становится похожим на выходца из преисподней: угольно-черный от макушки до пяток, только глаза и зубы блестят.Некоторые неделями так живут, питаясь тем, что удастся украсть дома или у соседей. В консервных банках кипятят воду, в золе пекут картошку. Два Апостола проводят ночи, отлавливая беглецов и возвращая их родителям, иногда даже не заметившим в пьяном угаре исчезновения своих чад. Редкая зима проходит без гибели какого-нибудь мальчишки. Заснув в своем гнезде, ребенок не просыпается. Теплый воздух вокруг терриконика насыщен угарным газом, идущим из недр кочегарки. Ветер разгоняет его, но в ямке он скапливается, отравленный им пацан уходит в небытие. Родителей судят, лишают родительских прав, обсуждают проблему на родительских собраниях, устраивают милицейские рейды по местам скопления пацанов, организовывают дежурства комсомольцев у террикоников, но все тщетно. Бегут пацаны из дома, спасаясь от побоев и издевательств пьяных родителей. Пьянство взрослых — вот причина гибели детей.
Накануне аванса или получки все магазины, ларьки и палатки нагружаются под крышу пивом, водкой, "бормотухой" и пузырьками дешевого одеколона. Шахтеры хорошо зарабатывают и ящиками закупают это зелье. Напьются до одури и принимаются воспитывать детишек ремнями и другими подручными средствами. А те ищут спасение на террикониках и пропадают от газа. У Двух Апостолов огромный авторитет в городке, их уважают все, от мала до велика, и нужно сказать в укор соискателям, что они стреляют из пушки по воробьям. Собрания, суды, разносы — это хорошо, но этого мало. Если поднять горком партии, горисполком, шахтуправление, комсомол и профсоюзы на борьбу за трезвый образ жизни, за культурный досуг и безалкогольные застолья, то сдвиг произойдет в лучшую сторону. В этом направлении что-то делается и сейчас, но как-то беззубо, вяло, без энтузиазма и интересных находок. Класс два года прожил без алкоголя, даже на выпускном пили только лимонад. Все живы, здоровы, успешны. Жаль, на несколько лет разъедутся по другим городам и весям. Петру Ильичу и Павлу Гавриловичу вполне по силам поднять этот груз. Таков их Второй подвиг, единственный, оставшийся пока не выполненным. За несколько лет они и его совершат.
Два Апостола были польщены хвалой, прозвучавшей в их адрес, и уверенностью ребят, что они непременно организуют единый фронт и одолеют закоренелое зло повального пьянства.
Николай Степанович отложил вилку и удивленно качал головой:
— Толковое предложение. Обсудим на бюро. Ты посмотри, какие Цицероны и Сенеки!
Петр Ильич продолжил рассказ, все так же горделиво улыбаясь.
Опорожнили один бурдюк кумыса, на мангале четвертая смена шампуров. Приступили к заключительной части торжества — вручению Дипломов Мужской Зрелости. Дело это поручили Лене Мукомолову, лучшему комику класса. Соискатели поднимались по одному согласно списку в классном журнале. Леня взял верхний красочно расписанный диплом и строго посмотрел на Аристова Ивана, лучшего футболиста класса, чемпиона по голам. Ваня уже выработал свое жизненное кредо и не считал нужным его скрывать.
— Получу аттестат- и баста! — говорил Ваня, — учиться дальше не буду. Нет смысла. Выполню свой долг в Армии и спущусь в шахту. Силой не обижен, вкалывать начну на пределе. Чтобы квартиру получить приличную, отдыхать в Крыму и прочее. Так живет наш сосед дядя Володя. Его сын перешел в третий класс, а успел побывать в Москве и Ленинграде и весь Крым объездить. Альбомов у них целая полка. Везде все фотографируют. В первую же получку куплю хороший фотоаппарат, делать снимки умею. Вы будете грызть гранит науки, а я буду строить домашний коммунизм. Женюсь, детишек заведу и отдыхать буду ездить с семьей. Не прогадаю. Зарплата стахановца шахтера намного выше зарплаты инженера. А слава, а почет! Кто из нас знает, кто на шахте инженером? Никто! А стахановцев знаем в лицо! Да что мы, республике они известны! Пластаться буду, как проклятый, а детишки мои не только Крым увидят, за границей побываем. Дяде Володе путевку в ГДР предлагали, он почему-то отказался. А я поеду и детишек повезу!
Ребята учли это кредо, составляя документ для Вани.
Вперив в Ивана указующий перст, точно копируя голос и жест Петра Ильича, Леня сурово произнес:
Век живи, век учись!
Став шахтером, не ленись!
Для детишек — напрягись,
Попади — не промахнись!
При последних словах парни повались на кошму и задрыгали ногами… Петр Ильич отполз в сторону, разрываясь от смеха. Лошади в низинке перестали пастись и повернули головы в ту сторону, откуда неслось непонятное ржание. Под такой непрекращающийся гомерический хохот были вручены все тридцать два Диплома Мужской Зрелости. Теперь дэмзэл — это человек, Достигший Мужской Зрелости.