Чары, путы и кровные узы

Поэтому она открыла дверь и ушла.

* * *

Пиздец….

После того как за Каралей захлопнулась дверь, все мысли Бо сформировались именно в этом одном-единственном емком слове.

Это просто пиздец….

Опять.

Богдан рухнул на кровать, скрестил руки над головой и уставился в потолок, мечтая чтоб слова Алевтины оказались правдой, и завтрашний день исправил все, что случилось в нынешний.

Он конечно напрасно сорвался на Карале. Не она была во всем виновата. Это опять он подкачал, как тогда, в первый раз.

Ладно, он даст ей время. Даст им обоим время подумать, как исправить ошибки. Она, наверное, все же права — что попало получилось бы, останься она. Одного не вышло бы точно — того за чем он вообще сюда сегодня примчался.

И ведь с самого утра чувствовал — зря. Начало было вчера успешно положено, проходили уже все эти договоренности, планы…. Плавали, знаем….

Богдан покосился на мини бар. Закралась подлая мысль напиться до полного отрубона и уснуть себе спокойно до самого утра, но нет…. Не в его правилах было гасить проблемы в алкоголе. Богдан не был убежденным трезвенником, но возлияния позволял себе по другому поводу, нежели проблемы в жизни. И не важно, в отношениях, в работе или еще в чем они выражались. Поэтому он снова откинулся на подушке и попытался уснуть, думая и представляя, как сейчас его малышка. Что чувствует? О чем думает? Чем занимается? Спит ли? Или еще нет? Или жалуется подружке на него, идиота?

Вот он дурак, оттолкнул девчонку, да еще и на нее все свои проблемы свесил….

А дело-то вовсе и не в ней.

И вообще, принял бы он сразу тот факт, что она девственница, не тешил себя напрасными надеждами — не стал бы затягивать, уже давно трахнул бы ее и делу конец! А теперь…. Ведь сорвется, как пить дать и опять наломает дров….

Одним словом… пиздец.

Опять….

И ведь парень совершенно не напрасно и не на пустом месте выдумал эти свои ограничения в выборе партнерши.

Когда Богдан учился в десятом классе и был невинным пятнадцатилетним подростком, он как многие парни его возраста, влюбился по уши в свою одноклассницу. Ее звали Настей, и она вовсе не была первой красавицей в классе, не была круглой отличницей — нет! Она была обычной девчонкой, но что-то он разглядел тогда в ней. То, что делало ее особенно, лучшей среди всех остальных девочек. То, что видел в ней только он.

Школьная любовь — особенное чувство и особенные отношения. Как поется в старой песне — «об их романе знала вся школа, не исключая младших классов». А роман был бурным, и чувства были настоящими. И сильными, настолько, что он даже вмешивался порой в ее конфликты с учителями, заступаясь, защищая…. Ничего не боялся. Ничего и никого.

Одна беда — Настя была столь же невинна, как и он сам. Правда тогда он это бедой не считал, скорее наоборот, она для него была нетронутым цветком, сорвать который выпала честь именно ему.

И тогда им в головы пришла самая абсурдная (сейчас он это понимал) мысль, какая только может родиться у подростков — они решили, что это судьба, и им на роду написано быть вместе до конца своих дней. Только он и она. И больше никого и никогда. И в порыве неконтролируемых чувств и бешеных гормонов они решили принести своей любви великую жертву — свою невинность. Им казалось, так будет правильнее всего.

Сейчас вспоминая тогдашнее свое состояние влюбленности Бо не мог понять, что на него нашло. Он что, так хотел трахаться, что готов был принять все аргументы подруги? Или он на самом деле одурманен был первым сильным чувством, что позволил себе растечься сиропом?

Какая на самом деле это была глупость! Да если бы был у него старший брат или старший товарищ, который объяснил, что два девственника в одной постели — это катастрофа, что мальчик должен становиться мужчиной с женщиной, но не с девочкой, ни в коем случае! Черт, если бы ему это вовремя объяснили!

Но нет — старшего товарища не нашлось, а брата у него не было. Зато был целый воз романтической бредятины в голове….

И вот, они все спланировали, назначили день и час. И старательно готовились к столь важному событию в их жизни. Только Богдан помнил — процесс подготовки сопровождался для него лично постоянным нервяком и напряжением. Он волновался, что не удивительно вовсе. Он слишком много думал о том, что его ждет и в итоге….

В итоге случился кошмар.

Они оба так переволновались и были настолько неопытны, что сеанс любви превратился в театр абсурда. Началось все с чувства неловкости, сопровождавшего обоих. Настя пригласила его к себе в тот день, когда ее родителей не должно было быть дома до самого вечера. Он пришел. Спотыкаясь, разулся в тесном коридоре, неуклюже поцеловал девушку. Не зная, куда себя деть, прошел в гостиную. Там они просидели, черт знает сколько времени. Сидели, поглядывая на двери спальни и думая, кто кого должен туда пригласить и что вообще в этой ситуации делать. Пытались поддержать непринужденный разговор о какой-то, не имеющей к делу отношения, ерунде. Наконец он взял инициативу в свои руки, уложил девчонку на кровать. Приласкал, раздел, еще раз приласкал, попытался войти в нее…. Вошел.

С трудом конечно, но справился.

А девчонка была узкой, твердой и сухой. И напуганной.

Она дрожала под ним как осиновый лист и плакала от боли. И просила остановиться. А он остановиться не смог. Просто не смог и все тут. Потому что бывают в жизни ситуации, когда мы не можем контролировать собственное тело. Вот будь он старше, опытнее…. Мог бы быть и сдержаннее. А тогда не смог. И можно понять, с кем он тогда себя сравнил, и насколько эти сравнения ему «понравились».

И он прекрасно помнил свои физические ощущения, которые сложно было назвать приятными. Скорее это сомнительное удовольствие было похоже на дискомфорт. Ощущения были болезненными. Не слишком, конечно, но все же…. И он это надолго запомнил.

А потом случилось самое неприятное событие в его жизни — неожиданно вернулись родители Насти….

А потом скандал, разборки, обвинения в насилии, насмешки одноклассников, после которых Настя переехала в другой район и естественно перевелась в другую школу. Все это не прошло бесследно для его нервной системы. Богдан был подростком. Подростком чей первый сексуальный опыт превратился в кошмар. После этого он вообще серьезно засомневался, что когда-нибудь сможет подойти к женщине ближе, чем на пять метров.

Благо родители были на его стороне. Не обвиняли, не осуждали, поддержали, как могли, как вообще могли в этой ситуации повести себя родители, ведь отец и мать Насти устроили из произошедшего целую трагедию, намекая чуть ли не на изнасилование дочери и выдвигая требования от материальной компенсации морального вреда, до замужества.

Богдан не знал, как его отец замял это дело. И скоро все забылось, а в школе он вообще чуть не превратился в героя среди своих друзей. Конечно, он же был парнем, а к парням в этом вопросе общество милосерднее, чем к девочкам. Правда одноклассницы первое время шушукались за его спиной и сторонились его, а потом все вошло в колею, и к выпускному все забылось. Вернее все забыли его соученики, но не он….

Богдан, стараясь казаться обычным парнем, сгорал внутри от неконтролируемого страха — он боялся девушек. Понимая, что страхи его абсолютная глупость, с которой нужно бороться он, тем не менее, не мог перебороть себя. И тогда, не зная к кому обратиться, примерно через полгода после случившегося дома у Насти, он пришел к отцу за советом. К отцу, ибо больше не было у него человека, к которому он мог бы прийти с подобным разговором. Бо откровенно рассказал, что боится вступать в отношения и тем более боится половых связей. Отец подумал, обещал помочь. А потом, где-то через пару недель после этого разговора, он неожиданно столкнулся на улице с одним из приятелей отца.