Час Кицунэ

Японская баня многолика. Есть большие круглые деревянные бадьи, их еще ставили на улице в моем прежнем мире. Но тут они были как снаружи, так и внутри помещения. Они топились дровяной печью. Такая баня называется фурако. А еще есть офуро. Это тоже такие большие кадки. Но только наполнены они кедровыми опилками или галькой. В них ты лежишь и скорее отдыхаешь, а не моешься. Офуро чаще всего дополняет фурако и служит скорее для духовного очищения и отдыха, а не телесного омовения. Ну и еще есть сенто* — это что-то вроде бассейна, в котором можно немного поплавать. Как ни странно, все три вида присутствовали в деревне.

Баня стояла отдельным домиком, и девушка меня туда проводила.

Меня тут же окружили несколько банщиц. Мне сразу же вспомнился тот жуткий монстр, Ака-намэ из бань, с длинным языком, которым пугала меня Рен. Фу! Но здесь его не было. Я проверила магией, прежде чем войти. Баня содержалась в идеальной чистоте. Но просто, наверное, потому, что деревня была рассчитана приезд и постой богатых людей. И мечи тоже себе могли позволить только богатые люди. А они привыкли к хорошим условиям проживания.

Я отдала свое тело в руки заботливых девушек и полностью расслабилась. А потом и вовсе погрузилась в полудрему, пока они колдовали надо мной: разминали, мазали всякими составами, восхищались гладкостью моей кожи и отсутствием лишних волос, даже спустя месяц жизни на железном прииске. Не рассказывать же мне им, что всех этих проблем у магической лисички просто нет?

Я вышла из бани в сопровождении девушек, которые весело хихикали, и я посмеивалась вместе с ними. Потому что мы обсуждали мужчин. Ну а кого еще? Девушки не были юдзё. Проституток в баню со мной не пустили бы. Те жили в отдельном домике и ублажали по ночам приезжих господ. А это были просто прислужницы, и посплетничать о мужчинах им очень хотелось.

Я вот такая, вся разгоряченная, и впорхнула в дом, чтобы почти сразу же столкнуться со всеми тремя братьями.

Девушки тут же склонились в три погибели, приветствуя аристократов. Я же склонилась просто в приветственном поклоне. Потому что и поклоны различались, и мне не пристало вот так сгибаться. Я выпрямилась и прямо посмотрела на Тамэ. На мне было богато расписанное кимоно, которое я достала из своей Инро. Оно было великолепно. И вообще, я вся сама была очень хороша после бани. На губах играла легкая улыбка, и я смотрела на совершенно ошарашенного Тамэ.

— Какая ты красивая… — вдруг протянул он.

За его спиной выдохнул Ёсихиро, а вот Юки сдавленно сглотнул.

«Эк их разобрало-то? Вроде бы и обычная я? Ничего нет сверхъестественного? Я сама лично себя рассматривала в бане и точно знаю!».

— Ты присоединишься к нам за ужином? — снова обретя дар речи спросил Тамэ.

— Обязательно, — кивнула я.

— Мы пойдем, — сказал Тамэ и погнал братьев почти пинками на выход.

Все трое, уходя, поминутно оглядывались. Стайка девушек развеселилась окончательно. И они, кланяясь, предложили свои услуги, чтобы приготовить меня к ужину. Я согласилась. Кимоно сзади я могла бы и сама завязать магией, но вот макияж и прическа мне не давались, в отличие от Рен.

К ужину я вышла в традиционной одежде. Это было и не сравнить с нашей первой встречей с братьями, когда они меня видели выскочившей из двери в серой рубашке, непонятных штанах и с двумя клинками. Я, от изящной прически, украшенной причудливыми шпильками и цветами, и заканчивая маленькими ножками, обутыми в красивые расписные дзори — была само совершенство. С макияжем я тоже не переборщила. Восхищенный вздох девушек, когда я была готова, подтверждал, что выгляжу я великолепно.

Я много раз ужинала с тремя более чем требовательными девятихвостыми лисами, и этикет чайной церемонии и ужина в целом отскакивал у меня от зубов. Мне казалось, разбуди меня среди ночи, и я все равно ничего не перепутаю.

При этом я умела вести беседу на разные темы и поддерживать ее, даже когда речь заходила о незнакомых мне вещах. Умело вставленные вопросы и моя заинтересованность позволяли беседе литься плавно и не прерываться.

Я постаралась произвести впечатление не только на Тамэ, который об этом знал, и его впечатлял разве что только мой внешний вид. Он не привык меня видеть так причудливо убранной. Мне хотелось произвести впечатление и на его братьев. Нет, не потому, что я хотела вызвать ревность или по-женски заинтересовать их. Нет. Но они были семьей Тамэ, и мне казалось важным понравиться им.

Мне это удалось. На меня смотрели с нескрываемым восхищением.

В конце ужина выяснилось, что я умею играть на Гаку-бива. Это музыкальный инструмент, по форме напоминающий большую грушу. Я так его про себя и называла — груша. Длинная и желтая, спелая и красивая. У нее были четыре струны, и из нее можно было извлечь довольно специфичные звуки. Но мне нравилось. И я с удовольствием приняла предложение сыграть на ней. Я знала, что умение играть на этой спелой груше входило в число наиболее важных умений среди аристократов.

Я села прямо и скрестила ноги, а грушу положила на колени горизонтально. Груша была довольно большой, примерно около метра, и ширина ее была в полметра. На меня смотрели зачарованно и чуть было рты не открыв от удовольствия.

«Как бы они меня не слопали, не оставив ни рожек, ни ножек, а только заколки из прически», — хмыкнула я про себя я и принялась извлекать мелодию при помощи небольшой костяной пластины. При этом я, играя, ухитрялась пальцами левой руки прижимать струну к ладу, но смотреть не на струны, а на своих зрителей, улыбаясь им и заглядывая в глаза.

Когда я закончила, в комнате стояла просто оглушительная тишина, которую разорвал звук упавшей посуды за дверью.

Тамэ живо вскочил на ноги, чтобы, отодвинув дверь, увидеть там молоденького парнишку, торопливо собирающего разбитую посуду. Мальчишка склонился в три погибели и принялся лепетать, что он заслушался. Что груша, ну… в смысле Гаку-бива лежит тут давно, но никто еще так на ней не играл.

Тамэ хмурился и я поняла, что нужно спасать мальчика. Я захлопала в ладоши и рассмеялась.

— Спасибо. Мне очень приятно, — улыбнулась я парню.

А вот Тамэ и братьям приятно не было, но все же Тамэ улыбнулся мне и задвинул дверь, отсекая мальчика от нас.

Когда Тамэ вернулся на место и сел, Ёсихиро сказал:

— Не думаю, что он подслушивал. Да и не обсуждали мы ничего важного.

— Уверен в этом, — кивнул Тамэ.

Дальше вечер протекал спокойно и без внезапных всплесков. Уже давно спустилась ночь, и пора было расходиться, но я заметила переглядывания мужчин и решила взять все в свои руки. Я встала, поклонилась и сказала традиционные слова, что рада была их видеть, но завтра выплавка стали и рано вставать. И тут же увидела тяжёлый взгляд, которым пригвоздил братьев Тамэ. И это подействовало. Ёсихиро и Юки медленно и нехотя встали. Но уходить не спешили.