Час льва

Мужчина склонился над девушкой, прижавшись своей твердой грудью к ее спине. Его пах терся о ее пылающие ягодицы, это чувство смущало, причиняло боль и при этом всё глубже затягивало Викторию в растущее желание.

— Калум… пожалуйста…

— Давай, котенок. — Прошептал он ей на ухо. — Ты не можешь всё контролировать, особенно это.

Мужчина укусил ее сзади за шею, еще сильнее наполняя ее лоно. Ударные волны удовольствия пробежали по ее позвоночнику. Склонившаяся над диваном, Виктория была беспомощна и могла только стонать, пока Калум устанавливал жесткий, быстрый ритм. Его рука скользнула под нее, чтобы помассировать грудь, потянуть за соски. Когда он входил в нее, его член был таким толстым, что, казалось, растягивал ее всё больше с каждым толчком.

Вик сжала руками диванные подушки, когда ощущения усилились, и мужчина слегка выпрямился. Его пальцы погрузились в ее влагу, заставляя девушку извиваться. Это было так хорошо, даже слишком. Но затем его рука скользнула между ее ягодиц, и один палец надавил на анус.

— Эй! Нет! — Она попыталась пошевелиться, отстраниться.

Калум крепко сжал ее бедро.

— Виктория, Алек и я хотели бы насладиться тобой и так тоже.

Но… но… но… Это совсем не входило в разряд ее желаний. Она думала об этом… может быть… в будущем. Определенно, не сейчас.

Сейчас.

Его палец обвел сжатое колечко мышц, вызывая странные ощущения, а затем безжалостно толкнулся внутрь. Черт возьми. Дрожь пробежала по ее телу, каждый нерв пробудился. Жесткость, с которой этот мужчина удерживал ее, не позволяя вырваться, казалось, заставляла кости Виктории плавиться.

— Осторожно, кошечка. Пусть твое тело привыкнет к этому ощущению. После, если тебе действительно не понравится, мы это обсудим.

Ее анус пульсировал от вторжения, а она чувствовала себя… странно. Она не просто сама засунула палец себе в задницу, но позволила ему это сделать. Хотела ли она, чтобы он двигался там?

Калум слегка потер ее ягодицы и начал двигаться. Его член вошел глубже в ее киску, когда его палец вышел из ануса. Мужчина снова вошел в ее киску, раз, другой, но отступал как раз в тот момент, когда его палец погружался обратно.

Позвоночник сжало, словно электрическими тисками, ощущения слились воедино, образуя огромную плотину в реке удовольствия, которая становилась всё глубже и глубже. Ее лоно и задница сжались вокруг него… а затем плотина рухнула под давлением, разливая наслаждение по всему телу.

Виктория закричала, когда спазмы удовольствия встретились с твердыми толчками в ее киске и анусе, возвращая рикошетом разрушительное наслаждение. Девушка крепче вцепилась в диван и зарылась лицом в подушки.

Дорогой, Боже.

Прежде чем ударные волны оргазма стихли, Калум убрал руку с ее задницы и склонился над девушкой, погружаясь еще глубже. Его руки сжали ее бедра, приподнимая попку Виктории, когда он вонзался в нее. Рокот его голоса стал глубже, грубее, когда она почувствовала, как он дернулся, освобождаясь.

Мужчина обнял девушку крепкими… успокаивающими… объятиями, заставляя ее дрожать. Он взял ее, сделал то, что хотел… и она позволила ему. Вик попыталась отдышаться, пошевелиться, — спастись бегством, — но Калум предостерегающе зарычал ей в ухо.

Дрожь пробежала вниз по ее позвоночнику.

И всё же его руки оставались нежными, а губы мягкими, когда он поцеловал ее в щеку. — Кошечка, неужели ты не можешь довериться мне, что я не причиню тебе боль, которая тебе не понравится?

Вик прикусила губу от странного желания заплакать и сумела лишь кивнуть. Он не причинил ей вреда. Определенно выталкивал ее за пределы зоны комфорта, и все же, все, что он делал, заводило ее еще больше.

И это было еще страшнее.

— Спасибо, кариада, что разделила со мной одну из моих фантазий. — Он легонько прикусил девушку за затылок, отчего по ее рукам побежали мурашки, и добавил, — Мы с Алеком будем заинтересованы в том, чтобы помочь тебе осуществить некоторые из твоих. Сегодня вечером.

Боже, я могу не пережить следующие несколько месяцев.

***

Ноги Вик всё еще немного дрожали, когда она шла рядом с Калумом по главной улице. Холодный сухой ветер хлестал ее по раскрасневшемуся лицу.

— Что это вообще было? — спросила она. — Обычно ты не… я имею в виду, сейчас день.

И почему после такого бурного секса она всегда чувствует себя… маленькой? Беспомощной?

Калум остановился и повернул девушку лицом к себе. Словно она была ребенком, он застегнул молнию на ее куртке.

— Ты разбиваешь мне сердце, когда грустишь или плачешь, кариада, — мягко сказал он. — Ты была нужна мне. — Ямочка появилась на его щеке, когда он улыбнулся. — Навязывание удовольствия было лишь побочным эффектом.

Виктория отвела взгляд от его пристального взгляда.

— Будь я проклята, если понимаю, как ты это делаешь, — пробормотала она. — Я никогда…

— Никогда не отдавала контроль. Мы знаем. Я думаю, тебе давно нужен был любовник, способный управлять тобой, но ты не доверяешь, — не доверяла, — никому настолько, чтобы дать ему такую власть. — Его рука обхватила ее щеку, возвращая ее взгляд к нему. — Я польщен, что ты доверила мне свою капитуляцию.

Его слова проникали в нее, вызывая дрожь глубоко внутри.

Почему это звучало так… правильно?

Он и его гребаные фантазии… возможно, у нее и была пара снов, где Вик находилась в роли рабыни, но воплотить их в жизнь на самом деле? В реальной жизни? Черта с два. Никто никогда не получит над ней такую власть.

Вот только он уже получил ее.

Сержант — рабыня.

— Черт возьми, если твой Бог доверяет тебе столько власти, кто я такая, чтобы не согласиться?

Его глаза загорелись весельем.

— Теперь и твой Бог тоже, котенок. Но если ты действительно испугаешься, будешь подавлена или тебе реально будет больно, искреннее «стоп» остановит и меня, и Алека. С другой стороны, если ты просто говоришь «нет» без настоящих возражений, я это пойму. — Его улыбка была зловещей. — И поскольку тебе это, похоже, понравилось, я, вероятно, снова отшлепаю тебя.

Боже.

При этой мысли ее тело вновь проснулось, и она с трудом сглотнула. Давайте поговорим о контроле, а не о наказании. Пожалуйста.