Час трутня

При появлении в помещении Чужой Галя демонстративно развернулась вместе с креслом лицом к стене. Было в этом даже что-то от отваги: Олег, вот, остаться спиной к монстру, пожалуй, не рискнул бы – даже несмотря на стерегущую инопланетянку вооруженную охрану.

– Трутень, готов ли ты принести присягу на верность Крепости Росс, ее руководству и народу – как своей страте? – в точном соответствии с полученными от Коры инструкциями, задала вопрос Инна.

– Да, Всемогущая, если это будет мне позволено, – последовал ответ. Рта, чтобы говорить, у Чужой не имелось, тело сохраняло полную неподвижность – лишь веки слегка подрагивали, из-за чего казалось, что инопланетянка произносит слова глазами. Как знать, не исключено, что так оно и было на самом деле.

Голос у монстра, без сомнения, был Дилин, пусть и с совершенно нехарактерными для той подобострастными интонациями. Олег «на автомате» стрельнул глазами в сторону Гали, но увидел лишь высокую черную спинку отвернутого кресла.

– Приступай, – велела инопланетянке Иноземцева.

Послышался негромкий, пожалуй, даже мелодичный звук, напоминающий плеск и журчание стекающей по камням воды. Кора предупреждала, что присяга будет произноситься на древнем, ныне – сугубо церемониальном языке высших каст, и только в этом случае она будет иметь силу для Чужой – мол, слова человеческой речи – лишь сотрясание воздуха, а эти «буль-плюх-буль» творят в сознании рекрута неотменяемые установки. Пусть так, но со стороны все происходящее смотрелось не столько торжественно, сколько забавно. Если бы не подспудные опасения, что в любой момент ситуация может внезапно вырваться из-под контроля, Олег едва ли сумел бы сдержать усмешку. Конвоиры же Чужой, вовсе не проникнувшись серьезностью момента, ржали чуть ли не с голос – как ни странно, за исключением Мамая.

Превратив к концу двухминутной речи ее веселый ручеек разве что не в гремящий водопад – словно желая заглушить им нескончаемые смешки и прысканье за спиной – Чужая резко умолкла. Не сговариваясь, Олег и Инна вопросительно посмотрели на Кору.

– Присяга принесена, – кивнула та. – Все сделано верно, никаких нареканий. Отныне она ваша.

– То есть все, я могу идти?! – крутанувшись в кресле, Галя рывком вскочила на ноги и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом, почти бегом, покинула рубку. На монстра она так даже и не взглянула.

– Да, формальная церемония завершена, – проговорила уже вслед Измайловой Кора.

Чужая между тем слегка распрямила ноги и медленно подобрала крылья, сложив их за спиной – несколько взбодрив неожиданным движением расслабившуюся, было, охрану. На время спрятав улыбки, конвоиры поудобнее перехватили оружие.

В рубке ненадолго установилась тишина: похоже, никто не мог сообразить, что делать дальше.

– Хочешь что-нибудь сказать? – нарушила ее, наконец, Инна, обратившись к инопланетянке с вопросом.

– Позволено мне будет сменить изначальный облик на личину, Всемогущие? – осведомилась Чужая. – В этом теле воздух вашего мира доставляет мне сильный дискомфорт.

– Нет! – в один голос произнесли Олег и Инна.

– А что, пусть превратится! Все приятнее глазу! – поигрывая пикой, хохотнул за спиной монстра Лысый Чибис, за что тут же удостоился уничижительного взгляда – ладно бы от Артема или Ромы, так нет – от Мамая!

– Превратишься, когда вернешься в бокс, – проговорил Светлов. – Надеюсь, одежда, которую тебе выдали, цела?

– Цела, Всемогущий, – ответила Чужая. – Мне дали время раздеться.

Лысый Чибис снова состроил веселую гримасу, а Артем, кажется, покраснел.

– Как к тебе теперь следует обращаться? – задала тем временем Чужой новый вопрос Инна. – Ведь после принесения присяги ты более не трутень?

– Я останусь трутнем, пока не выполню для моей страты шесть ответственных миссий, Всемогущая. После трех миссий я буду вправе принять личное имя – если страта пожелает мне его дать. До тех пор правильным обращением ко мне будет «трутень» – как напоминание о том, сколь низок мой статус.

– А что насчет произвольного выбора личины? – спросил Олег, припомнив утренний разговор. – Раз ты по-прежнему трутень – значит, способна на это? – девчоночий голос монстра явно предполагал обращение в женском роде.

– В данный момент – нет, Всемогущий. Я пыталась, но старые ментальные блоки еще довлеют надо мной. Но если это нужно страте, я удевятерю усилия.

– Да уж, если хочешь еще когда-нибудь выйти из бокса – постарайся, – бросил Светлов. – Вне его твоя прежняя личина неприемлема.

– Я это уяснила, Всемогущий.

Больше вопросов у Олега не нашлось. Он посмотрел на Инну: все, мол? Помедлив, та коротко кивнула.

– Возвращайся в медотсек, – снова повернулся юноша к Чужой. – Когда примешь человеческий облик – оденься. Как только будешь готова, тебе принесут еду.

– Благодарю, Всемогущий.

– Отведите трутня в бокс, – сказал Олег конвоирам. – Рома, смени на посту Аду, – добавил он лично Старкову.

– Так она и так уже ушла, когда мы Чужую забрали, – заметил тот.

– Вот и останься вместо нее, – пожал плечами Светлов.

– Хорошо, – вздохнув, без малейшего энтузиазма кивнул Рома.

Конвой вывел монстра в коридор.

– Что за тема с произвольными личинами? – обернулась к Олегу Инна, едва дверь за ушедшими закрылась. – Ты мне не сказал!

– Забыл, – развел руками юноша. – Извини. Просто Чужая говорила, что трутни, якобы, могут иметь столько личин, сколько захотят – и в любое время их менять. Вот я и подумал…

– Это так? – перебив юношу, посмотрела Иноземцева на Кору.

– Трутень трутню рознь, – пожала плечами голограмма. – Некоторые – мозут, некоторые – нет.

– Вот я и подумал, – продолжил Олег, – что если Чужая будет выглядеть не Дилей, а как-нибудь по-другому, нейтрально, появление ее в Крепости не станет для большинства таким уж шоком…

– А, может, и наоборот, – покачала головой девушка. – Каждый станет на соседа коситься: не Чужой ли? Или думать: а вдруг она и в меня превратится?

– Так ведь и сейчас многие этого боятся, сколько не объясняй…

– Вот именно! Так что никаких прогулок по Крепости! Будь Чужая хоть трижды нам верна – незачем народ провоцировать!

– Да хорошо, хорошо! – примирительно закивал Светлов. – Все равно она пока так не умеет!

– Вообще, зря ты вообще завел этот разговор при Мамаеве, – хмуро заметила Иноземцева.

– А что Мамаев?

– Ничего. Просто Мамаев, – с неприкрытой неприязнью в голосе проговорила она.

– Не можешь ему простить, что он тогда тебя чуть в шлюз не выставил? – хмыкнул Олег, тут же, впрочем, пожалев об этом.