Часть третья

Она давно поняла, что ее супруг мастер навешивать лапшу на уши и это может привести семью на грань ниже прожиточного минимума. Все чаще раздаются звонки кредиторов, требующих вернуть деньги, взятые Димой в долг под покупки магазинов и других помещений. А у Марины сын, Тарасик, ему всего полтора года, что его ждет в будущем и не только его, но и ее тоже, неизвестно. Все игрушки в доме для единственного и потому любимого сына, тоже приобретены на полученные деньги мошенническим путем.

Марина с завистью смотрела на Матильду, красоту которой она нарочно не замечала: ее муж Борис был не только богатый, но и выглядел лучше остальных. Он был моложе, сохранял спортивную фигуру и вдобавок не пил, не курил, -- одни положительные качества от которых Марине было тошно и завидно в одно и то же время.

"Повезло этой пигалице Матильде, - думала Марина.
– Неизвестно, откуда она взялась и кто она такая. Молчит все, хитро улыбается, должно быть оценивает каждого, кто здесь находится. А оценивать-то особенно нечего, вон какие все пузатые: карманы не только тянут вниз, но и распирают вширь. Светка, как ты выдерживаешь, когда ночью такая туша на тебя навалится, фу. Должно быть, дых у тебя спирает, как и у меня от моего жирного поросенка Димы".

После многочисленных тостов и катастрофического падения закуски, Борис с полковником Обормоткиным отправились в парилку вместе со своими дамами. Марина моргнула Светлане, и они обе направились туда же.

– Борис Петрович, если ваша супруга меня не поколотит, я сяду рядом с вами, - сказала Марина полушутя и, глядя на Матильду.

– Не стоит волноваться. Присаживайтесь, пожалуйста. Лишь бы ваш муж не превратился в Отелло: он ведь не знает, где вы и с кем вы. А мой супруг у меня на глазах, - сказала Матильда и приятно улыбнулась.

Марина села рядом с Борисом, ее обнаженное тело впервые касалось того, на кого она глаз положила в первый же вечер, года три тому.

– Я не просто так села рядом с вами, Борис Петрович, - сказала она.
– Вы могли бы оказать мне услугу, и тогда я была бы вашим вечным должником.

– Говорите. Что смогу, то сделаю, - сказал Борис Петрович, глядя на Марину.

– Мой супруг, как я думаю, из вашей команды, но он ни кого из вас не похож. У него колоссальные связи, как он сам утверждает и он же кругом в долгах, как в шелках. Я боюсь, что скоро явятся кредиторы и возьмут нас с ребенком в заложники.

– Он и мне должен, - сказал Борис.

– Много?

– Не так уж и мало.

– Сколько же?
– с нетерпением спрашивала Марина.

– Каких-то семьдесят тысяч долларов.

– О Боже! И вы ни разу нам не позвонили. Что же делать? Что делать? Борис Петрович, что мне с ним делать? Бедный мой Тарасик. Ему придется расти без отца. Вы-то с ним говорили хоть раз на эту тему? Он что, не работает нигде?

– У меня он не числится.

– А где же он числился раньше?

– Пока был жив Тимур, Дима у него выполнял отдельные поручения и получал неплохую зарплату, а теперь...вся беда в том, что Дима все еще продолжает верить в чудеса. Если бы он пришел и выложил свою просьбу и заверил, что будет добросовестно трудиться, я бы его определил куда-нибудь, а так...

– Пусть ко мне обратится, - неожиданно произнес полковник Обормоткин.
– Мы его возьмем интендантом.

– Спасибо, - сказала Лина своему жениху.
– Только Диму следовало бы отправить куда-нибудь на Урал. Марина, бедняжка, уж измучилась вся. Сделай, Сережа, доброе дело: мы с Мариной будем тебе благодарны.

Лина раньше не думала, что ей придется стать женой военного, да еще четвертой женой. Полковнику не везло с женами. Раньше он терпел, как мог. Офицеру нельзя было менять жен как перчатки, несмотря на то, что жены, мягко говоря, могли бы быть гораздо лучше, но теперь, когда наступила демократия, полковник Обормоткин развелся уже в третий раз.

Лина, как и Марина со Светланой окончили факультет журналистики еще в прошлом году, но никто из них по специальности не устроился. Света стала женой прокурора, а Марина вышла замуж за кремлевского авторитета Диму и только она, Лина вынуждена была подыскивать работу, чтобы как-то существовать.

Ей удалось устроиться референтом в министерство обороны, где она и познакомилась с Обормоткиным, старше ее на двадцать лет.

Лина, как и Марина отдалась любви и подкрепила эту любовь постелью до загса, как будто ничем не рискуя, благодаря современным достижениям медицины, так изменившим отношения между противоположными полами.

– Я сейчас приведу своего муженька, будущего интенданта, - сказала Марина, вставая.

Она вскоре вернулась с Димой. Дима был навеселе, а когда он находился навеселе, он болтал, не умолкая.

– Господа! Я рад видеть всех вас. Мой друг Шенкель, а он непростой человек, он сейчас заместитель премьера, только что сообщил мне по секрету, что президент Путин пошел на мировую с мэром столицы, а это значит, что в Москве все останется по-старому. Кто, какую должность занимал, в той и останется. Я, к примеру, как был связным Лужкова с Кремлем, так и останусь с им.

– Не с "им", а при нем, - толкнула его в бок Марина.

– Мне что-то не нравится Волошин, руководитель президентской администрации. На днях я встречаюсь с президентом и скажу ему: снимай Волошина с должности. Зажрался человек.

– Молчать, ефрейтор Бельмега!
– скомандовал полковник Обормоткин.

Дима захлопал глазами и тут же встал, руки по швам.

– Мною подготовлен приказ о зачислении вас, господин ефрейтор, на должность интенданта войск стратегического назначения. Это назначение согласовано с президентской администрацией.

– А мне присвоят очередное воинское звание?
– спросил Дима.

– После прохождения курса молодого бойца вам сразу присвоят офицерское звание, - сказал полковник.

– Что ж, я люблю дициплину, - произнес Дима и уставился на Марину, свою супругу.
– Думаю, это скажется и на поведение моей любимой женушки. Появится уважение и все такое прочее. А я буду служить вплоть до енеральского чина.

– До чего здесь скучно, - шепнула на ухо Борису его супруга Матильда.
– Мы не можем удрать раньше отсюда?

– Потерпи немного, - ответил Борис Петрович.

– Этот Дима..., у него не все дома.

– Ты не знаешь Диму, - сказал Борис.
– Он не такой глупый, как кажется. Все, что он сейчас говорил - не более, чем шутка.

– Вы меня простите, - произнес Дима со всей серьезностью, - я должен вернуться. Надо оказать помощь прокурору. С ним и так уже плохо. А вы, Светлана, не смотрите за своим мужем, вот что я вам скажу.

35

Дупленко был снят с должности городского прокурора. Несмотря на свои огромные финансовые запасы, составляющие около двух миллионов долларов, он воспринял потерю должности как жизненную катастрофу и готов был к самым решительным действиям. Эти действия могли быть самыми разными, начиная от протеста с плакатом в руках, обжалования в президентскую администрацию, и кончая уходом из жизни в знак протеста против несправедливого, ничем неоправданного решения. Уход из жизни решал только его проблемы, но ведь у него оставались два дорогих ему человека -- супруга и маленький сынишка. Двух миллионов хватило бы супруге, она наверняка вышла бы замуж во второй раз, и нарожала бы детей, забыла бы о нем, а вот сын..., он всегда будет чувствовать себя чужим в новой семье.