Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга вторая)
Шрифт:
Старуха с фонарем (в восприятии Янна), должно быть, и есть преображенная хозяйка гостиницы (Юнона Луцина). Она сидит в центре квадрата. Но изначальная форма римского города — квадрат, в центре которого находится дыра, ведущая в подземный мир, прикрытая камнем (см. об этом у Юнга: Деревянный корабль, с. 469). В эту дыру и опускали жертвы манам. Хорн пугается, когда Тутайн говорит ему о старухе: «Это мать Эгеди» (Свидетельство I, с. 195). Римляне как-то ассоциировали Фортуну с богиней по имени Mater Matuta («утренняя мать»): обе имели храмы на Бычьем форуме, праздники обеих отмечались 11 июня. Матер Матута отождествлялась с Авророй, или Эос (утренней зарей), и ассоциировалась с морскими бухтами. В Юноне и Матер Матута исследователи
23 февраля — терминалии: праздник, посвященный Термину (хтоническому божеству границ и рубежей). Овидий рассказывает об этом празднике (Фасты II, 639–642, 659–662):
Ночь миновала, и вот восславляем мы бога, который Обозначает своим знаком границы полей. Термин, камень ли ты иль ствол дерева, вкопанный в поле, Обожествлен ты давно предками нашими был. <…> Грань ты народам, и грань городам, и великим державам, А без тебя бы везде спорными были поля. Ты не пристрастен ничуть, и золотом ты неподкупен, И по закону всегда сельские межи блюдешь.Комическое соответствие этому эпизоду у Янна — приход к Хорну и Тутайну полицейского чиновника, интересующегося судьбой Эгеди (Свидетельство I, с. 214–217).
Эта глава заканчивается встречей сорокадевятилетнего Хорна с Поллуксом: матросом, некогда плававшим на «Лаис» (который теперь сходит на берег с английского корабля «Абтумист»), Именно эта встреча заставляет Хорна написать письмо другу Поллукса, Кастору, — что и приведет в конце концов к появлению Аугустуса/Аякса.
Март
Месяц март был посвящен Марсу, но большую роль в нем играла и Юнона.
1 марта — матроналии, праздник Юноны Луцины. Может быть, в романе Янна этому соответствуют воспоминания Хорна о родительском доме и о первых представлениях об Африке (Свидетельство I, с. 234–245).
15 марта — День Анны Перенны. Анна Перенна — божество, которое воплощает круговращение года (ее имя означает «год за годом возвращающаяся»). Она была сестрой карфагенянки Дидоны, бросилась в воды реки и после являлась Энею в виде призрака. Этот праздник отмечался в полнолуние, в посвященной богине роще возле Фламиниевой дороги. На празднестве пили много вина, потому что каждый выпитый бокал будто бы добавлял пьющему еще один год жизни. У Овидия праздник описан так (Фасты III, 525–540, 657–660; курсив мой. — Т. Б.):
Толпы народа идут и здесь, растянувшись на травке, Пьет и в обнимку лежит каждый с подружкой своей. Многие — прямо под небом, немногие — ставят палатки, Иль из зеленых ветвей строят себе шалаши… <…> Солнцем они и вином разогретые пьют за здоровье, Стольких желая годов, сколько кто чаш осушил. <…> А возвращаясь, идут, спотыкаясь, толпе на потеху, И называет толпа встречных счастливцами их. <…> Также считают ее <богиню> и Луною, что год завершает, Или Фемидою, иль телкой Инаховой чтут; Есть и такие, кто видят в тебе Атлантову нимфу, Нимфу, что подала первый Юпитеру корм.Этому эпизоду у Янна соответствует встреча Тутайна и Хорна с негритянками,
которая в романе описывается дважды (Свидетельство I, 263–270; Свидетельство II, с. 455–456 ) — причем во второй раз подчеркивается благотворный характер встречи. Мотив двух цветных дымков связывает образы негритянок с дочерью Ма-Фу (и значит, возможно, с Венерой). Происходит все это возле аллеи из пальм, священных деревьев Аполлона и символа победы, триумфа, мира, вечной жизни (см. Свидетельство II, с. 745, комментарий к с. 416 ).Подобное африканское видение описывает в «Дионисийских дифирамбах» и Ницше («Среди Дочерей Пустыни»; см. ниже, с. 900–905 ).
«Энеида» Вергилия открывается мотивом вражды к Энею богини Юноны(Энеида I, 1–4):
Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои — Роком ведомый беглец — к берегам приплыл Лавинийским. Долго его по морям и далеким землям бросала Воля богов, злопамятный гнев жестокой Юноны.Юнона — фортуна, судьба; к тому же воплощенная в образе жестокой или равнодушной к своим детям матери. Обращения к «судьбе» (или «Природе») пронизывают всю трилогию Янна. Если эпизод с двумя негритянками отсылает к дочери Ма-Фу, к Венере, то следующий далее эпизод с затмением солнца, с бурей на море («Плоское солнце, черный диск, катилось по небу цвета пепла…»: Свидетельство I, с. 272–273) — явное соответствие тому эпизоду в начале «Энеиды», где Юнона с помощью бога ветров вызывает бурю (Энеида I, 87–91; курсив мой. — Т. Б.):
Крики троянцев слились со скрипом снастей корабельных. Тучи небо и день из очей похищают внезапно, И непроглядная ночь покрывает бурное море. Вторит громам небосвод, и эфир полыхает огнями, Близкая верная смерть отовсюду мужам угрожает.Юпитер, который по просьбе Венеры усмиряет шторм, в «Энеиде» дает своей дочери такое обетование относительно будущего мореплавателей (Энеида I, 278–281):
Я же могуществу их не кладу ни предела, ни срока, Дам им вечную власть. И упорная даже Юнона, Страх пред которой гнетет и море, и землю, и небо, Помыслы все обратит им на благо…Дальше у Янна рассказывается, как Тутайн и Хорн прибывают на Канарские острова, в город Лас-Пальмас (название, означающее «Пальмы»). Пальма, как уже говорилось, считалась священным деревом Аполлона.
Б'oльшую часть этой главы «Свидетельства» занимает история Аугустуса. Она явно связана с празднествами Кибелы, которые Овидий относит к 4 апреля, к Мегалезийским играм в честь Матери Богов. Янн, очевидно, пользовался другими, более подробными источниками. Праздники в честь Кибелы в эпоху Принципата начинались 15 марта и длились почти до конца месяца (Turcan, p. 44–47). Они назывались hilaria («ликование»). Далее я сопоставлю отдельные стадии этого праздничного цикла с эпизодами романа.
1) 15 марта, Саппа intrat («Входит тростник»): Аттис рождается, и его обнаруживают на берегу фракийской (будто бы) реки пастухи Кибелы, «носители тростника». Следует девятидневный период воздержания от хлеба, гранатов, айвы, свинины, рыбы, вина. В романе: Хорн знакомится на рейде с пловцом Аугустусом (это «ненастоящее» имя) и угощает его хлебом, вином, козлятиной, пирожками с лангустами и куриными грудками (Свидетельство I, с. 282–287).