Частная Академия

— Еще раз. При чем тут Мира?! — Не могу слушать этот бред, но разобраться надо. Опять в дерьмо вляпается!

— Инга слила твою поломойку Лике, типа еще чуть-чуть — и та лишится безотказного Тарасика. И Мирку накрутила — ну там Кочет ее любит, все дела, еще чего-то, да хер знает этих баб. Я к тому, что сейчас вроде как Шанина намылилась в город к Тарасику, но ее там будет ждать брат Лики. Я… это… решил, тебе, может, надо это знать. Стэна штырит от твоей девки, но сам ее тронуть не может…

— Адрес!

— Че?

— Адрес, бля! Куда она поехала?

Вэл что-то мямлит, но я уже набираю своему помощнику:

— Нужен адрес Кочетова в городе, Лики Васиной, ее брата, их телефоны. Сейчас.

Влюбленная, наивная дура!

О том, что всего четверть часа назад я обещал больше пальцем не пошевелить ради нее, вспоминаю только, когда не могу дозвониться до Миры. Неожиданно пробивает холодный пот — на этот раз я не контролирую ситуацию, могу не успеть. Лика — жестокая, избалованная дрянь, ее брат вообще без тормозов. Я слишком хорошо понимаю, что они могут сделать с моей влюбленной дурой.

Сам идиот. Надо было рассказать про Тараса. Хотя стопроцентно бы не поверила, а Кочетов рассказал бы свою версию, почему не сел, как остальные.

— Возьми телефон, ответь!

Убью!

Кочетов тоже не отвечает, когда ему набираю. Велю Степану найти Лику, но время уходит. Я опять вписался за ту, кто никогда этого не оценит. С каких пор мне нужна ее благодарность?

Когда в первый раз увидел, как она смотрит на Кочета… Нет, это была не ревность. Банальная зависть, которую раньше в себе не замечал.

Пятнадцать минут до города — мой личный рекорд, Кажется, левым крылом задел чужую тачку. Отмечаю это где-то на периферии сознания. Главное — адрес Лики и то, что Степан до нее дозвонился.

Вижу на дороге Кочетова — машет мне, показывает куда-то за дом. Еще не видя, уже знаю: Мира там.

Уничтожу, если с ней что-то сделают.

Мысль такая спокойная и… естественная. Даже не мысль, намерение. Четкое и понятное. Потому что никто не может ее обидеть, сделать больно. Никто, даже я.

Теперь все становится на свои места.

Глава 40

— …Они не должны покинуть город. Проследите за этим, пожалуйста. Да… я сам ими займусь… нет, не сейчас… потом, когда будет время. Возможно, завтра… да… нет, ее имя не должно всплыть. Найдите другую причину. У него есть бизнес? Тогда мошенничество, неуплата налогов отлично подойдут.

Мне то ли снится голос Артема, то ли это явь, которую я не осознаю. Но мне тепло и уютно.

Кто-то касается моего плеча, и приятный морок исчезает; я дергаюсь, да так неудачно, что задеваю ногой кожаную обивку салона. Вскрикиваю от боли и открываю глаза.

На меня испуганно смотрит незнакомый мужчина средних лет в белом халате. Врач?

— Тише, тише. Все хорошо. Где болит?

— Мира? Что?

Через пару секунд вижу нахмуренное лицо Баева. Он бледный и злой. На всякий случай вжимаюсь сильнее в кресло.

— Нормально все, нога болит.

— Выйти из машины сами сможете? — Артема отодвигают в сторону, и я снова вижу перед собой незнакомца. Оглядываюсь — недалеко стоят машины скорой помощи. Значит, не ошиблась — Артем привез меня в больницу.

Он не должен был, не обязан был вообще ничего для меня делать. Но он приехал и спас меня. Снова. Что я натворила!

— Вы меня слышите, Мирослава? Позвольте я вам помогу.

Я не сопротивляюсь, когда мне помогают выйти из машины. Баев рядом стоит. У меня не хватает мужества посмотреть ему в глаза.

Похоже, что это частная больница, потому что нет толп у регистратуры. Здесь очень чисто, пахнет спокойствием и надежностью. Меня отводят в одноместную палату, просят раздеться. Когда снимаю джинсы, вижу, что полноги в запекшейся крови. Вот это я упала! Но сил удивляться или расстраиваться у меня нет. Я жива, и это главное.

Спасибо Баеву. Чувство вины обжигает изнутри, не дает сосредоточиться на словах врача. Я лишь отстраненно наблюдаю, как мне промывают ногу, протирают руки и лицо, спрашивают, когда я ела последний раз. А я не помню даже. Все в голове смешалось.

Потом ведут куда-то, делают рентген, светят в глаза, водят металлическим молоточком перед глазами. Я послушно выполняю все, что меня просят. Все что угодно, только бы не оказаться снова в том доме, не видеть ногу, занесенную надо мной, и не слышать этот страшный прокуренный голос. Не знать, что на земле живет кто-то по имени Тарас Кочетов.

Никогда, господи, никогда больше не хочу слышать о нем. Мерзавец, трус и подонок. Он никогда не был светом, лишь отблеском забытого кем-то ночника. Я искала солнце там, где в лучшем случае работала электрическая лампа.

— Сотрясения нет, повреждений внутренних органов нет, есть ушиб ребер, но без переломов, — перечисляет врач через полтора часа моего пребывания в клинике. — Но вы на грани нервного истощения, вам необходим полный покой и правильное питание. Я бы предложил вам остаться на несколько дней в клинике. Прокапаем вас, проведем кое-какие поддерживающие процедуры…

— Нет, спасибо! — обрываю я врача. — Не нужно, я в порядке, правда.

— Уверена?

Несмело оборачиваюсь на голос — Артем стоит, прислонившись к двери, и недоверчиво смотрит на меня. Он мне не верит и, кажется, считает, что я сморозила очередную глупость.

— Д-да, я хочу домой.

И едва сказав эти слова, понимаю, что дома-то у меня теперь нет. Баев расторг наше с ним соглашение. А у меня не хватит наглости попроситься обратно, да он и не пустит. И так сделал больше, чем я могла от него ожидать. Больше, чем я заслужила.

А еще у меня нет денег на то, чтобы остаться в такой шикарной клинике на несколько дней.

Артем переглядывается с врачом, будто меня тут нет, а потом согласно кивает:

— Ладно, собирайся. Я тебя отвезу.

И выходит из палаты.

Я его даже поблагодарить не успеваю. Хотя после всего, что я ему сегодня наговорила, ему мое «спасибо» точно не нужно.

На стуле лежит пакет с новыми брюками. Теплыми и мягкими. Вместо моих изгвазданных джинсов. Он и об этом позаботился. Мне тошно от самой себя. Что я скажу ему, когда мы с ним останемся вдвоем? Захочет ли он вообще со мной разговаривать?! В больнице я не видела на его лице и подобие улыбки. Иногда мне казалось, что он смотрит на меня с едва скрываемым презрением.