Частная коллекция ошибок

Нина Сергеевна задумалась.

— Может, и тяжелые, — неуверенно сказала она. — Парень-то был здоровущий, он их как перышки на заднее сиденье швырнул.

— А почему не в багажник?

Свидетельница примолкла и удивленно пошевелила бесцветными бровями.

— Ваша правда, — согласилась она, — племянник положил бы сумки в багажник. Но ведь я и подумать не могла… И как я оплошала? Он ведь, парень-то, до этого во дворе сидел!

— Где именно?

— На скамейке, против песочницы. Когда он сумки в машину кинул, я решила, это племянник Жуковых дождался… Я ж не знала ничего! Даже не видела, поздоровался он с Ольгой или нет. У окна я дежурить не могу. Отходила — в туалет, извините; чай два раза пила после обеда. А парень все сидел. Я ж не знала…

Пенсионерка расстроилась не на шутку.

— Вам не в чем себя винить, — скрипучим проникновенным голосом сказала Вероника. — Вы очень помогли следствию.

— Какая это помощь! — горестно воскликнула Нина Сергеевна. — Я даже не видела, как машина со двора съехала. Думала, Ольгин племянник загрузился, и пошла по телевизору погоду слушать, дура старая! Зато Шумакова из третьего подъезда усекла, как жигуленок за угол заворачивал. Шумакова тоже здесь, в коридоре сейчас сидит. Вы говорили с ней? Такая высокая старуха, в кепочке. У нее еще палец в гипсе. На ноге! И как она с гипсом до угла доковыляла? Что она там забыла?

Проходя по коридору, Вероника видела эту старуху: на одной ноге у нее был гипс и суконный тапочек, а на другой — старая беговая кроссовка. Очевидно, Жуков по наущению жены обежал всех соседей и нашел-таки двух свидетельниц. Это получилось у него быстрее, чем у целой команды сыщиков. Но то, что видела старуха в гипсе, Веронику не интересовало — выезд из двора был один, на улицу Носова.

— Давайте вернемся к так называемому племяннику, — предложила Вероника Нине Сергеевне, которая несколько приуныла. — По вашим наблюдениям, когда он появился во дворе?

— Да где-то в полпятого. Он уже на скамейке сидел, когда Юлька, жена Быковского, вывела своего Кая. Жуткая, скажу вам, псина, ротвейлер. Его на комбикорме держат — тесть из деревни присылает, отец Юлькин. Кай от комбикорма гадит здоровенными лепешками, как корова. Я, как его увидела, вышла на балкон, и Юлька сразу к девятому дому улизнула. Она меня знает! Тогда я этого парня и приметила.

— Как он выглядел?

— Высокий, здоровенный, в черной куртке. Плечи широкие. Подстрижен коротко. Лица с такого расстояния не разглядеть.

Маловразумительный портрет угонщика Веронике очень понравился.

— Как парень себя вел? — спросила она. — Был спокоен или нервничал?

— Не знаю, может, и нервничал. С третьего этажа это плохо видно. Он с девкой обнимался.

Про девку Вероника слышала впервые. Неужели Фомина?

— Опишите девушку, — потребовала Вероника. — Какое она на вас произвела впечатление?

Нина Сергеевна с достоинством выпрямилась на скрипучем стуле:

— Не с нашего она двора. Настоящая проститутка.

— Почему вы так решили?

— Штанишки в облипку, куртка голубая в облипку, парень ей все за пазуху лез. Скажете, не проститутка?

Спорить Вероника не стала, только спросила:

— Блондинка или брюнетка?

— Неизвестно. В платочке она была, в зелененьком. А куртка голубая.

— Высокая девушка? Какого сложения? Полная?

— Соплей перешибешь! Но ростом с вас, я думаю, будет, и ножки такие же тоненькие. Думаю, и кривоватые, да с третьего этажа не очень видно. Задница с кулачок. Очки. Не на что смотреть.

Хотя с портретом красавицы Фоминой из фирмы «Мечты сбываются» совпадал тут только цвет куртки, Вероника была уверена — это была она, роковая Варвара. Вряд ли Немешаев, будучи в бегах, сумел за пару часов подцепить новую подружку, да еще с кривыми ногами. А представления о прекрасном — понятие относительное.

— Девушка вела себя спокойно? Или нервничала? — продолжила Вероника.

— Дались вам эти нервы! Сидели они себе, обнимались. Парень теперешней девушке не то что в пазуху, куда угодно всю руку запустит, а она и не чихнет. Тем более я думала, это Ольгин племянник.

— Девушка села в машину вместе с парнем?

Нина Сергеевна крепко задумалась, пожевала сухими губами.

— Кто ее знает, — наконец сказала она. — Парень с сумками к машине рванул, а я вспомнила, что по телевизору погода начинается. Ее, погоду-то, в шестнадцать пятьдесят пять передают, вот я, дура, и пошла… Знать бы! Я ведь снова в окно глянула, только когда Ольга заголосила. Тут мертвый бы встал — голос у нее, как у быка, она до пенсии в школе работала. А потом и Анатолий побежал по квартирам. Звонит в дверь, весь трясется: «Нина, нашу ласточку увели». И тут до меня доходит, что…

Вероника радостно впилась зубами в карандаш, который был уже на треть обкусан. Итак, сегодня около пяти вечера со двора на улицу Носова выехала вишневая «восьмерка»; в ней, скорее всего, сидели Немешаев и Фомина.

Вероника выставила свидетельницу в коридор и позвонила Стасу.

— Это они, — твердым, счастливым голосом сказала Вероника. — Они угнали-таки именно ее, эту сомнительную «восьмерку». Надо искать машину.

— Согласен, — сонно ответил Стас. — Только боюсь, Немешаев где-нибудь уже бросил эту развалюху — далеко на такой уедешь?

— Думаете, он поменял машину?

— Других угонов вечером не зафиксировано, но ведь хозяева могли не сразу хватиться. Вот утром…

— Я еще раз все проверю.

Вероника вышла из кабинета. До сих пор Жуковы всей командой рядком сидели в коридоре и дожидались справедливости. Когда Вероника проходила мимо, глава семьи, тетя всех своих племянников, преградила ей дорогу. Лицо тети было цвета обожженной глины и привычно выражало гнев.

— Девушка, вы следователь? — спросила она.

— Чего вы хотели? — ответила Вероника не менее сурово. — Мы работаем.

— В протокол вкралась неточность. Надо исправить! Может, и результатов потому до сих пор нет?

— Что за неточность?

— Мой муж, не знаю почему, сглупил. Его надо понять: он волновался, да и в левом ухе у него серная пробка. А ваш сотрудник нацарапал в протоколе ересь.

— Какую?

— Что наш автомобиль цвета «гнилая вишня». Никакая не гнилая, просто «вишня». «Гнилая» противный цвет, похоронный, хотя многим нравится. Но я никогда бы в «гнилую» не села. У нас просто «вишня».