Часы

— Мне нечего рассказывать, я все рассказал. Я и сам о ней ничего не знаю.

— Итак, единственное, что тебе известно и что ты можешь сказать, — с упреком проговорил Пуаро, — это что ты познакомился в машинописном бюро с Эдной Брент, бедной маленькой девушкой, похожей на кролика, когда она сломала каблук о решетку на тротуаре. — Он помолчал. — Кстати, где именно она его сломала?

— Но право же, Пуаро, я-то откуда знаю?

— Ты бы узнал, если бы спросил. Как же ты думаешь узнать что-нибудь, если не задаешь верных вопросов?

— Но какая разница, где?

— Может быть, и никакой, но тогда мы точно бы знали, где была Эдна, кого она видела, и могли выяснить, что там произошло.

— Все вы притягиваете за уши. Я знаю только, что он отлетел рядом с конторой — она сказала, что едва она купила сдобную булочку, как пришлось вернуться, еще сказала, не знает, как ей, бедняжке, добраться до дому.

— А-а. Ну и как же она добралась?

Я так и воззрился на него.

— Понятия не имею.

— Нет, это невозможно, ты не спрашиваешь о самом необходимом. И в результате ничего не знаешь.

— Вам лучше самому съездить в Краудин и самому обо всем спросить, — сказал я, уязвленный.

— Сейчас это невозможно. На следующей неделе начнется самая интересная распродажа авторских рукописей.

— Вы еще ими увлекаетесь?

— Да, и очень. — Глаза его заблестели. — Взять романы Джона Диксона Карра, или Картера Диксона, как он иногда подписывал…

Я сослался на важное свидание и сбежал, пока он не разошелся. У меня не было настроения слушать лекции о былых мастерах, прославивших искусство создания криминального романа.

2

На следующий вечер я сидел на ступеньках у дверей Хардкасла и, когда, уже затемно, он вернулся домой, поднялся ему навстречу.

— Колин? Привет. Откуда ты взялся, из-под земли, что ли?

— Если бы ты сказал «из-за стены», было бы точнее.

— Давно тут сидишь?

— С полчаса.

— Жаль, что ты не смог войти.

— Я смог бы войти запросто, — сказал я с негодованием. — Ты не представляешь, чему нас учат.

— Так что ж ты сидел здесь?

— Не хотелось никоим образом ронять твой авторитет, — пояснил я. — Если всякие разные начнут воровски, да еще запросто, забираться в дом инспектора уголовной полиции, его авторитет немедленно упадет.

Хардкасл достал из кармана ключ и отпер входную дверь.

— Входи, — сказал он, — и не болтай чепухи.

Он первым прошел в гостиную и занялся освежающими напитками.

— Скажи, когда хватит.

Я сказал, но не слишком поспешно, и мы уселись, держа в руках по бокалу.

— Наконец дело сдвинулось, — сказал Хардкасл. — Опознали труп.

— Знаю. Читал газеты. Кто такой Гарри Каслтон?

— Чрезвычайно порядочный человек, который зарабатывал на жизнь женитьбой или помолвкой с состоятельными и доверчивыми особами. Они, впечатлившись его знанием делового мира, вверяли ему все свои сбережения, после чего он вскоре испарялся, как туман.

— Не похож что-то он на такого, — сказал я, припомнив лицо Гарри Каслтона.

— На это и был расчет.

— Судим?

— Нет, мы наводили справки, но не так-то просто собрать информацию. Имена он менял довольно часто. И хотя Скотланд-Ярд считает, что Гарри Каслтон, Раймонд Блейр, Лоуренс Делтон и Роджер Байрон одно лицо, доказательств у нас нет. Видишь ли, женщины не любят рассказывать о таких вещах. Им лучше лишиться денег. Имен у него было более чем достаточно, работал он в разных местах — всегда одинаково, но был поистине неуловим. Роджер Байрон исчез в Саутэнде, а потом объявился в Ньюкасле-на-Тайне и обстряпывал свои делишки там. Фотографироваться он не любил, игнорируя попытки друзей и дам сделать снимок на память. И так лет пятнадцать или двадцать кряду. Одно время он, казалось, исчез. Даже пошел слух, будто он умер, но потом кто-то встретил его за границей.

— И никто ничего о нем не слышал, пока его не нашли мертвым на коврике в доме мисс Пебмарш? — спросил я.

— Вот именно.

— Тогда все может быть.

— Все что угодно.

— Например, отвергнутая женщина, которая ничего не забыла, — подбросил я.

— Ты же знаешь, и так бывает. У женщин бывает долгая память. Они ничего не забывают…

— И если такая женщина слепнет — одно несчастье за другим… так?

— Это лишь предположение. Доказательств нет.

— А эта жена, миссис… как ее?.. Мерлина Райвл? Ну и имя! Таких не бывает.

— Ее зовут Флосси Гэпп. Мерлина — псевдоним. Больше подходит для ее жизни.

— Кто она такая? Уличная?

— Время от времени.

— То есть, ежели говорить вежливо, дама легкого поведения?

— Думаю, она была хорошей, порядочной женщиной, винить надо ее друзей. Называет себя бывшей актрисой. Временами подряжается принимать гостей на приемах. Довольно мила.

— Ей можно верить?

— Не больше чем всем остальным. Узнала его сразу. Без колебаний.

— Вот удача-то.

— Да. Я уже почти отчаялся. Сколько здесь перебывало всяких жен! Я даже начал думать, что умной женщиной можно назвать ту, которая сумеет узнать своего мужа. Честно говоря, мне показалось, будто миссис Райвл знает о муже больше, чем говорит.

— А сама она не имеет какого-нибудь отношения к уголовникам?

— В архиве данных на нее нет. Думаю, у нее были и, может быть, есть и сейчас какие-нибудь сомнительные приятели. Но ничего серьезного — мелочь.

— Как насчет часов?

— Говорит, ничего не знает. Вероятно, так оно и есть. Мы выяснили, откуда они, — с Итальянского рынка. Я говорю про бронзовые и про дрезденский фарфор. Но проку от этого никакого. Знаешь ведь, что там творится по субботам. Лавочник говорит, будто их купила какая-то американка, но я не думаю, что он и впрямь ее запомнил. На этом рынке полно американских туристов. Жена его уверяет, будто их купил мужчина. Как он выглядел, она не помнит. Серебряные часы — из мастерской в Борнмуте. Какая-то высокая дама искала подарок для маленькой девочки и купила их. Все, что нам о ней известно, это что дама была в зеленой шляпе.

— А четвертые? Исчезнувшие? Как с ними?

— Ничего, — ответил Хардкасл. Я понял, что он имел в виду.

Глава 23 Рассказывает Колин Овн

Гостиница, где я остановился, была маленьким, жалким заведением рядом с вокзалом. Там подавали неплохое жаркое, и на этом ее достоинства заканчивались. Кроме, конечно, дешевизны.

На следующее утро в десять часов я позвонил в Бюро машинописи и стенографии «Кавендиш» и сказал, что мне нужна машинистка, знающая стенографию, чтобы написать несколько писем и перепечатать деловое соглашение. Меня зовут Дуглас Витерби, остановился я в отеле «Кларендон» (почему-то у самых паршивых гостиниц всегда самые пышные названия). Свободна ли сегодня мисс Шейла Вебб? Ее рекомендовал мне один знакомый.

Мне повезло. Шейла была свободна. Правда, в двенадцать часов ее ждал профессор Пурди. Но я сказал, что мы закончим раньше, так как у меня самого назначена встреча.

Когда Шейла вошла в вестибюль гостиницы, я стоял за распашной дверью. Я выступил вперед.

— Мистер Дуглас Витерби к вашим услугам, — сказал я.

— Это ты звонил?

— Я.

— Как не стыдно, — возмутилась Шейла.

— Отчего же? Я готов заплатить за твое драгоценное и дорогостоящее время бюро «Кавендиш». Так что их совершенно не касается, где мы будем сидеть, здесь или через дорогу, и станем ли мы писать какие-нибудь кошмарные нудные письма, которые начинаются вроде: «Вам необходимо срочно получить» и т. д., или не станем. Пошли, выпьем по чашке паршивого кофе в уютной обстановке.