Часы

— Именно этим я и занимаюсь, мисс Мартиндейл. И сюда к вам я пришел за помощью.

— За помощью! Какой помощью! Да если бы я могла чем-то помочь, я уже сама прибежала бы к вам. Вы обязаны отыскать этого убийцу, этого бессердечного шутника, который до смерти напугал Шейлу. Я строга к своим девочкам, инспектор, я не позволяю им отвлекаться в рабочее время, не позволяю сбегать и опаздывать. Но я не потерплю, чтобы кто-то издевался над ними, а тем более убивал! Я настаиваю на том, чтобы полиция их защитила, я настаиваю на том, чтобы люди, которым государство платит за то, чтобы они защищали его граждан, наконец взялись за работу. — И она впилась в инспектора взглядом — вылитый тигр в человечьем обличье.

— Подождите немного, мисс Мартиндейл, — сказал инспектор.

— Подождать?! Вы, я полагаю, решили, что теперь, когда моя бедная девочка погибла, впереди у вас вечность? Вы дождетесь, пока у нас еще кого-нибудь прикончат.

— Не думаю, что вам следует этого бояться, мисс Мартиндейл.

— А я не думаю, что сегодня утром, когда вы проснулись, вы ожидали, будто что-то случится с Эдной. Если бы это было действительно так, вы бы приняли какие-то меры. А вы только удивляетесь, и когда убивают одну мою девочку, и когда вторую ставят в невероятно двусмысленное положение. Чудовищная нелепость! Согласитесь, инспектор, такое мог сделать только сумасшедший. Все это будто взято из газет. А часы! Я заметила, что сегодня в суде о них вообще не говорили.

— Сегодня утром нужен был минимум информации. Вы же знаете, мисс Мартиндейл, это предварительное слушание.

— Я хочу сказать только одно, — сказала мисс Мартиндейл, снова вперившись в него взглядом, — вы обязаны что-то сделать.

— Мисс Мартиндейл, все-таки, может быть, вы можете что-нибудь рассказать — какой-нибудь намек, — что случилось с Эдной. Может, вам показалось, будто ее что-то тревожит? Она ни о чем не советовалась с вами?

— Если даже ее что-то и беспокоило, вряд ли она обратилась бы ко мне, — сказала мисс Мартиндейл. — Но с чего бы ей вдруг беспокоиться?

Именно на этот вопрос и хотел получить ответ инспектор Хардкасл, но он уже понял, что от мисс Мартиндейл его не услышит. Поэтому он сказал:

— Я хотел бы, если возможно, поговорить со всеми девушками вашего бюро. Насколько я понял, вряд ли Эдна Брент поверяла вам свои страхи или сомнения, но ведь она могла рассказать о них своим подругам.

— Вполне возможно, — сказала мисс Мартиндейл. — Они все время сплетничают — ох уж эти девчонки. Только заслышат мои шаги перед дверью — и разом все машинки начинают стучать. А чем же они до этого занимались? Болтали. Болтовня, одна болтовня! — Немного остыв, она добавила:

— Сейчас их здесь только трое. Если хотите, поговорите с ними. Остальные на вызовах. Я дам вам список имен и адресов.

— Благодарю вас, мисс Мартиндейл.

— Полагаю, вы захотите побеседовать с ними без меня, — сказала мисс Мартиндейл. — Если я встану рядом, они будут чувствовать себя скованно и не признаются в том, чем они тут только и занимаются — болтают и сплетничают.

Она встала со своего места и распахнула дверь.

— Девочки, — сказала она, — инспектору Хардкаслу нужно кое о чем с вами побеседовать. Можете на время прервать работу. Попытайтесь рассказать ему все, что знаете, чтобы помочь найти убийцу Эдны Брент.

Она вернулась в свой кабинет и плотно закрыла за собой дверь. Три пары девичьих глаз уставились на инспектора. Он посмотрел на них и сразу, пожалуй, несколько смело, но умело прикинул, кто его собеседницы. Светловолосая плотная девушка в очках. Не слишком умна, но надежна. Несколько вульгарная с виду брюнетка, прическа которой наводит на мысль о том, что ей только что пришлось пережить шторм. Глаз у нее наверняка приметливый, но на ее показания вряд ли стоит полагаться. Все переиначит по-своему. Третья — хохотушка, которая — инспектор понял сразу — согласится со всем, что скажут остальные.

Заговорил он спокойно и дружелюбно:

— Я полагаю, вы все уже слышали, что случилось с Эдной Брент, с которой вы вместе работали?

Три головы отчаянно закивали.

— Между прочим, как вы об этом узнали?

Они переглянулись, будто выбирая, кому говорить. По общему согласию начала светловолосая, которую звали, кажется, Дженет.

— Эдна не пришла на работу вовремя, то есть к двум, — начала она.

— А наша Кошка рассвирепела, — подхватила темноволосая Морин, но тут же одернула себя:

— То есть я хотела сказать, мисс Мартиндейл.

Третья хихикнула:

— Мы ее между собой называем Рыжей Кошкой, — объяснила она.

«Подходяще», — подумал инспектор.

— Она просто ужасная, когда злится, — сказала Морин. — Так и наскакивает. Она спросила, не говорила ли Эдна, когда собирается вернуться — ей следовало хотя бы предупредить, что опоздает.

Светловолосая добавила:

— Я сказала мисс Мартиндейл, что Эдна была с нами в суде, но потом мы ее не видели и не знаем, куда она пошла.

— Это правда? — спросил Хардкасл. — Вы даже не догадываетесь, куда она отправилась?

— Я звала ее пообедать со мной, — сказала Морин, — но она, кажется, что-то задумала. Она ответила, что ей не хочется тратить на обед время. Лучше купить что-нибудь и поесть в конторе.

— Значит, она собиралась вернуться на работу?

— Конечно. Все мы должны были вернуться к двум.

— В последние дни никто из вас не заметил в ней ничего необычного? Никому не показалось, будто она чем-то встревожена, обеспокоена? Может быть, она поделилась с кем из вас? Если да, я должен просить вас все рассказать.

Они переглянулись — не украдкой, а просто пытаясь сообразить.

— Эдна вечно тревожилась из-за каждого пустяка, — сказала Морин — Всегда все путала и попадала в дурацкие истории. До нее вообще все долго доходило.

— И всегда с ней что-то случалось, — добавила хохотушка. — Помните, позавчера у нее отвалилась «шпилька»? Такое случалось с ней постоянно.

— Помню, — сказал Хардкасл.

Он вспомнил, как сокрушенно смотрела девушка на отвалившийся каблук.

— Знаете, сегодня, когда Эдна не вернулась к двум, я сразу поняла, что случилось что-то ужасное, — сказала Дженет. И внушительно тряхнула головой.

Хардкасл посмотрел на нее с некоторой неприязнью. Он всегда недолюбливал тех, кто умен задним числом. Он нисколько не сомневался в том, что у нее и в мыслях не было ничего подобного. Скорее она думала что-то вроде: «Ну и получит Эдна, когда вернется».

— И все-таки когда вы услышали об убийстве? — повторил он вопрос.

Они переглянулись. Хохотушка с виноватым видом залилась краской. Глазки стрельнули в сторону двери кабинета мисс Мартиндейл.

— Э-э… я… я выскочила на минутку, — сказала она. — Я хотела купить домой пирожные, а я знаю, что к вечеру, когда мы заканчиваем работу, их уже не остается. Но только я вошла в магазин — вот тог, на углу, нас там всех знают, — продавщица и говорит: «Ох, она ведь с вами работала, утятки вы мои». А я спрашиваю. «Вы это о ком?» А она. «Да про девушку, которую убили в телефонной будке». Тут я и о пирожных забыла. Прибежала сюда, все рассказала, и в конце концов мы решили, что надо сказать мисс Мартиндейл, а тут она и сама вылетела из кабинета и давай кричать: «Вы чем тут занимаетесь! Никто не работает!»