Часы

– Ну вот мы и пришли, дорогая,- Велвор остановился перед тяжелой кованой дверью Главной Воровской Сокровищницы и начал быстро перебирать золотые отмычки.

Замок двери был настолько сложным, что его нельзя было открыть ни одним ключом, таких ключей просто не существовало в природе. Замок был изготовлен под специальную отмычку, которая называлась "Бриллиантовой", но не потому, что ее украшали камнями. Дело было в том, что она служила мистическим ключом к Главной Воровской Сокровищнице, но не сама по себе, а вместе с последовательностью очень сложных движений, которые выполнялись как повороты тела отмычки вдоль граней аллегорического бриллианта сложной огранки. Такие манипуляции мог проделать только очень умелый мастер отмычки. Ошибись он хоть на четверть градуса во время поворота отмычки и ее наконечник ломался, так как специально был изготовлен из очень хрупкого материала. Со всем этим мог справиться только настоящий Мастер Отмычки. Великий Мастер.

Таким образом, Главная Воровская Сокровищница была надежно защищена от проникновения в нее воров рангом пониже, с напрочь утраченной воровской честью, напрочь лишенных воровской совести, а таких в Подземельях, к сожалению, обитало тоже немало. Безыскусные же воры или воры с недостаточной подготовкой не смогли бы вскрыть дверь с таким сложным замком ни при каких обстоятельствах. Велвор совершил несколько поворотов бриллиантовой отмычкой и вдруг с ужасом понял, что ее наконечник уперся в какое-то препятствие и не может сдвинуться с места. Он замер в напряженной позе и начал мысленно перебирать в голове последовательность поворотов. Последовательность была верной, так почему же тогда заклинило наконечник, и почему он до сих пор не сломался? Легонько потряхивая ручкой отмычки, Велвор извлек наконечник из замочной скважины и принялся его пристально рассматривать в неверном свете факелов. Почти сразу же он понял, что выбрал не ту отмычку и облегченно вздохнул. "Проклятое вино,- подумал Велвор.- Уж не поили ли меня эти три дня специально?"

– Послать за Консортами?- быстро спросила Подруга-Воровка.

– Не стоит,- Велвор уже нашел нужную отмычку и вставил ее в замочную скважину.- Не будем отвлекать наших дорогих Консортов по пустякам. Стоять!

Ворик-охранник, метнувшийся было в сторону Залы Приема Приношения замер на месте и побледнел, что было заметно даже в неверном свете факелов.

– Как скажешь, дорогой,- Подруга-воровка опустила глаза и присела в быстром полупоклоне.

– Да,- сказал Велвор, налегая на отмычку.

Раздался тихий щелчок, и он толкнул тяжелую дверь рукой.

– Зажгите все настенные светильники!- громко скомандовал Велвор, проходя в сокровищницу.- Я хочу видеть руки всех присутствующих!

***

Золотые развалы тускло блестели в свете настенных светильников, которые один за другим загорались от факелов охраны. Как только Велвор переступил порог сокровищницы, его ноги погрузились в россыпь золотых монет и ушли в них по самую щиколотку. Он пропустил вперед вориков из охраны, закрыл дверь и, утопая по колено в золотых монетах, побрел к центру сокровищницы.

По преданию, до того как воры превратили это место в склад драгоценностей, здесь располагалась главная городская темница, в которой когда-то томились воры древности. Сейчас главный зал был забит золотом, а в боковых камерах, там, где раньше сидели узники, лежали драгоценные камни, изделия из сандалового дерева, тюки с благовониями и одежды из драгоценных мехов. Поговаривали, что в этих камерах до сих пор обитают души прежних постояльцев, что они скитаются здесь по ночам, громко воют, звенят монетами и шуршат мехами, но Велвор в это не верил. Все это были сказки для простых воров, которые все как один были очень суеверными и верили в существование призраков Подземелий. Скорее всего, эти легенды были придуманы еще в глубокой древности первыми Велворами, чтобы запереть Сокровищницу на еще один - мистический, потусторонний замок. По традиции все Велворы поддерживали эти слухи и даже добавляли в них свои страшные истории, а ворики из охраны были обучены правильным разговорам на эту тему и тоже принимали участие в постановке.

Велвор забрался на гору из золотых монет в самом центре сокровищницы и осмотрелся. Внизу стояли восемь вориков охраны, Подруга-воровка, начальник охраны (так называемый "капитано") и два старых мастера-советника из его личной свиты. Итого двенадцать человек, двенадцать проверенных отборных воров. Вместе с ним - тринадцать. Если заговор существует, всем им теперь нельзя доверять. Теперь с них нельзя спускать глаз, нужно постоянно, до самого акта ритуального воровства держать их при себе и контролировать каждый их шаг. Легко сказать - контролировать. Контролировать двенадцать воров, среди которых два мастера воровского дела. И еще - Подруга-воровка, или Гранд-воровка, которая тоже, безусловно, мастер своего дела. И какой мастер, подумалось Велвору, особенно в определенных делах деликатного свойства, что делает ее особенно опасной в случае, если она тоже вовлечена в заговор. В общем, с этой минуты ей доверять нельзя. Это если заговор действительно существует. А впрочем, какая разница? Великий Вор должен вести себя так, как будто он постоянно находится в самом центре очередного заговора. Только тогда у него появляется шанс править остальными ворами более-менее долго и более-менее успешно. Решено, с этой минуты он не доверяет никому из этих двенадцати.

"А вот интересно,- думал Велвор, всматриваясь в золотые развалы и выискивая глазами подходящую куклу для предстоящего ритуального воровства,- а себе? Себе я могу доверять, постоянно находясь в центре заговора против себя же? Интересный вопрос. Доверял ли я себе, когда вместе с другими Консортами составлял заговор против предыдущего Велвора? Доверял ли я себе, когда мой нож кромсал глотки моих бывших сподвижников? Когда я, в пятнах их засохшей крови взбирался по ступеням Залы Приношения? Когда я усаживался на древний Трон Воров? Ведь я уважал и любил несчастного Велвора XXVII-ого почти как родного отца и благодетеля, и не мудрено, ведь он сделал мне столько добра. И трех убитых мною Консортов я тоже любил как братьев, ведь вместе с ними мы участвовали в стольких воровских делах, среди которых были очень опасные, а парочка была и вовсе смертельно опасных, безнадежных до тошнотворности, и они прикрывали мою спину тогда, и в результате я не только выжил, но и украл все, что мне было нужно украсть, все, что мне было предписано украсть моею судьбою. И даже немного больше этого. А сколько отличнейшего вина мы с ними выпили вместе? Во скольких разгульных оргиях мы с ними участвовали? Всего сейчас и не вспомнить. Но я убил их. Убил хладнокровно, зарезал как собак, как приуготовленных для заклания свиней. Со спокойным сердцем я умертвил их верной, ни разу недрогнувшей рукой. Четвертого я, правда, никогда не любил, он был мерзавцем, мелкой душонкой и все тогда считали, что ему удалось подняться до Консорта при помощи грязных и темных интриг. И трюк с последним золотым кубком Велвора XXVII-ого тоже придумал этот подонок. Сейчас меня даже радует, что я заколол его первым и таким образом, хотя бы отчасти отомстил негодяю за смерть своего названного отца и благодетеля. Но ведь и с ним я тоже пил вино, ходил на дело и кувыркался с очаровательными воровками в сухой темноте воровских притонов и темных уголках дальних теплых туннелей. И вот теперь все они мертвы, а я сижу на Троне Воров. Нет, себе доверять нужно, просто необходимо, даже несмотря на все свои прошлые дела. Где бы я сейчас был, если бы не доверял самому себе? А вот всем остальным я с этой минуты доверять не буду. Будем считать, что они только что утратили мое доверие. Будем считать, что все они с этой минуты проклятые интриганы!"

На вершине соседней золотой горки стоял раскрытый золотой сундук, доверху набитый сверкающими драгоценностями и Велвор по колено в золотых монетах побрел к нему, а потом запустил руку внутрь и начал ворошить содержимое. Крупные бриллианты просыпались через его пальцы, тяжелые ожерелья перекатывались через них, скользили по ладони, с глухим стуком возвращались обратно в сундук. Рядом с сундуком из россыпи выглядывали две статуэтки изображавшие каких-то крылатых и рогатых женщин в неглиже. Велвор выдернул одну статуэтку из золотой россыпи, подержал, взвешивая, а потом бросил её обратно. Все это было слишком дорого, через чур драгоценно, вызывающе роскошно. С жалкими рубищами обворованных верхних такая роскошь не вязалась уже никак. Даже самый глупый или безумный простой вор понял бы это с первого взгляда. Но где же ему найти более-менее скромный, но вместе с тем и приличный предмет из обихода нынешних обворованных верхних? Где ему взять такую куклу, которая смогла бы символизировать в глазах простых воров не роскошный воровской сезон, нет, а хотя бы просто удачный, или скорее даже не совсем провальный. Такой предмет, который бы символизировал собой скромный, но достойный воровской достаток?

Можно, конечно, не мудрствовать лукаво, а просто взять на дело пару золотых монет, а потом предъявить их простым ворам в качестве доказательства - что вот, мол, есть еще кое-что у обворованных верхних, ребята. Нужно только стараться, воровать как следует, и все будет в порядке, и будет у вас в руках блестеть и золотишко, и камушки, и еще кое-что в придачу. Главное не падать духом и стараться, воровать лучше, как любит говорить его Подруга-воровка. Конечно, можно предъявить простым ворам и пару золотых монет. Наверное, никто его не осудит за это, ведь все воры понимают - как сейчас тяжело живется обворованным наверху. Но какая же это мерзость, какой позор - предъявлять своим соратникам в праздничную ночь эти жалкие монетки. Непереносимый позор!

– Дорогой, а может быть это подойдет?

Велвор обернулся и посмотрел на свою Подругу-воровку. Она стояла рядом и протягивала к нему руку с изящным женским украшением. Тоненькие висюльки с продолговатыми розовыми бриллиантами свисали между длинных и сильных пальцев, словно подкрашенные кровью крупные капли воды сверкали и переливались разноцветными бликами в неверных лучах настенных светильников.

"Ах, дорогая-дорогая,- думал Велвор, щурясь от этого блеска.- Дорогая моя. Ты только что окончательно утратила мое доверие".

– Нет,- сказал он вслух.- Это не подойдет. Уж очень сильно блестит.

Подруга пристально взглянула в глаза Велвора и молча бросила украшение себе под ноги.

После этого он начал бродить по сокровищнице, тяжело переставляя ноги в мягких туфлях со слишком тонкой подошвой и утопая в золоте почти по колено. Иногда он переворачивал рукой небольшие шкатулки, ударом ноги опрокидывал тяжелые вазы и пристально всматривался в их содержимое. Ничего подходящего не находилось, все было вызывающе роскошным и эта роскошь никак не вязалась с ужасающей нищетой обворованных верхних.