Чего ожидать от совершеннолетия, или верхом на метле

– М-м-м, у Вики? – уточняю на всякий случай. – Чудесно!

– А консультация? – кидает в мою сторону подозрительный взгляд. Таки сумел меня изучить за последнее время…

– Ну-у-у-у… – нерешительно тяну, не зная как описать весь тот спектр эмоций, который я испытала, общаясь с Машей.

– Игнат, Инга, остановитесь! – внезапно я слышу голос объекта моих раздумий.

Надо же, вспомни Машу, а Маша уж тут…

– Я совсем забыла! – восклицает запыхавшаяся психолог, потрясая в воздухе кипой листов. – Это тебе.

Мне в руки тут же пихается эта самая кипа, а Машенька, словно невзначай, становится передо мной, прямо напротив Игната. Она поворачивается к мужчине и, глубоко дыша, так, что ее бюст едва не вываливается из глубокого декольте, напоминает.

– Не забудь в пятницу привезти ее. Мне почему-то кажется, что у девочки повышенная тревожность. Надо провести еще несколько тестов.

– Что-то не заметил я тревожности, – поджимает губы колдун.

– Ты что! – грудь Маши снова вздымается. – На самом деле ребенок страдает. Она столько всего пережила!

– Эй, уважаемые “взрослые”, – беру последнее слово в воображаемые кавычки. – А вы случайно не забыли, что я тут? Может, хватит обо мне говорить, словно меня здесь нет? Это знаете ли, не очень приятно…

Маша тихо фыркает, а Игнат, спохватившись, цапает меня за плечо и, кинув напоследок, что мы будем, уволакивает в сторону машины.

– Бесстыдница! – бормочу себе под нос, наблюдая краем глаза, как психолог скрывается за дверью. – Разве можно так откровенно вешаться?

– Что ты сказала? – поднимает брови Игнат.

– Ничего, – мило хлопаю ресницами и улыбаюсь, в точности как мой Няшуся на картинке.

Глава 24

Спасибо Вселенной, что эту рожицу я увижу только в пятницу! Аккуратно пристегиваюсь, и всю обратную дорогу домой только и думаю, как бы выделить время и поговорить с домовым. Столько всего еще хочется узнать. Почему-то мне кажется, что дух может меня просветить не в меньшей мере, чем моя наставница. Да, в другой сфере, с иной стороны, но, тем не менее, я уверена – народная ворожба важна так же, как и вся эта научная атрибутика, активно продвигаемая корпорацией. Ведь именно с этих древних истоков взяло начало волшебство ведающих, в нем наша природа и наша сущность. И кто знает, может тогда я смогу лучше понять себя, Параскевью, помочь следствию и дать возможность тем несчастным, убитым ею ведьмочкам, обрести покой.

– Игнат, – легонько дотрагиваюсь прохладными пальцами до его плеча. – Расскажи мне все, что вы выяснили. Это важно для меня.

Мужчина слегка хмурит брови, не отрывая взгляд от дороги.

– Пожалуйста, – еще раз повторяю. – Я ведь должна знать, чего мне опасаться. Та бедняжка просто зашла в уборную и утонула. Как? Мне тоже нужно бояться в ванную ходить?

Слегка дергаю уголком губ показывая, что последняя фраза была сказана не совсем серьезно.

– Нет, Инга, – качает головой колдун. – Конечно же, нет.

– Так объясни мне, наконец – почему! – не выдерживаю, слегка повышая голос.

Мужчина вздыхает и уже открывает рот, чтобы ответить, но резко его захлопывает и ловит мой взгляд в зеркальце.

– Стоп. Ведьмочка. А откуда ты знаешь, что последняя жертва утонула в туалете.

Тихо фыркаю, складывая руки на груди. Он что, правда, думал, что я ничего не выведаю?

– От верблюда, Игнат, – ерничаю, слегка улыбаясь. – Вся корпорация об этом происшествии судачит, а ты спрашиваешь откуда. В женских уборных, знаешь ли, кроме ненужных сплетен о твоих “донжуанских” похождениях можно и много чего интересного узнать.

– Каких похождениях? – смущенно покашливает колдун.

– Не важно, – отмахиваюсь. Пускай его грызет теперь любопытство. Лично я весьма довольна обретенными знаниями.

Оказывается, иногда бывает полезно притаиться в кабинке и послушать о чем болтают девушки. Сегодня, например, две незнакомые мне сотрудницы Окон обсуждали какую-то Надежду, бывшую невесту Игната, которая уже не работает в корпорации, и то, как обрадовалась Маша, когда колдун расстался с этой самое невестой. – Так что насчет последней жертвы?

– Последняя жертва, Инга... – вздыхает колдун, сжимая руль до побелевших костяшек.

И невооруженным взглядом видно, что мужчине совсем не хочется со мной обговаривать данную тему. Но куда он денется из подводной лодки, то бишь машины. У меня явное преимущество, я бываю очень настойчивой.

– Да. Как до нее добралась ведьма? Как вообще можно было там утонуть? Такое ощущение, что комната наполнилась водой… Но это нереально.

– Ты права, это невозможно, – подтверждает мои слова мужчина. – На самом деле все намного прозаичнее. Ты знаешь о таком явлении, как отстроченное утопление или сухое утопление?

– Сухое утопление, – повторяю эти, на первый взгляд, совершенно несовместимые слова. – Нет. А что это?

– Такое случается, редко, не больше двух процентов от всех случаев, – принимается просвещать меня Игнат. – Допустим человек тонет, но его спасают. Он жив, бодр и весел. Но небольшое количество воды, о котором он не подозревает, так и остается в легких. Эта вода активно мешает дыханию и насыщению кислородом. А через несколько часов или даже дней человек умирает от удушья.

Вот тебе и мистика...

– Это все, конечно, жуть жутчайшая, – меня передергивает от ужаса. Никогда больше даже к мелкому водоему не подойду. – Но как же стены, потолок и пол в воде? Девочки говорили, что сверху буквально лились потоки.

– Так прямо и лились, – усмехается Игнат. – Было несколько капель и все. Трубу прорвало на верхнем этаже. Трагическое стечение обстоятельств.

– Подожди. Что ты хочешь этим сказать? Что Параскевья тут ни при чем.

В груди поднимается волна возмущения. Я чувствую гадкий след Параскевьи во всем, что случилось. Не знаю, как, но чувствую и все.

– Еще как причем, – скрипнув зубами, отвечает мой собеседник. – Я просто хочу тебе показать, что она не всесильна. И через мою защиту ей вряд ли пробраться. Да и в Окнах ты тоже в безопасности.

Эти слова успокаивают. Я даже и не подозревала, в каком напряжении находилась все эти дни, подспудно ожидая нападения старухи. Но внезапно я понимаю, что это не все, что меня беспокоило. Есть кое-что не менее важное.

– Она ведь тоже водяная ведьма, да? – переспрашиваю, хотя и сама прекрасно знаю ответ на этот вопрос. – Такая же, как и я?