Человек ищет чудо

Конечно, такой кальмар отнюдь не легкая добыча для кита. У него превосходно развитая нервная система, отличное зрение, железы, выделяющие яд. Нападая на противника, кит спешит его заглотать, но это далеко не всегда удается. Поединок двух гигантов с их совершенно различным оружием превосходит все, что мы можем себе представить. Кальмар старается закупорить присосками глаза и дыхало кашалота, рвет его клювом; кит же спешит подняться к поверхности, неся на голове тяжеленную добычу. Страшные зубы кашалота рвут тело жертвы, но до жизненно важных органов кальмара нелегко добраться. Зубам тот противопоставляет огромные щупальца с присосками и страшный клюв…

Схватку двух таких исполинов видел английский китобой и исследователь Буллен. Сначала это выглядело как… извержение подводного вулкана. «Взглянув в бинокль, — пишет Буллен, — я убедился, что ни вулкан, ни землетрясение не имели ничего общего с тем, что происходило в океане. Но силы, действовавшие там, были столь огромны, что меня можно извинить за первое предположение: очень большой кашалот сцепился в смертельной схватке с гигантским кальмаром, почти таким же большим, как он сам. Казалось, что бесконечные щупальца спрута опутали сплошной сеткой все тело противника. Даже рядом со зловеще черной головой кашалота голова спрута казалась таким ужасным предметом, который не всегда приснится и в кошмарном сне. Огромные и выпученные глаза на мертвенно-бледном фоне тела кальмара делали его похожим на чудовищного призрака».

Несмотря на давнее знакомство человека с китами, очень многое в жизни этих удивительных животных остается неизвестным, неясным и загадочным.

Когда-то предки китов жили на земле, передвигаясь на четырех лапах. Постепенно суша, где они обитали, была завоевана морем, и животным пришлось приспособиться к новым условиям. Передние конечности превратились в плавники, задние лапы исчезли совсем. Теперь в скелете кита можно обнаружить лишь небольшие костные остатки этих лап. Однако самые большие изменения коснулись других органов. Попав в воду, животные должны были научиться ориентироваться в среде, где видимость достигает в лучшем случае 20–30 метров, а чаще просто отсутствует.

Как находить пищу на глубине в сотни и тысячи метров, где ни зрение, ни обоняние (которые, кстати, почти отсутствуют у китообразных) не помощники? Как держаться вместе в случае опасности, как находить друг друга? Киты прекрасно умеют это делать. Однако на вопрос, что им помогает, ясного ответа нет. По-видимому, главную роль здесь играют звуки.

Киты живут и действуют в мире звуков. Об их «разговорах» писал еще Аристотель, но от утверждения великого натуралиста древности отмахивались, как от легенды. Только когда появились подводные микрофоны, было открыто, что в воде нет безмолвия. Люди услышали крики кашалотов, свист и кряканье дельфинов, трели усатых китов. Песня почти вымершего горбатого кита напоминает приглушенный кларнет и волынку. Серый кит монотонно щелкает. Оглушающе «поет» огромный спермацетовый кит. Он посылает в пространство звуки, равные по силе реву реактивного двигателя, работающего на полную мощность, когда человек находится в 5–6 метрах от этого двигателя!

Одни звуки у китов служат для ориентации и «ощупывания» окружающей среды (эхолокация), другие — для «разговоров» между собой. Когда, например, серый кит издает свои «щелчки», то они, отражаясь, помогают находить стаи рыб, придерживаться нужного направления, определять глубину дна или близость берега.

Никто толком еще не знает, как выглядит и каким образом функционирует речевой аппарат китов. Лишенные голосовых связок, они тем не менее разговаривают и поют. А отраженные звуковые сигналы рассказывают им об окружающем.

«Похрюкивая», кашалоты слышат и определяют местонахождение друг друга на расстоянии нескольких морских миль. Вот почему иногда можно встретить детеныша довольно далеко от родителей — они все время отлично знают, где тот находится. И детеныш знает, где мама и папа.

Некоторые биологи, изучающие морских животных, утверждают, что крик горбача в Северном Ледовитом океане может быть услышан его сородичем у экватора! Проверить это опытным путем невозможно, но факты таковы, что по силе звучания «пение» горбачей действительно должно быть слышно на огромных расстояниях.

Исключительно разнообразен «язык» горбачей. Сотрудники «китовой экспедиции» Ж.-И. Кусто отчетливо различали до тысячи звучаний, доступных человеческому слуху. Тембр, сила звука, частоты создавали бесконечное разнообразие. Тут и трели, и скрипы, и что-то вроде мышиного писка, мычание, олений рев. Иногда мычания накладывались друг на друга, но каждый сигнал явно был кому-то адресован.

«Понимая, как нелепо применять человеческую мерку при оценке действий и звучаний представителей других видов, — пишет Кусто, — все же трудно совсем отвлечься от непосредственных впечатлений. Когда слушаешь ночной „разговор“ китов, не сомневаешься в их способности общаться между собой, в том, что они не просто издают бессмысленные звуки, а обмениваются мыслями и мнениями. Возможно, я и мои друзья провели слишком много времени в обществе китов; может быть, мы стали жертвами иллюзии. Но как иначе объяснить чередование „реплик“ и все это разнообразие модуляций? И уж, во всяком случае, нельзя отрицать, что идет обмен сигналами и киты подтверждают друг другу прием, один кит что-то „говорит“, а другой отвечает».

Думаю, отмечает доктор биологических наук А. Яблоков, знаток морских млекопитающих, что предположение, в достаточно осторожной форме высказанное Ж.-И. Кусто, об обмене определенными сигналами между горбачами не далеко от действительности. Всякий, кому приходилось слышать эти удивительные рулады горбачей или многоголосье белух (не говоря уж о неисчерпаемом многообразии звуков у таких дельфинов, как афалина), все эти чередующиеся, как бы перекликающиеся, подхватывающие друг друга звуки, не усомнится в том, что тут не просто обмен примитивными сигналами, но и обмен мыслями, значение которых для нас пока остается тайной за семью печатями.

Об этой тайне — уме и языке животных — мы еще будем говорить подробнее в последней главе книги. Как бы она ни казалась иным предубежденным людям неправомочной в своей основе, в копилке наших знаний о живой природе собирается все больше фактов, которые ставят под сомнение «аксиому», что только Homo sapiens — единственное разумное существо на Земле. Новые факты, новые исследования показывают, что для столь безоговорочного утверждения, в сущности, нет оснований. Зоопсихологи, например, — ученые, изучающие психику высших животных, — находят теперь много убедительных подтверждений разумного поведения обезьян и собак, дельфинов и слонов… «Разумного» — даже с точки зрения человека. Но ведь в мире живых существ, несомненно, возможны и иные формы разумной деятельности, резко отличной от нашей, возможен совсем иной образ мышления. Своим, особым разумом могут обладать киты и дельфины.

Косвенно об этом говорит большой, хорошо развитый мозг китообразных. Как и все прочие органы, он должен отвечать каким-то потребностям. Но каким? Тут-то и приходит на ум мысль об общении китов друг с другом. Их «разговоры» требуют большого объема памяти, развитого мозга. Немалой сообразительности требует и эхолокация.

Известны отрывочные сведения о разумных — по видимости — поступках китов. Так, в эпоху парусных кораблей они почти всегда уходили от китобоев в сторону против ветра, словно понимая, что в этом случае их труднее догнать. По рассказам тех же китобоев, сородичи загарпуненного кита окружают его и пытаются перекусить гарпун или линь…

Впрочем, этого еще далеко не достаточно, чтобы сделать однозначный вывод о разуме представителей китообразных. Они остаются большой загадкой для человека.

В этом отношении экспедиция Ж.-И. Кусто на исследовательском корабле «Калипсо» дала науке очень много ценнейших, ранее неизвестных сведений о жизни исполинов моря. Люди впервые встречались с китами в непосредственной близости. Часами и сутками наблюдали за их поведением. Снимали на кинопленку, иной раз прямо в упор. Даже плавали бок о бок, схватившись за плавники или забравшись на спину. И единодушно отмечали «разумное» поведение этих животных, подлинного чуда океана. «Кашалоты, которые плавали вокруг „Калипсо“, отнюдь не производили впечатления тупых, безмозглых тварей. Их связывали друг с другом вполне осмысленные взаимоотношения. Можно было даже выделить индивидуальные черты характера: кто-то из них был смелее, кто-то опасливее, кто-то смышленее остальных. Что лежит в основе — интуиция, инстинкт? Возможно. Но как докопаться до истины, когда перед тобой десятки существ весом от 30 до 60 тонн, форменные торы мышц, костей и жира?»