Человек, которого нет

– Я не могу сказать, что вижу. Не могу словами. Легче это показать, - сказал он, ежась и пряча руки.

– Не говори. Продолжай смотреть.

Он смотрел.

Потом он так и не смог записать это от первого лица, как обычно. Вот как это отмечено в его отчете:

"М. предложила не говорить, а продолжать смотреть на это.

Я запишу, что я видел. Это очень маленький кусочек видимого -

(Трудно записать. Попробую в третьем лице.)

Он лежит. Рука, развернутая вверх. Трубка, перетянута рука. Как будто вокруг все такое... лабораторное? И я не вижу, но знаю про шприц (почти невозможно было записать.) Смотреть на это невыносимо.

Не ощущается как страх, ощущается как невозможность и невыносимость смотреть.

В перерывах между работой сидел, засунув руки за спину так, что потом не смог повторить эту позу. Руки так не растут. Прятал внутреннюю поверхность локтевого сгиба. Так далеко, как только мог засунуть за спину, и прижав спиной к спинке дивана.

Невыносимость. Ужас.

И - как вообще возможно этому противостоять. Это опустошающее никакое ничего и дебиловатая готовность. Единственное, что оставляло возможность дышать: что при всей готовности ответить - отвечать было нечего.

Много горя о себе и невыносимость".

Записки сумасшедшего: Жизнерадостный дебил

Неожиданный подарок - из черного ящика выпала еще одна деталька.

Кажется, мы обнаружили следы отличного механизма защиты информации, который, похоже, включался сам - возможно, в ответ на химию.

Может быть, я действительно имел шансы победить.

Если "улитка" рассчитана на то, чтобы быть распакованной при наличии "ключа", то есть - у своих, то это может позволить получить информацию о способах обработки, практикуемых противником. Это ценно.

То, как я веду себя в этой сессии, с какой готовностью и усердием воспроизвожу пережитое, наводит на определенные размышления в связи с этим предположением.

Неокончательный диагноз: Разве так бывает?

Кроме ужаса, отчаяния, боли, бессилия и других чувств, естественных для человека в огромной беде, главным переживанием его в течение всего процесса исследования является огромное удивление, изумление. Он долго сопротивлялся, но теперь уже не может не верить открывающимся воспоминаниям - и все еще каждый раз удивляется: да как же это возможно?

Выписки:

"Институт западного полушария по сотрудничеству в сфере безопасности" (WHISC -- Western Hemisphere Institute for Security Cooperation), ранее -- Школа Америк (SOA, School of the Americas) -- специализированное военно-учебное заведение, основанное в 1946 году. Содержится за счёт правительства США. В настоящее время находится в Коламбус (Джорджия). В годы "холодной войны" готовила кадры для антикоммунистических режимов, включая диктаторские.

...

"Стандартизация вооружения и организации военного обучения в западном полушарии под единым руководством США" были предусмотрены в послании к конгрессу президента США Трумэна "Межамериканское военное сотрудничество" от 6 мая 1946 года.

В том же 1946 году, после начала "холодной войны", в зоне Панамского канала, на территории американской военной базы Форт-Амадор был создан "Латиноамериканский тренировочный центр" (англ. Latin American Training Center - U.S. Ground Forces).

В течение 1949 года центр был расширен, перемещен на территорию американской военной базы Форт-Гулик и получил новое наименование (U.S. Army Caribbean Training Center).

В 1963 году центр получил новое название -- "Школа Америк" (U.S. Army School of the Americas).

По состоянию на 31 декабря 1980 года, в "Школе Америк" было подготовлено 38 854 военнослужащих, полицейских и сотрудников органов безопасности.

В 1980-х учебные планы Школы Америк включали обучение пыткам.

В 1984 году центр был перемещён на американскую военную базу Форт-Беннинг.

Неокончательный диагноз: Из лета в осень

В самом конце августа вместе с партнером они отправились в небольшой отпуск, второй за это лето. Лу хотел непременно навестить отца, живущего в небольшом селе в причерноморской степи. Добирались с приключениями, хлопотными, но неопасными; в гостях отдыхали: мылись в бане, ели южную сельскую еду, гуляли по степи, ездили на лиман ловить бычка, к морю - купаться в еще теплой воде.

Сейчас и не вспомнить, с чего Лу вдруг вспомнил про тот случай, давно, года четыре назад, когда его накрыло гневом и ненавистью при мысли о Школе Америк. Конечно, он время от времени мысленно возвращался к их работе с М. Слишком многое было еще неясно, и это заставляло снова и снова протягивать ниточки между сессиями и флэшбэками, побуждало перечитывать отчеты и находить связи, которые становятся заметны только со временем, по мере накопления нового материала.

Вспомнил и про эти записи, про то, как провел тогда весь день в гневе, как за гневом обнаружил горе и страх. Подумал о том, как складываются детальки паззла, как в разных, отстоящих друг от друга на целые месяцы, сессиях появляются фрагменты одного эпизода, как собираются в единую картину. Задался вопросом, не могут ли те чрезвычайно сильные эмоции иметь отношение к делу, быть такими же деталями паззла... Может быть, просто тогда, четыре года назад, не к чему было их приложить?

И еще пару дней ходил с тихим вопросом: умер он в Чили или все-таки его вывезли туда, в Школу Америк? И ничего особенного, спокойно, с некоторой тяжестью, но ровно об этом задумывался. Логично было бы предположить, что увезли: там и специалисты, и материальная база, там все есть для работы, особенно если надолго. Это всё фон, общеизвестные факты.

На третий день они с другом лежали на матрасах на полу в отведенной для них комнате, пережидая дневное солнце, оба читали что-то каждый в своем планшете, собирались позже пойти еще погулять, полюбоваться степным закатом.

Лу снова вертел в голове тот же вопрос, точно так же спокойно, теоретически, отстраненно. Подумал про Школу, про территорию, где она находилась, походя назвал внутри себя: зона Панамского канала.

Тут-то его и скрутило, ровно на этих словах. Он успел отложить в сторону планшет, подтянуть к себе плед, свернуться в комок - задержал дыхание, пока обустраивался, поэтому успел. Сделал все тихо, ровно и неторопливо. Насколько хватило задержать дыхание. Потом вдохнул и просто провалился.

Друг заметил не сразу. Эй, эй, ты чего? Ну-ка... За плечо потряс, обнял. Привык уже за год к таким штукам.