Человек, который хотел понять все

— — Достигают ли его родившиеся здесь дети?

— — Достигают, но только в том, что касается Третьего Яруса, а о Первом и Втором они имеют еще меньше понимания, чем вы. И, кстати, Третий Ярус — самый логичный с точки зрения досмертной жизни.

— — Вы усложняете. — сказал Франц после недолгой паузы. — Для меня понимание является знанием на 99 процентов, а не на 25. И еще: чувство интеллектуального комфорта мне дает не столько конечная цель, сколько движение к ней. — он помолчал, проверяя свою логику, — Я должен непрерывно двигаться к абсолютному пониманию — иначе я сойду с ума!

— — Вы делаете серьезную ошибку, Франц. — возразил Следователь, — Абсолютное понимание — это химера, мираж … движение в этом направлении не приведет вас ни к чему хорошему. Сделайте уступку, стремитесь к ограниченному пониманию — к пониманию ближайшей к вам части мира. Как я.

Воцарилась тишина.

— — Я не хочу сейчас об этом думать … — к усталости Франца добавилась головная боль. — У меня ведь есть время?

— — До завтра. — ровным голосом произнес Следователь. — Завтра в восемь утра мне нужен ответ — Таня разве вам не говорила?

— — Нет … Какой ответ?

— — Остаетесь ли вы здесь или переходите на Четвертый Ярус.

— — Что-о? — вскричал Франц. — Да я в первый раз об этом слышу! Почему завтра?

— — Обычный порядок: не позднее семидесяти дней по прибытии на Третий Ярус.

— — Вот это новость! — Франц резко выпрямился на подушке и тут же, сморщившись от боли, бессильно откинулся назад. — Да я и не думал об этом. Ну, я ей скажу … — он внезапно разозлился на идиотский поступок Тани, забывшей сообщить ему о предстоящем решении. — А почему такая спешка? У вас что — инструкция?

— — Инструкция?… — Фриц озадаченно поправил на переносице очки. — Да нет … мы просто всегда так делали. Ну, если хотите, могу дать вам отсрочку — скажем, до послезавтрашнего вечера, хорошо? — Следователь подобрал с пола свой атташе-кейс и встал на ноги. — Подумайте, время есть … да и решение, в общем-то, очевидно. — уже от двери он обернулся назад, — Я приду послезавтра в семь вечера: подпишем бессрочную приостановку следствия и все дела … До свиданья.

— — До свиданья. — отозвался Франц, опустил голову на подушку и отвернулся к окну.

Черное стекло окна отражало лишь белый потолок.

3. Таня: Прощание

Отклонения от привычного распорядка дня начались сразу же, как только Франц формально отказался от приостановки следствия. Стоило лишь Следователю выйти из палаты, унося в своем атташе-кейсе Постановление о передаче дела на Четвертый Ярус, как в дверь вошла Вторая Медсестра, отсоединила от францевой руки провода и отключила аппаратуру на этажерке у стены. Очевидно, он более не считался пациентом Госпиталя — в соответствии с чем восьмичасовый визит Доктора также оказался отменен.

Следующая по счету неожиданность произошла сразу после ужина: Медсестра принесла большую хрустальную вазу с осенними листьями и, сказав что-то ласково-обволакивающее, поставила на тумбочку. Франц глубоко вздохнул — и наяву ощутил снившийся ему сквозь закрытое окно запах осени.

Наконец, перед сном ему не дали очередной порции таблеток: Вторая пришла в палату с пустыми руками — ни блюдечка с лекарствами, ни стакана воды. Франц вопросительно посмотрел на нее и изобразил, как бросает таблетку в рот и запивает ее водой, но Медсестра, мягко улыбаясь, покачала головой. Потом она подошла к постели, наклонилась и неожиданно поцеловала его в губы. Пока ошеломленный Франц приходил в себя, Вторая погасила свет и вышла, оставив позади себя, как чеширский кот, реящую в темноте воздуха улыбку.

Франц остался один. Из-под полупрозрачной кисеи облаков в окно просвечивала полная луна, дождя не было. Спать он пока не собирался — он собирался думать. Хотя, чего там думать? Постановление подписано — обратного пути нет …

Он закрыл глаза, в который раз проверяя правильность своего решения внутренними ощущениями … на душе было смутно. Подписание Постановления не казалось бесповоротным, все еще десять раз может измениться …

Хотя, с другой стороны, что может измениться: завтра в восемь за ним заедет Фриц — и все, конец Третьему Ярусу.

И все, конец его отношениям с Таней.

Немного притупившаяся боль ожила вновь — чуть ниже раны в груди, в районе солнечного сплетения. А еще говорят, что от любви должно болеть сердце … чушь — скорее ближе к желудку. Франц усмехнулся — целебная ирония спасет его, как всегда.

А может, все-таки, остаться? Попросить Фрица порвать проклятое Постановление — и пусть подбросит его завтра утром на своей машине до таниного дома! Франц представил себе, как нажимает кнопку звонка и ничего не ожидающая, еще сонная Таня открывает дверь. И тогда он скажет ей: «Я остаюсь!» — а она бросится ему на грудь и прильнет теплым тоненьким телом. Господи, зачем он все это затеял?!…

— — Господи, зачем ты все это затеял?!…

Вздрогнув от неожиданности, он открыл глаза: дверь в палату была приоткрыта, на пороге, черным силуэтом, — Таня.

— — Закрой дверь. — тихо сказал Франц. — И говори шепотом, если не хочешь, чтобы тебя вывели со скандалом. Как ты вообще сюда пробралась?

Плохо различимая в темноте комнаты, Таня отделилась от притолоки и с громким щелчком затворила дверь.

— — Через вход. — сказала она в полный голос. — В корпусе никого, кроме нас, нет.

— — Откуда ты знаешь?

— — Чувствую.

Она невесомо присела на край кровати.

— — Что, подписал?

— — Подписал. — Франц нажал на кнопку, чтобы приподнять изголовье, но кровать осталась в горизонтальном положении. — Что за черт!…

— — Электричества нигде нет — можешь не пытаться.

— — А свет в коридорах?

— — Говорю тебе, нет нигде.

От нее исходил слабый запах духов и осенней свежести.

— — Почему ты не хочешь остаться на Третьем Ярусе? — спросила Таня.

— — А почему ты не хочешь уйти со мной на Четвертый?

— — Я тебе говорила: я боюсь.

— — И я тебе говорил: я не могу жить, не понимая.

— — А я тебе на это отвечала: ты все равно не сможешь понять все и до конца.

— — А я тебе на это отвечал: я должен хотя бы попытаться.

Поток серебристого света, струившийся в окно, плавно усиливался — облачко, закрывавшее луну, сплолзало, уносимое ветром. Если б не зеленые глаза, лицо Тани казалось бы сделанным из гипса.

— — Чушь! — с неожиданным озлоблением выдохнула она. — В какой дурацкой книжке ты это вычитал? Такая чепуха не может быть настоящей причиной — нормальный человек не поедет черт знает куда из-за выдуманного идиотизма! Так делают только герои подростковых книжек про покорение Антарктики! — Таня захлебывалась словами, — Да скажи ты мне, наконец, правду, идиот … мучитель …