Человек с ухмылкой на лице
Шрифт:
– Это мальчик отгадал.
Мельник подъехал поближе, глядя на Артура Стюарта.
– Но как он сумел отгадать?
– Говорите вы важно, ездите верхом, и люди перед вами расступаются, сказал Артур.
– В таком маленьком городишке это означает, что вы мельник.
– А если бы город был побольше?
– Тогда вы были бы стряпчим или политиком.
– Умный мальчишка, - заметил мельник.
– Да нет, просто у него язык длинный, - сказал Эльвин.
– Я уж и бил его, да все без толку. Его можно заткнуть, только набив ему рот чем-нибудь, предпочтительно оладьями, но сойдут и яйца - всмятку, вкрутую или поджаренные.
– Пошли ко мне, засмеялся мельник.
– Дом в той стороне, где
– Между прочим, мой отец тоже мельник, - сказал Эльвин.
– Почему же тогда ты не занялся его ремеслом?
– Я далеко не первый из восьми сыновей. Мы не могли все сделаться мельниками, вот я и пошел в кузнецы. Но я и с мельничным снаряжением обращаться умею, если вы дадите мне случай отработать свой завтрак.
– Поглядим, на что ты способен, - сказал мельник.
– А на этих людишек ты не смотри. Если какой-нибудь прохожий скажет им, что солнце сделано из масла, они попытаются намазать его себе на хлеб.
– Горожане не оценили его шутки, но мельника это не смутило.
– У меня кузня есть, так что, если не возражаешь, сможешь подковывать лошадей.
Эльвин кивнул в знак согласия.
– Тогда ступайте ко мне домой и ждите меня. Я тут долго не задержусь - вот только белье заберу из стирки.
– Он посмотрел на жену мужчины с дробовиком, и она тут же скрылась в доме, чтобы принести белье.
Отойдя подальше от горожан, Эльвин стал смеяться.
– Чего ты?
– спросил Артур.
– Да вспомнил этого малого - как он стоит со спущенными штанами, и дробь сыплется у него из ружья.
– Не нравится мне этот мельник, - сказал Артур Стюарт.
– Он хочет покормить нас завтраком - значит, не так уж плох.
– Он просто выставляется перед горожанами.
– Ты извини, но я не думаю, чтобы это повлияло на вкус оладий.
– Мне его голос не нравится, - сказал Артур. Это заставило Эльвина насторожиться. Артур имел талант по части голосов.
– С ним что-то неладно?
– Он способен на подлость.
– Очень может быть. Но лучше уж потерпеть немного подлеца, чем кормиться орехами да ягодами или высматривать белку на дереве.
– Или рыбу ловить, - скорчил гримасу Артур.
– Мельники всегда слывут негодяями. Людям надо где-то молоть свое зерно, но они всегда думают, что мельник запрашивает слишком много. Мельники уже привыкли к тому, что на них смотрят косо - может, это самое ты и услышал в его голосе.
– Может быть.
– И Артур сменил разговор:
– А как ты сумел спрятать лемех, когда открыл котомку?
– Я проделал дыру в земле под котомкой, и лемех ушел туда.
– Ты и меня научишь делать такие штуки?
– Постараюсь, если будешь прилежным учеником.
– А как ты заставил дробь высыпаться из ружья?
– Я прорвал бумагу, но дуло опустил он сам, когда потерял штаны.
– А штаны не по твоей вине упали?
– Если бы он надел подтяжки, его штаны остались бы на месте.
– Но ведь это все разрушительные дела? Высыпать дробь, уронить штаны, заставить людей устыдиться того, что не приняли тебя.
– Было бы лучше, если бы они прогнали нас прочь без завтрака?
– Мне и раньше случалось обходиться без завтрака.
– Ну, на тебя не угодишь. С чего это ты вдруг начал придираться ко мне?
– Ты заставил меня построить каноэ собственными руками, чтобы научить меня Созиданию. Вот я и хочу посмотреть, как будешь созидать ты - а ты только и знаешь, что разрушать.
Эльвин принял это близко к сердцу. Он не разозлился, но впал в задумчивость и не говорил почти ничего до самой мельницы.
***
Через неделю Эльвин уже работал на мельнице - впервые с тех пор, как покинул отчий дом в Оплоте Церкви и стал кузнечным подмастерьем в Хатрак-Ривер. Он испытал удовольствие,
увидев снова жернова и хитрое переплетение передач. Артур Стюарт заметил, что все части, к которым прикасался Эльвин, начинали работать с меньшим трением, отчего сила вращения водяного колеса лучше передавалась на жернов. Тот тоже заработал быстрее и глаже, без толчков и перекосов. Рэк Миллер, как звали мельника, тоже заметил это, но он следил за Эльвином не столь пристально и счел, что это делается с помощью инструментов и смазки.– Жестянка с маслом и острый глаз творят чудеса, - сказал Рэк, и Эльвин вынужден был согласиться.
Но прошло несколько дней, и счастье Эльвина стало тускнеть, потому что он начал замечать то, что Артур Стюарт понял с самого начала: Рэк вполне оправдывал дурную славу, которая закрепилась за мельниками. Действовал он очень хитро. Принесет кто-нибудь смолоть мешок кукурузы, а Рэк швыряет зерно пригоршнями на жернов и после ссыпает из лотка в тот же мешок. Так поступают все мельники. Никто не дает себе труда взвешивать мешок до и после - ведь всем известно, что при помоле часть зерна теряется.
С Рэком дело обстояло немного по-иному, поскольку он держал гусей. Они хозяйничали повсюду - на мельнице, во дворе, на пруду, а по ночам, как поговаривали, и в доме у Рэка. Рэк называл их своими детками, но так говорить было негоже, поскольку всего только пара несушек да пара гусаков оставались в живых после каждой зимы. Артур Стюарт заметил сразу, как эти гуси кормятся до Эльвина же это дошло, лишь когда миновал первый порыв его любви к мельнице. Некоторые зерна, как ни старайся, падают на пол, об этом никто не спорит. Но Рэк всегда держал мешок не за верх, а за низ, так что зерна сыпались во все стороны, и гуси кидались на них, как.., как гуси на зерно. А на жернов он кидал кукурузу большими горстями, так что многие зерна попадали не на верхушку, а вбок и, понятное дело, летели в солому на полу, где гуси тут же их подбирали.
– Они теряют добрую четверть своего зерна, - сказал Эльвин Артуру Стюарту.
– Ты что, считал зерна? Или взвешивал их в уме?
– Нет, на глаз прикинул. Уж никак не меньше десятой доли.
– Наверное, он полагает, что ворует не он, а гуси.
– Мельник может получать свою десятину, но не вдвое или втрое больше, чтобы откармливать этим гусей.
– Я полагаю, бесполезно указывать тебе, что это не наше дело.
– Из нас двоих взрослый я, а не ты.
– Это ты так говоришь, но я, глядя на тебя, сомневаюсь. Я, к примеру сказать, не мотаюсь по белу свету, оставив беременную жену в Хатрак-Ривер. Меня не сажают в тюрьму и не грозят застрелить из ружья.
– Ты хочешь сказать, что я, видя вора, должен молчать?
– А ты думаешь, тебе кто-то скажет спасибо?
– Может, и скажет.
– За то, что мельник окажется в тюрьме? Где же они будут тогда молоть зерно?
– Ну, мельницу-то в тюрьму не посадят.
– Ага, так ты намерен остаться здесь? И управлять мельницей, пока не обучишь кого-то другого? Может, это буду я? Держу пари, они будут рады платить мельничную десятину вольному негру-подмастерью. О чем ты только думаешь?
Вот именно, о чем? Никто не знал по-настоящему, о чем думает Эльвин. Говорил он большей частью правду и не стремился кого-то надуть - но он умел также держать язык за зубами, вот никто и не знал, что у него в голове. Никто, кроме Артура Стюарта. Артур, конечно, был всего лишь мальчик, хотя последнее время рос как на дрожжах - особенно быстро увеличивались у него руки и ноги но один предмет он изучил досконально, и этим предметом был Эльвин, странствующий кузнец, а попутно лозоходец, старатель, тайный изготовитель золотых лемехов и преобразователь вселенной. И Артур знал, что Эльвин уже придумал, как положить конец воровству, никого не сажая в тюрьму.