Человек с Золотым Торком

– Давайте; только не говорите мне, что вы никогда не думали о том, чтобы сделать это в кабинке.

– Я чувствую себя таким распутником, - сказал я.
– Обещайте, что отшлёпаете меня, когда мы вернёмся домой, госпожа?

Полдюжины женщин не могли достаточно быстро выйти из туалета… Я усмехнулся Молли, но она была не в настроении.

– Прекрасно, - сказал я.
– По шкале от одного до десяти, насколько это плохо?

– О, я думаю, что-то в районе одиннадцати. Кто-то, должно быть, пытался изменить координаты моего заклинания, чтобы заставить нас прибыть в определённый пункт назначения. Где они моли бы нас ждать. Но, будучи счастливой параноидальной душой, я давно запрограммировала своё заклинание, чтобы оно было готово к такому развитию событий и при первых признаках вмешательства извне высадило меня в заранее назначенном месте аварийного прибытия.

– Боже, мне нравится, когда ты касаешься технических вопросов.

– Заткнись. Я выбрала это место, потому что туалетная кабинка - одно из немногих мест, где можно незаметно появиться из ниоткуда. Нужно ли мне добавлять, что я не имела в виду двух человек, когда выбирала этот пункт прибытия?

– Почему Паддингтон?
– спросил я.

– Это центральный вокзал Лондона, с поездами, которые всегда куда-то идут. Можно просто выбрать один из них наугад, запрыгнуть в него и бесследно исчезнуть. А теперь давай уйдём отсюда. Единственные люди, достаточно могущественные, чтобы перехватить заклинание портала, должны быть колдунами высшей лиги. Что может означать вашу семью.

– Почему бы не “Манифест Судьбы?” - возразил я, просто чтобы возразить.

– Ты слышал Трумэна. Они доверяют науке, а не магии. Таких, как я, пускают только в качестве попутчиков. Меня интересует, как твоя семья могла узнать, что ты теперь путешествуешь со мной.

Я пожал плечами.
– У нас, вероятно, есть законспирированные агенты, в “Манифесте Судьбы”. У нас везде есть люди, в любой организации, поэтому не стоит удивляться, мы должны знать, когда они попытаются что-то замутить. Как ещё, по-твоему, мы можем знать всё, что происходит?

Молли посмотрела на меня.
– И ты не догадался сообщить мне об этом заранее?

– Извини; Я думал, ты знаешь, как работает моя семья. Кроме того, я отвлёкся. В последнее время у меня было много забот.

– Есть ли что-то ещё, что я должна знать?

– Что-то хлюпает в моём ботинке.

– Я должна была зарезать тебя, пока ты спал, - сказала Молли.

Мы поднялись наверх и вышли на территорию вокзала. Широкое открытое пространство было заполнено людьми, снующими туда-сюда, как будто от этого зависела их жизнь, или просто стоящими, как бараны, и безучастно смотрящими на меняющиеся изображения на информационных экранах. Громко ревели двигатели локомотивов, люди громко разговаривали по мобильным телефонам, прилагая все усилия, чтобы выглядеть так, как будто их разговоры были жизненно важными, и время от времени вокзальные громкоговорители оглашали толпу режущими ухо, но совершенно непонятными объявлениями.

Я слегка расслабился. Мне нравятся толпы. В толпе всегда есть где спрятаться. Мы с Молли притворились, что изучаем меню в ближайшем киоске быстрого питания, одновременно украдкой оглядываясь по сторонам. Всё это казалось вполне нормальным. Мимо прошли двое вооружённых полицейских, отягощённые защитными куртками и снаряжением, готовые к повседневным проблемам. Мы с Молли их не интересовали. Они даже не знали о существовании таких людей, как Молли и я, счастливчики.

– Мне это место нравилось гораздо больше до реконструкции, - сказал я Молли.
– Раньше здесь был ресторан, где можно было заказать “chili con carne” с картошкой, фасолью, беконом и сосисками, и накидать их столько, сколько захочется. Это был полуторачасовой обед. Я называл его “холестериновое блюдо”. Вы могли бы почувствовать, как ваши артерии затвердевают, просто глядя на это…

Молли смотрела на меня с неприязнью, граничащей с отвращением.
– Удивительно, что твоё сердце не лопнуло.

– Мне всегда нравилось ходить по краю. Кстати говоря, резко, не оборачивайся, обрати внимание на двух парней, приближающихся с четырёх часов. Я думаю, нас вычислили.

– Уже? Проклятье… - Молли украдкой посмотрела в указанном мной направлении. Двое мужчин в неброских тёмных костюмах шли к нам, держа руки перед лицом и разговаривая с запястьями. Либо у них рации в рукавах, либо они из Городского Общества Призора. Молли нахмурилась.
– Они могут быть просто полицейскими в штатском…

Двое мужчин достали автоматы из перевязей под куртками и открыли огонь, фактически стреляя сквозь плотную толпу, чтобы добраться до нас. Мужчины и женщины падали на землю, истекая кровью, крича и умирая. Людей отбрасывало от попадания пуль, а у одного человека взорвалась голова. Женщина опустилась на колени рядом с его бьющимся телом, завывая от горя и ужаса. Люди с криками разбегались во все стороны и ныряли в укрытия, которых было немного. А двое мужчин с автоматами бежали прямо на нас с Молли, стреляя без остановки. Прибежали вооруженные полицейские, и двое мужчин расстреливали их, поливая пулями до тех пор, пока они не перестали двигаться. Я нырнул за киоск с фастфудом, и Молли оказалась рядом со мной. Над нами тарелки с супом лопались и разлетелись вдребезги, разбрызгивая повсюду горячую жидкость. Персонал в кабинке закричал и пригнулся, их крики почти заглушил хаос и грохот выстрелов. Киоск содрогался, когда пули ударяли в него снова и снова. Сколько же боеприпасов у этих ублюдков? Разве у них уже не должны были закончиться патроны? Я рискнул быстро заглянуть за угол киоска. Двое мужчин шли прямо на нас, ведя непрерывный огонь, к ним присоединилась дюжина других мужчин в тёмных костюмах, которые прибежали со всех концов станции, чтобы присоединиться к ним. Повсюду лежали трупы в растекающихся лужах крови.

– Мы не можем здесь оставаться, - сказал я Молли.
– Я могу вооружиться, но это не защитит тебя.

– Мне не нужна защита, - сказала Молли.
– Я организую диверсию, а потом, - мы оба, как наскипедаренные, побежим к ближайшему выходу на улицу. Звучит неплохо?

– По-моему, похоже на план. Что за диверсия?

– Закрой глаза и прикрой их руками.

Я так и сделал, и мгновение спустя вспыхнула яркая вспышка, от которой моим глазам стало больно даже сквозь плотно сжатые веки. Громкие голоса… кричали от шока и боли, а Молли схватила меня за плечо и вытащила из-за изрешеченной пулями закусочной. Я заставил себя открыть глаза и, спотыкаясь, побрёл за ней. Прыгающие чёрные пятна на сетчатке затуманили моё зрение, но, по крайней мере, я мог видеть. Вооружённые люди шатались вокруг, стреляя при любом внезапном звуке или движении, слезы текли из их полуоткрытых глаз. А поскольку большинство гражданских исчезло.., это означало, что они стреляли друг в друга. Я смогу с этим жить. Я прошёл мимо стрелка, следуя за Молли к ближайшему выходу на улицу, и замедлился ровно настолько, чтобы одним ударом сломать ему шею. Никогда не вовлекай гражданских лиц в наши войны, ублюдок. Мне бы хотелось убить их как можно больше, но на это не было времени. Я не убийца, но иногда единственное правильное решение - просто убивать ублюдков, пока их не останется. Я ненавижу, когда невинные люди оказываются втянутыми в мой мир. Вот почему я стал агентом в первую очередь: чтобы защитить невинных от обитателей моего мира.

Стрелки должны были быть от “Манифеста Судьбы”. Моя семья действует деликатней. И, как я всё ещё верил, милосердней к невинным. Но как “Манифест Судьбы” нашёл нас так быстро? Может быть, они на всякий случай установили наблюдение за всеми железнодорожными станциями. Это имело смысл. Моя больная рука настойчиво напоминала о себе, пока я бежал за Молли, и я велел ей заткнуться. Я был занят. Несколько пуль пролетели мимо меня, но даже не близко. К некоторым стрелкам возвращалось зрение. Я мог бы облачиться в броню, но я не мог доверять тому, что фактор скрытности сработает в этих условиях, когда так много наблюдающих глаз, и я всё ещё не хотел выставлять величайшую тайну моей семьи на всеобщее обозрение. Если только мне не придётся. Я догнал Молли, когда она, споткнувшись, остановилась на полпути вверх по крутому склону, ведущему к основной дороге. Мы тяжело дышали. Легковушки и фургоны обыденно проносились мимо нас, как будто это был самый обычный день. Я посмотрел на Молли.

– Что нам теперь делать? Поймать такси?

– Я бы не стала. Вы никогда не можете быть уверены в том, на кого на самом деле работают водители. У меня есть идея получше.

Она наклонилась и задрала платье, обнажив изящный набор серебряных браслетов-амулетов на левой лодыжке. Она сорвала один из амулетов и подняла его: маленький серебристый мотоцикл.

Молли пробормотала несколько слов на брутальном языке, от которого у неё, должно быть, заболело горло, и подышала на амулет. Он жутко извивался на её ладони, а затем спрыгнул, быстро увеличиваясь в размерах, пока на склоне перед нами не появился мотоцикл: Vincent Black Shadow. Большой чёрный мотоцикл - зверь, своего рода классика. Я был впечатлён.

– Я впечатлён, - сказал я Молли.
– Действительно. У тебя отличный вкус на мотоциклы; хотя и несколько ностальгический.

– Не говори со мной о современных мотоциклах, - буркнула Молли.
– У них никакого характера!

И снова пули пролетели мимо нас. Они подходили всё ближе. Я оглянулся назад по склону. Люди с оружием брели в нашу сторону, слезы всё ещё катились по их щекам. Они ещё не могли как следует прицелиться, но с автоматическим оружием в этом не было необходимости.