Человек, стрелявший ядом. История одного шпиона времен холодной войны

Когда партийные товарищи Бандеры прибыли на Крайттмайрштрассе, скорую они уже не застали. Наталья, его старшая дочь, сказала им, что у отца, видимо, случился инсульт. Они расспросили девушку, потом поговорили с Гамзе. На полу возле входа и у дверей лифта остались пятна крови. Сумку с помидорами, которую Бандера нес в одной руке, он, казалось, успел аккуратно поставить на пол. Когда мрачные как туча украинцы вышли наружу, Магдалена и фрау Гамзе взяли швабру, ведро воды и тщательно вымыли пол. Через пять минут подъезд выглядел так, словно ничего не произошло. Помидоры герр Гамзе забрал себе 67 .

67

Delving Behind the Scenes of the Death of Stefan Bandera, CIA report, July 14, 1960, Stephen Bandera Name File, vol. 2, National Archives and Records Administration (NARA), RG 263, E ZZ-18, B 6, 15; Ivan Kashuba’s Comments Regarding Bandera’s Last Moments of Life, CIA, January 4, 1960, Attachment D, ibid., 1; WiesLaw Romanowski. Bandera: Terrorysta z Galicji. Warsaw, 2012, p. 5–8.

Степана Бандеру доставили в больницу уже мертвым. Дежурный врач осмотрел тело и подтвердил предварительный диагноз: инсульт стал причиной падения на лестнице и ушиба, что вызвало кровотечение изо рта, носа и ушей. Доктор не увидел признаков насильственной смерти – для него это был без сомнения несчастный случай. Националисты, однако, не хотели этому верить. Степан Ленкавский спросил, нельзя ли еще реанимировать умирающего – возможно, инъекциями или кислородом. Получив отрицательный ответ, он задал другой вопрос: не убийство ли это? Врач отмел эту версию: инсульт или сердечный приступ на лестнице – опасная вещь, падение легко может оказаться фатальным. Бандеровцам ничего не оставалось, как наблюдать за составлением свидетельства о смерти от несчастного случая 68 .

68

Московські вбивці, с. 23–24, 33, 42; Romanowski. Bandera, p. 8.

Впрочем, вернувшись на Цеппелинштрассе, они начали собственное расследование гибели вождя. Утром 15 октября в доме № 67, где располагалось множество подразделений Заграничных частей ОУН, все шло как обычно. Бандера приехал вскоре после восьми в сопровождении телохранителя Василя Ниновского (Сколоздры). Он прошел к себе в кабинет, а Ниновский – в типографию издаваемой организацией газеты «Шлях перемоги» («Путь победы») на первом этаже.

Соратники Бандеры и конторские служащие подтянулись часам к девяти. Бандера провел встречи с тремя помощниками – каждого позднее допросили полиция ФРГ и Служба безопасности ЗЧ ОУН. Около половины двенадцатого начальник вышел из кабинета и спустился на этаж ниже в редакцию газеты. Там работала его старая знакомая Евгения, по немецким документам – Евгения Мак. Бандера предложил ей проехаться вместе с ним на рынок за овощами. Она отклонила предложение. Свидетель припоминал, как она отказывалась трижды и говорила, что не в настроении и что ей ничего не надо. Но вождь настаивал, говорил, что просто прокатиться с ним за компанию ей ничто не мешает. К нему присоединились ее коллеги, и Евгении пришлось согласиться.

Они пошли было к выходу, но Бандера вдруг сообразил, что оставил в кабинете свой берет. Поколебавшись секунду, он сказал девушке, что заберет его после обеда. Обедал он, как правило, дома и поэтому решил купить овощей и фруктов на знаменитом мюнхенском рынке Гроссмарктхалле. Друзья Бандеры знали, что он не заставляет жену вести домашнее хозяйство в одиночку, охотно выполняет ее просьбы. Он любил хорошо поесть и сам покупал для семьи продукты. Еще одной страстью вождя была его машина – он часами ее мыл, чистил и ремонтировал (к механику мог обратиться только из-за серьезных неполадок).

Итак, Евгения с шефом спустились на улицу, сели в темно-синий «опель-капитан» и поехали на рынок, расположенный к юго-западу от Цеппелинштрассе, на левом, противоположном берегу Изара. На Гроссмарктхалле Бандера купил винограда, слив и еще помидоров – видимо, для консервации. Положив в багажник набитые съестным сумки, он отвез девушку обратно и высадил на Цеппелинштрассе недалеко от дома № 67. Евгения хотела забрать свой пакет с орехами, но он очутился под грудой вещей Бандеры и тот пообещал вернуть ей орехи уже после обеда. Степан Андреевич спешил домой. Евгения просила его дождаться телохранителя – она сказала, что немедленно прикажет тому выйти. Но Бандера, который всегда отмахивался от увещеваний охраны, пренебрег разумным советом и на этот раз. «Пока Ниновский спустится, я буду дома, – сказал он девушке. – Увидимся». Это все, что соратники убитого могли выяснить о его последних часах 69 .

69

Delving Behind the Scenes of the Death of Stefan Bandera, p. 11; Московські вбивці, с. 24–25.

Скорее заведенный порядок, чем какие-либо подозрения о причине смерти, заставили врачей вызвать сотрудников мюнхенской криминальной полиции. При осмотре трупа под правой рукой обнаружили кобуру с пистолетом «Вальтер-ППК» калибра 7,65 мм. Небольшое оружие, которое легко было спрятать под одеждой, разработали до войны как раз для полиции. Ношение оружия частным лицом в Западной Германии было делом необычным и даже незаконным. Медперсонал имел инструкцию вызывать представителей власти каждый раз, когда попадалось нечто подобное. Сперва полицейские отнеслись к находке прохладно – осмотр трупа не выявил признаков насильственной смерти. Но всё же решили перевезти его для вскрытия в Институт судебной медицины Мюнхенского университета Людвига-Максимилиана. Операцию назначили на следующий день, так что сыщики могли со спокойной совестью ехать по домам. Причин для спешки не было. Расследовать этот случай назначили обермайстера Адриана Фукса и Хермана Шмидта.

Аутопсия состоялась в пятницу 16 октября. Проводила ее группа врачей, руководил которой профессор Вольфганг Лавес. Этот корифей предпенсионного возраста, лысоватый и в очках, служил директором института уже тринадцать лет. Лавесу помогал коллега моложе – доктор Вольфганг Шпанн. Он же намного позднее обследовал труп Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера по партии. Вскрытие тела Бандеры заняло два часа, а результаты застали полицию врасплох. Шмидт, шеф отдела убийств, вернулся в управление бледным и озадаченным. В ответ на вопросы журналистов он буркнул: «От меня вы ничего не узнаете!» Затем он созвал подчиненных к себе в кабинет и позвонил в баварское управление Федеральной службы защиты конституции. Его разговор с сотрудниками контрразведки продлился довольно долго. Новости, которые Шмидт хотел скрыть от прессы, не на шутку встревожили защитников основного закона Западной Германии.

Не надеясь добиться чего-нибудь от Шмидта, репортеры бросились к полицайпрезиденту Мюнхена Антону Хайглю. Там их ждал холодный прием. Хайгль заявил: «Мне пока ничего не доложили, и все дело меня нисколько не интересует». Начальник полиции разочаровал журналистов, но в то же время заинтриговал. До публикации результатов аутопсии правоохранительные органы опубликовали только одно заявление, подтвердившее то, что пресса выяснила и без них: Стефан Попель – не настоящее имя покойного. Документ гласил:

Смерть в результате несчастного случая. В обеденное время 15 октября 1959 года пятидесятилетний журналист без гражданства Стефан Попель, известный как Бандера, упал на лестничной клетке своего дома в западной части города. Во время транспортировки в больницу он скончался от полученных повреждений. Расследование того, как произошел несчастный случай, началось.

Имя Бандеры в связи с Попелем впервые упомянули во всеуслышание около десяти вечера 15 октября, когда «Баварское радио» передало такое известие: «Сегодня в Мюнхене ушел из жизни один из лидеров украинских эмигрантов, пятидесятилетний Степан Бандера. Сообщается, что он так неудачно упал на лестнице дома, где проживал, что умер по дороге в больницу. О подробностях его смерти полиция до сих пор ничего не знает». Бюллетень завершала биографическая сводка: «Как украинский националист, Бандера перед Второй мировой войной и во время нее сидел в польских и немецких тюрьмах, а точнее концлагерях». Имя Бандеры у многих было на слуху, но мало кому удавалось видеть лично одного из самых таинственных и скрытных руководителей украинского антисоветского движения на Западе. Редакторы средств массовой информации понимали, что действия ОУН так или иначе сказываются на жизни десятков тысяч украинцев, эмигрировавших в Германию, Британию, США, Канаду и некоторые другие страны.

Журналисты не ошиблись, добиваясь от полиции ответов как можно скорее, – та явно замалчивала какие-то важные факты. Мюнхенский таблоид Abendzeitung объяснил всплеск интереса к делу так:

Мюнхен стал площадкой для игр агентов, шпионов и эмигрантов, главным образом с Востока. Невинный обыватель, как правило, ничего не знает об овеянных тайной поступках таких людей. Лишь время от времени над этими зловещими событиями поднимается завеса, а именно – когда жертвой преступления становится один из тех, кому Федеративная Республика дала политическое убежище.

В субботних и воскресных выпусках других газет тоже давали заметки о загадочной смерти Бандеры, но не пытались опровергнуть версию о несчастном случае из-за инсульта 70 .

В понедельник 19 октября отдел убийств криминальной полиции Мюнхена опубликовал заявление для прессы. Пресса тотчас поняла, почему начальник этого отдела Херман Шмидт выглядел в пятницу задерганным и упорно молчал. В документе сообщалось о процедуре вскрытия трупа Бандеры, не ограниченной одним днем: «Произведенное в субботу 17 октября в Институте судебной медицины обследование для определения причин смерти установило, что Бандера умер от отравления цианистым калием. Теперь отдел убийств выясняет, идет ли речь о суициде или о преступлении».

70

Edward Page Jr. AmConGen, Munich, to the Department of State, «Mysterious Poisoning of Stepan Bandera, Leader of the Organization of Ukrainian Nationalists (Banderists)», October 26, 1959, Stephen Bandera Name File, vol. 2, NARA, RG 263, E ZZ-18, B 6; Delving Behind the Scenes of the Death of Stefan Bandera, p. 9–10; Московські вбивці, с. 39; Степан Бандера у документах радянських органів державної безпеки, т. 3, с. 85–88; Rossoli'nski-Liebe. Stepan Bandera, p. 350.