Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

Клинт поправил солнцезащитные очки, повернулся к ним и показал средний палец.

Шутер отстёгивает ремень безопасности и выходит с водительского места, сверкнув на полуденном солнце ярко-рыжими волосами. Клинт успевает услышать потрясённый вздох ребят у себя за спиной. Алиса красавица, каких не найти в современном мире, только если хорошенько пройтись по отдалённым районам, где цивилизация и городская распущенность не коснулись сознания людей. Девушка улыбается ему, загорелому до черноты, с облезающей на носу кожей, отощавшему на скудном пайке и со следами укусов на жилистых руках. Она такая привычная и домашняя, и это так нужно ему после влажного тропического леса с кучей опасной живности и кровожадных комаров. И ещё больше там местных, которые готовы убить тебя просто за то, что ты на их земле.

– С возвращением в цивилизацию, - смеётся она, открывая багажник.

– Спасибо, - кивнул он, сгружая свои сумки.

Вопреки расхожему мнению Алиса умела водить машину и даже немного любила. Но если на мотоцикле она чувствовала себя свободнее настолько, что могла себе позволить обгонять другие машины, втискиваться в густые транспортные потоки или на поворотах закладывать такой вираж, что дуги почти чертили по мостовой, то за рулём автомобиля она себе такого не позволяла. Это мог сделать за неё Клинт. Машина мягко тронулась с места, медленно выехала со стоянки и взяла курс в город.

Ал переключила скорость, но не успела убрать ладонь обратно на руль, как оказалась в плену горячей руки пассажира. Конечно, им не нужно разговаривать словами, тела сделают всё за них. К выступающим костяшкам прижались шершавые губы. Ловкие пальцы расшнуровали браслет, позволяя тем же губам припасть к татуировке. Мужчина и к её губам бы потянулся, но они на дороге, нужно проходить кордоны, ведь карантинная база находится далеко за пределами города, и не он за рулём, хотя в реакции и остром зрении своей девушки он не сомневался.

– Чуть с ума не сошёл, - признался Клинт, разваливаясь в кресле. – Зато, уверен, нынешнее лето я перенесу спокойнее, чем думал. Как дела дома?

– Что я слышу! Ты назвал Башню домом? – притворно удивилась Ал.

– Ты ведь знаешь, все места, где я задерживаюсь надолго, можно назвать домом с натяжкой. Но, тем не менее, Башня – место, где мир становится чуть проще, потому что нам и так хватает трудностей, пока мы снаружи.

Шутер сбавила скорость до минимума, перегнулась и поцеловала своего мужчину в заросшую щетиной щёку. И прежде, чем тот успел сориентироваться и продолжить поцелуй, вернулась на место. Дорога, безопасность, помним.

– Наташа и Стив пока не ссорятся, но меня настораживает, как она себя ведёт, - спокойно продолжила она, чувствуя, как чужая рука скользит по колену.

– Что случилось?

– Недавно она забрала мой крем.

– Который “чтобы ваш малыш крепко спал всю ночь”? – насмешливо произнёс Клинт.

– Мне нравится запах!

– Хорошо, я понял. Так, что дальше?

– Она сказала, что ей тоже нравится запах! С каких пор ей нравится лаванда? Но ей не нравится, как пахнет моё средство для расчёсывания волос.

– Потому что оно пахнет жжёным пенопластом.

– Зато волосы быстро расчёсываются и лучше растут.

– Не знал бы, что у неё проблемы с… репродукцией, предположил бы, что она беременна.

– Я пыталась ей об этом намекнуть, когда она ела горчицу с вафлями.

– И что?

– Угадай, кого на неделю занесли в “чёрный список”?

– Да быть не может. Наташа слишком тебя любит, чтобы игнорировать.

– Не меня. Старка. Потому что тот сказал, что, по моим прогнозам, первым получить должность отца должен был он, а не Кэп, - Ал растопырила пальцы на руле и чуть откинулась назад, выражая своё возмущение. – А Наташа сказала, что если он скажет ещё хоть слово, то никаких детей у него точно не будет.

– Чёрт, - рассмеялся Клинт. – Это точно любовь. Но если мы скажем ей об этом, нас ждёт “чёрный список” больше, чем на месяц.

Алиса выруливает на трассу и прибавляет скорости. На этом участке нет машин, потому что на карте он не обозначен, да и случайно забредающих туристов пугает длинное ограждение из металлической сетки и табличка “испытательный полигон министерства химической промышленности США”. Радует, что защитников природы здесь тоже нет. Из-за их пикетов и противодействия общественности пришлось закрыть несколько аэродромов и перенести их в менее удобные районы.

– Тор не вернулся?

– Нет. Но он наконец-то позвонил. Сказал, что всё в порядке. Знаю я это его “в порядке”.

– Локи это заслужил, - зло отрезал Бартон.

– Я не спорю, - пожала плечами Ал.

– И даже не будешь оправдывать своего любимого мальчика Леонарда? – язвительно произнёс Бартон, отворачиваясь к окну.

Неожиданно такая злость в нём всколыхнулась, что самому стало страшно. Вспомнилось всё, от прикосновения холодного жезла к его сердцу, когда неведомая сила потекла по жилам, подчиняя, до драки с Наташей, когда его сильно ударили головой о железные поручни, и наглых глаз Локи, когда его, избитого и поверженного отправляли с братом в Асгард. Сколько он тогда приходил в себя, мечась без передышки на самые опасные задания, не для того, чтобы завоевать доверие начальства, а чтобы проверить, на что он способен после того случая. В мозгу бились отголоски прежней силы и мощи, от себя было тошно, разум заполняли бредовые мысли. Каждое утро он просыпался и рассматривал себя в зеркале – не изменилась ли радужка, не мелькают ли голубые холодные блики в глазах.

– У меня один любимый мальчик. Зовут Клинт. Знаешь такого? – пожимает плечами девушка.

Несколько километров дороги они молчат. Неуютно так молчат.

– Клинт, я злюсь на Локи не меньше твоего, - произнесла Ал, не отрывая взгляда от дороги.
– И поверь, если бы я была там, то не позволила бы ему даже к тебе подойти. А если бы это случилось, то первая бы пустилась в погоню, чтобы перегрызть ему глотку и вернуть тебя себе. И плевать, что сделал со мной Тор или Фьюри. Но не привязывай сюда Лео, он хороший мальчишка, столько раз спасал нам жизни, заботился о Джейн. И если в его прошлом, о котором он даже не знал, есть такие черные пятна, то я уверена, он делал все, чтобы доказать свое право на второй шанс. Но ты не думал, что это рождает обратный вопрос. От моих рук погибла чертова прорва народу, с самого рождения я приносила только разочарование и смерть. Я убивала, уничтожала, пытала и мучила. И упивалась этим. Я превратила навыки охоты на зверей в оружие против людей. Я извратила все доброе, чему меня учили, всю любовь, которую мне давали. Я сама себя боялась, мне в зеркало было противно смотреть, да до сих пор так. Но мне ты даешь второй шанс, хотя я - все та же я, в том же теле и с той же личностью.

– И ты хочешь, чтобы я его простил? После того, как он выкинул меня из собственной головы? Черт, Шутер, меня по психологам пять месяцев таскали, я чуть повторно с ума не сошел! Я по кускам себя собирал…

Машина, вильнув, резко прижалась к обочине. Ал заглушила мотор, даже вырвала из замка зажигания ключи и бросила их на приборную доску. Вытянутый брелок с эмблемой спортивной команды по бейсболу, за которую уже много лет болел Клинт, и открывалкой, обиженно звякнул, ударившись о стекло.

– Я знаю, как это, когда внутри тебя хозяйничает кто-то чужой, - сдавленно произнесла она, разворачиваясь к нему лицом, насколько это возможно в тесном пространстве автомобиля.
– И я точно знаю, как это, когда все вокруг рушится. Загвоздка в том, что ты эту дрянь из себя вырвал, а я никогда не избавлюсь. Но когда ты рядом, она спит. Когда ты смотришь на меня, я не чувствую себя такой уродливой.

Только произнеся это, она поняла, что наговорила лишнего. Это честно, это на самом деле то самое, что она думает. Шутер спит, Убийца смирно сидит в своей клетке, приступы помрачения настолько редки, что последний был… А был ли вообще, было ли что-то темное в ней после того, как она приняла любовь Бартона и позволила своим ответным чувствам прорваться наружу?