Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь

– Хочешь, я убью его? – как бы невзначай сказала Наташа.

– Кого? – ровно спросила Ал, будто не придала значения. Чёртов Клинт, да что случилось, что ему рассказала Барбара, и что он потом наговорил Алисе, если ей сейчас легче самой убиться, чем разговаривать.

– Кого хочешь. Потом быстро избавимся от тела, я знаю много действенных способов. И ты их наверно знаешь. Давай, Коулсона, а? У нас-то наверняка выйдет. Или Старка. Хотя, нет, Старк еще нужен, пусть живет. Клинта? Точно, давай Клинта, будет меньше проблем.

– Нет, Коулсона не надо, Фьюри нас с того света достанет, - невпопад ответила Шутер, потирая шею. Только из-за этого жеста Наташа и заметила пластырь телесного цвета. Странно, что она не заметила его раньше, на бледной коже этот кусок каучука и канифоли смотрелся вызывающе, да ещё и с покраснением вокруг. Да что, чёрт подери, случилось? Если девушка не ответит сейчас, то придется применить тяжёлую артиллерию – капитана Стивена Роджерса.

– Алиса Шутер, если ты немедленно не…

– Я устала.

И всё. Простое “я устала” давало ответы на все вопросы. Когда она в последний раз говорила об усталости, Ал стояла в круглом зале совещаний и рассказывала о страшном будущем, из которого пришла. Все не может быть хорошо. И не нужно было надеяться, что что-то изменится. Алиса пришла из ада, за её спиной миллиарды смертей, а на её совести – миллионы убитых. Из-за того, что ей сшили новую форму и запрещают пить кофе, это не изменится. Усталость у неё в голове, это не исправить другой одеждой или романтиком-Бартоном (последнее вообще неописуемый ужас, решив действовать на эмоциях, которые так нужны девушке, он перегибает палку). А что нужно чтобы прогнать эту усталость из её головы – не понятно.

– Собирайся, - решила Нат, метко бросая ложку в раковину. – Хочу тебе кое-что показать.

Сказано это буднично и просто, будто показывать Алисе Нью-Йорк для неё самое привычное дело. И если подумать, то так и было. Их Нью-Йорки сильно отличались, как черное и белое. Она понимает только сейчас. Ничего не изменилось, и Ал не бегает по своим опасным заданиям, сжигая и убивая, только потому, что доверилась Фьюри и им. Она все еще видит мертвых и разрушенный город. И Барбара, отнимающая то, что хотя бы немного может задержать её полет к пропасти, убивает её, разрушая хрупкое подобие мира, стены которого выстраивает Клинт вокруг них. Стабильность. Шутер нужна стабильность. Ей нужно точно знать, что у неё есть крыша над головой, постель и еда. Что ей больше не нужно прятаться и прятать свою растерзанную душу. Что её защитят, если что-то произойдёт. И на миг Наташа, перебирающая в шкафу одежду, задумывается. Все это, все то, о чем она сейчас подумала, относится ли это только к Алисе? Или к ней тоже? Ведь в этом они так похожи. В свое время Черная Вдова не единожды подтверждала присвоенное ей имя, поэтому и разочаровалась в жизни, заморозив и спрятав в себе все эмоции и чувства. Так сложно жить, и очень больно, но можно, это способ не умереть. Алиса не лгала, она просто не договаривала. Наташа тоже старается не лгать, но не получается. “Ты в порядке, Наташа?” – спрашивает Роджерс, когда она выходит из ванной комнаты. “Да, все прекрасно”, - отвечает она, даже если перед этим её желудок мечтал увидеть свет, а челюсть сводило от рвотных спазмов. “Все в порядке, Алиса?” – спрашивала Наташа, когда девушка отсыпалась после своих заданий. “Да, все хорошо”, - отвечала она, хотя во сне хватала её за руку и шептала, что скучает и ей холодно.

– Куда вы так рано? – спросил Стив, когда они спускались в гараж.

– Немного прогуляться, - улыбается женщина, вскользь касаясь губами щеки капитана. – Я ведь выпросила вторую девушку в команду для себя, а вы её так бесцеремонно украли.

Алиса же не отвечает, она смотрит в сторону, чертит пальцем на панели какие-то знаки. Стив чуть кивает в её сторону и вопросительно хмурится. Наташа бесшумно вздыхает и опускает взгляд, прикасаясь к сердцу.

– Когда вы поженитесь, – задумчиво спросила Шутер, не отвлекаясь от своего дела, – можно я буду девочкой, которая несет корзинку с цветами перед невестой?

– Ты её к алтарю поведешь, - легко отозвался Роджерс, дернув за рыжий хвостик на голове девушки. – Я же могу доверить тебе присмотреть, чтобы моя невеста не сбежала прямо со свадьбы.

Ал натянуто улыбается, и Наташа спешит увезти её из Башни. И не только из-за неожиданно смутившего её разговора о свадебной церемонии. Ей не понравилась горькая усмешка, скользнувшая по губам. Так что девушку на соседнее с водителем сидение она буквально забрасывает.

– Куда мы едем? – Шутер будто просыпается, когда они выезжают из гаража и вплавляются в поток машин.

– Ты устала. Я хочу показать тебе место, куда отправляюсь в таких случаях.

– Парк аттракционов?

– Ох, Алиса, тебе не пять лет.

– Стрип-клуб? Наташа, только не стриптиз, Клинт будет ревновать. Ты видела когда-нибудь ревнующего Клинта? Я видела ревнующего Френа, они немного похожи. Только Клинт снимет со стены лук, а не ружье, что, между прочим, еще страшнее, потому что лук по некоторым своим качествам будет лучше, чем ружье. А ты представляешь себе сообщение о массовом убийстве в клубе мужского стриптиза?

– Я не думала о стрип-клубе, но идея-то хорошая. Нет, что плохого в мужском стриптизе?! Начинай смотреть на противоположный пол с точки зрения потенциальных партнеров, а не как на ходячее пособие по анатомии.

– Наташа, пожалуйста, нас же дети читают!
– девушка заткнула уши и рассмеялась, мотая головой.
– У нас и так рейтинг высокий, а с такими разговорами вообще выгонят.

– Вот если я тебя действительно поведу в подобное заведение, то выгонят, а за разговоры… Ограничатся предупреждением.

– Давай просто не будем говорить об этом, - Алиса поправила воротничок рубашки, пригладила волосы на висках и села ровно, будто перед камерой.
– Дорогие читатели, зрители и слушатели, мы приносим извинения за наши неуместные разговоры.

– Да, но все же приготовьтесь в один прекрасный день посетить с нами место, где красивые мужчины медленно раздеваются под музыку.

– Если мне понадобится посмотреть, как красивые мужчины раздеваются под музыку, то я поставлю в раздевалке спортзала магнитофон.

– Минуту назад ты говорила мне о ревнивом Бартоне.

– Да, как-то неловко вышло, - Ал смущенно почесала пальцем кончик носа. – Но, знаешь, я могу попросить его о таком танце.

– Ты упадешь в обморок, когда он потянется к ремню на джинсах, - Наташа свернула на тихую улочку. – Ты уже краснеешь. А мы только говорим о голых мужчинах.

Алиса замолчала, прислонившись виском к стеклу, так она обычно заканчивала разговоры, которые были ей не приятны или она не находила достойного ответа. Ощущение, будто все вокруг сговорились, постоянно напоминать ей о её женской несостоятельности. На самом деле, неужели это так важно, чем двое занимаются в постели. Это же ИХ постель, это дело глубоко интимное, и это только между ними двумя. Иногда ей хочется просто забыть обо всех предосторожностях и мыслях, дать Клинту то, что он хочет. Нет-нет, обманывать Клинта – плохо. Обманывать таким образом – хуже вдвойне. Или стоит поговорить с доктором Маккини, вдруг она сможет найти что-то такое в её голове, что отвечает за сексуальность и женственность. Да, Мэри, она совсем забыла о визитах к ней, когда занялась поисками Бетти. Нужно позвонить доктору и сказать, что пока не сможет её посещать. Не может или не хочет? Может, она уже не видит перспективы посещения специалиста?

Будто бы в первый раз она задумывается о правильности того, что происходит с ней сейчас. Правильно ли то, что она жива, правильно ли было откликаться на любимый голос и возвращаться, а не предпринять ещё одну попытку добраться до того мира? Говорят, третья попытка была бы успешной. Было ли правильно загонять глубоко в себя чудовище, что всегда было в ней и стало настолько привычным, что без него развилась опасная шизофрения. Может, эти ненастоящие преследования именно из-за Шутер. “Нерешенная проблема”, “потеря” – вспоминает Ал, переплетая и расплетая пальцы на коленях. Волосы, - она загибает один палец, цель, - безымянный присоединяется к мизинцу, предназначение, - ноготь на среднем обломан, защита, - а на указательном кровоточит сорванная заусеница, безумная убийца, - ладонь превращается в кулак, один удар которого разбивает в дребезги хрустальный мир, обнажающий стены крепостной башни. Клинт не разломал её, он только поставил вокруг зеркала, отражающие внешний мир. Сломать можно только изнутри. А внутри, как, оказалось, сидит слишком слабое существо.