Черешни растут только парами

– Панна Анна, я тоже думаю, что это вы исцелили меня. – Он взял ее руки в свои и посмотрел ей в глаза. – Я знаю, что это невозможно, чтобы тот, кто уже подыскивал для себя место в земле, вдруг выздоровел. Все еще в это не верю. Но разве… – Он резко встал с кресла, подошел к открытому окну, из которого на комнату лился свет весеннего солнца. Он слегка наклонился и оторвал от черешни веточку.

– Анна. – Он опустился перед ней на колени. – Не согласится ли пани стать моей женой? Возможно, у меня осталось мало времени в этом мире, но я думаю, что с вашей помощью этого времени будет намного больше, и оно будет прекрасным. Анна, это как в той книге, что ты читала мне каждый вечер. – Он протянул ей веточку, осыпанную цветами.

– Анна, ты станешь моей женой?

По щекам девушки покатились слезы.

– Да, – сказала она так тихо, что он едва расслышал ее. – Да, – повторила она.

Она смотрела на него блестящими от слез глазами. Еще совсем недавно он был для нее совершенно чужим человеком, она почти не знала о его существовании. Месяцем ранее она, испуганная, нашла убежище в его доме, а теперь он предлагает ей защиту на всю жизнь.

Хенрик уткнулся лицом в ее ладони и некоторое время стоял на коленях перед ней. Он не ожидал, что ему в жизни еще будет хорошо, ведь, приехав в Руду, он был уверен, что потерял все. Но получилось так, что он обрел новую жизнь.

34

История любит повторяться. Вот и я, когда оказалась в Руде, думала, что многое потеряла – налаженный быт, работу, друзей. Однако все чаще задумывалась, не получила ли я гораздо больше, приехав сюда. И каждый день убеждал меня в этом.

Ежедневные встречи с паном Анджеем стали ритуалом. Мне нравилось сидеть в его маленьком домике, на старом диване. Стефан часто прибегал и требовал свою порцию ласки. Однажды в дом вошла даже курица. Может, Мальвина, а может, какая другая. Никогда не знала их по именам.

Собиралась я пойти к пану Анджею и в тот день.

Это только кажется, что в небольших городах люди на расслабоне, чуть ли не постоянно отдыхают, – на самом деле забот у них невпроворот. Кроме встречи с паном Анджеем у меня был намечен обед с Шимоном, которому я с самого утра пыталась дозвониться. Не отвечал. А еще я сидела за компьютером и делала текущую работу… Не считая того, что «держала руку на пульсе мира», слушая фоном радио.

– Доброе утро, – услышала я голос диктора. – Сегодня мы вспоминаем тридцатые годы и незабываемую песню Толи Манкевичувны «О минуте светлого счастья». На этот раз предлагаем ее в современном исполнении. У микрофона Ирена Сантор.

Юлию Цезарю такое и не снилось – столько дел сразу.

Я пыталась работать, но меня постоянно тревожило, что я не могу связаться с Шимоном. Часто бывало, что он не отвечал сразу, но потом всегда перезванивал.

Я сделала еще несколько попыток дозвониться. Безуспешно.

Днем я позвонила в клинику. Нарываться на истеричку в регистратуре было неохота, но я на самом деле волновалась.

– Здравствуйте, говорит Зофья Краснопольская. Не могли бы вы соединить меня с доктором Ярославским?

– Пана доктора нет.

– Спасибо. Он уже ушел? – Я все еще пыталась хоть что-то узнать.

– Нет. Его сегодня вообще не было. У него отгулы.

– А завтра будет?

– Да, завтра должен быть.

– Большое спасибо.

Конец связи. Беспокойство только усилилось. Не помню, чтобы Шимон что-то говорил про отгулы. Да и планов поехать куда-то у него тоже вроде не было.

Я решила позвонить Яцеку. У меня был номер его сотового. Шимон дал его мне, когда я была в больнице. Так, на всякий пожарный.

– Добрый день. Это Зося. Знакомая Шимона…

– Привет, Зося. Все в порядке?

– Ну, я не знаю. Не могу дозвониться до Шимона. Я звонила в клинику, там мне сказали, что у него отгулы, и я не знаю… Он вроде как не планировал никуда ехать?

Яцек замешкался.

– Планировал, Зося, планировал.

Планировал? И ничего не сказал? Я не знала, как реагировать. Яцек хотел еще что-то сказать, но я уже разъединилась…

Это что же получается? Что-то там планировал, на звонки не отвечает, связаться с ним невозможно. Мне все это очень не нравится. Я решила отправить еще два важных письма и поехать прямо к нему.

* * *

Пару раз я звонила в домофон. Никто не ответил, не открыл. Машина Шимона стояла на своем месте на парковке. Что с человеком? Слава богу, кто-то как раз входил в подъезд, и я прошла следом.

Я было начала стучаться, но машинально нажала на ручку двери. Дверь приоткрылась без проблем.

– Шимон? – воскликнула я. – Теперь ты не закрываешь дверь!

Навстречу ко мне выбежала Луна, виляя хвостом, но Шимона не было. Я увидела его только тогда, когда вошла в комнату. Он сидел за столом, в руке держал стакан. Рядом – уже почти пустая бутылка виски.

– Шимон? – я удивилась.

– Кого я вижу! – сказал он с трудом. – Привет, привет.

– Шимон, что ты делаешь?

– Что я делаю? Пью-у-у.

– Вижу, что пьешь. Что-то случилось?

– Ой, случилось, случилось. Но я уже смирился с этим, – пробормотал он.

– Шимон, я ничего не понимаю. – Мое беспокойство росло. – Шимон. Ты пьян.

– Да, я пьян и не стыжусь этого, – признался он.

– Ложись.

– Я еще не закончил. – Он указал на бутылку. – Обязан закончить. Каждый год заканчиваю и теперь – третий раз. – Он поднял бутылку, затем решительным жестом поставил ее на стол.

Бутылка зажила собственной жизнью: опрокинулась, и остатки содержимого вылились на стол.

– Вот видишь. Теперь я не закончу. Прервалась традиция. Порвалась связь времен.

Я не знала, что делать. С этой стороны я его не знала. Но знала ли я его вообще? Человек, который кажется нормальным, на самом деле алкоголик?

Я была в ужасе.

– Шимон, что случилось? – Я вытерла лужу со стола, села рядом с ним и взяла его за руки.

– Чего ты не понимаешь? У меня умерла жена. Теперь понимаешь? Сегодня ровно три года. А пью я, чтобы не думать. Но я все равно думаю. А завтра и не вспомню, о чем думал.

– Шимон…

Я не знала, что сказать. Никогда не знаешь, что говорить в такой ситуации.

– Три года. Никак не могу привыкнуть.

– К этому ты никогда не привыкнешь, – сказала я. – Пойдем. Ляжешь. Может, заснешь.

Он не протестовал. Я провела его в спальню. Задача была непростая. По дороге он врезался во все стены. Я помогла ему снять брюки. Носки тоже. Рубашку он снял сам.

– Умерла моя Магда, – сказал он.

– Хочешь сегодня побыть один?

– Не хочу побыть один. – Он затряс головой. – Я не хочу больше быть один. Зося, только сейчас я понял, как я чертовски не хочу быть один.