Черешни растут только парами
Шрифт:
Когда пирог был уже в духовке, я прибралась на кухне и села к компьютеру, хотела проверить почту. Я ждала реакции на отосланные мной предложения по теме «Проект поселка». Получила отзыв (положительный!) и села писать ответное послание. Я практически закончила его, когда услышала шум подъехавшей машины.
Луна подняла голову и тявкнула. Руди с жалостью посмотрел на нее и спрятался под стол.
Я взглянула на часы. Шимона не было всего час. Однако быстро управился он с пациентками. И тут я вспомнила, что забыла закрыть дверь. Вздохнула. Опять Шимон будет нудить.
– Тихо, Луна. –
Я пыталась сосредоточиться и как можно скорее ответить на это письмо. Нажимая кнопку «отослать», я услышала шаги на крыльце.
– Я получила работу, о которой тебе говорила! – Обернувшись к двери, я замерла – на пороге моего дома стоял Марек.
– Как ты сюда попал? – спросила я.
Луна зарычала. Она делала это очень редко.
– Как обычно, – сказал он как ни в чем не бывало. – Дверь была открыта.
Черт. Шимон говорил, чтобы я закрыла.
– А тебе не кажется, что, прежде чем войти, принято постучаться? Заранее договориться о встрече? – Я все больше нервничала.
– Прекрати. Мы знаем друг друга с незапамятных времен.
– Вот именно, – сказала я. – Может быть, если бы знала тебя меньше, я пригласила бы тебя на чай, но, поскольку я знаю, чего от тебя можно ожидать, не хочу делать этого.
– Ты можешь убрать эту собаку? – Он указал на Луну. – Она рычит на меня.
– Имеет право, она у себя дома. Я тоже на тебя рычу, – сказала я.
– Зося, не преувеличивай. Ты живешь в каком-то подземелье, где сразу начиная с террасы все доски отваливаются, водишься с каким-то тупым водителем, бросила жизнь псу под хвост.
– Вот именно, – подтвердила я, прижимая к себе Луну. – Псу. И коту тоже.
– Можем ли мы поговорить?
– О чем ты хочешь со мной поговорить? – спросила я. – Мы уже обо всем с тобой переговорили.
– Зося.
– Зачем ты вообще сюда приехал?
– Меня бросила Патриция.
– Ты приехал поплакаться в жилетку? Хочешь, чтобы я тебя утешила? Сказала, что сочувствую?
– Зося.
– Я действительно не знаю, чего ты от меня хочешь.
– Зося, не могла бы ты, учитывая наши отношения, нашу дружбу и любовь, не могла бы ты одолжить мне немного денег? Мы обязательно подпишем контракт, все будет легально.
– Марек, пока ты до конца не опозорился, прекрати. И попрошу тебя, уходи и не делай больше в моей жизни такого бардака, какой ты устраивал до сих пор.
– Я всегда помогал тебе, когда тебе это было нужно. Я же тебя сюда возил. И помогал таскать какое-то старое барахло.
– Марек! Ты не преувеличиваешь?
Я услышала звук открываемой двери. В комнату вошел Шимон. Луна радостно приветствовала его, а Руди начал тереться о его ноги.
– Эй! У тебя гости? – воскликнул он с порога.
– Был, уже уходит, – сказала я.
– Что он здесь делает?
– Он уже уходит.
– Да, мне тоже кажется. – Шимон посмотрел на Марека.
– У меня такое впечатление, что мне здесь не рады, – произнес Марек.
– Это не просто впечатление, так оно и есть на самом деле, – процедил сквозь зубы Шимон.
– То есть шансов нет? – попробовал еще раз Марек.
– Марек, уходи, – вздохнула
я. – И не возвращайся. Если что-то и было между нами, то закончилось. И я никогда не была счастливее, чем сейчас. Здесь. В этом доме с ветхими досками на крыльце и с этим водителем. – Я указала на Шимона. – Никогда.Шимон проводил Марека до двери.
Я присела на диван, и мне показалось, что меня покинули все силы, эмоции и чувства. Я услышала, как Шимон запирает дверь на ключ. В этот момент я пообещала себе, что всегда буду это делать. Все, хватит, не нужно больше нежелательных гостей.
– Я не закрыла за тобой дверь, – сказала я, когда он вошел в комнату. – Думала, это ты. А это был он.
Шимон сел рядом со мной. Взял меня за руку.
– Спокойно. Его больше нет здесь.
– Посмотри, как это странно. Ты гонишь кого-то в дверь, а он входит в окно. Ты выталкиваешь его в окно, а он входит в дверь. Ни чести, ни совести.
– Он спасает свою шкуру. Он снова хотел занять денег?
– Да. Наверное, у всех, у кого только мог, уже давно позаимствовал. Мне его немного жаль.
– Жаль? – удивился Шимон. – Если хочешь иметь мягкое сердце, ты должна иметь жесткую задницу. А у тебя и то, и другое мягкое.
– Ну, знаешь! – показушно возмутилась я. – Попка у меня становится все жестче. Я работаю над этим.
– Это хорошо, – засмеялся Шимон. – Потому что сердце у тебя все еще мягкое.
И погладил меня по щеке.
– Что-то где-то горит? Почему здесь так воняет? – спросил он вдруг.
Я увидела, что прихожая заполнилась дымом.
– Боже! Пирог! – воскликнула я.
Мы побежали на кухню, тоже всю задымленную. Шимон открыл окна, и дым рассеялся. Я заглянула в духовку и увидела обугленные остатки того, что когда-то было фруктовым пирогом. Самым простым из всех.
Не обращая внимания на выедавший глаза дым, я вытащила противень из духовки и поставила его на печку-вестфальку.
Потом вышла на крыльцо, села на ступеньки и заплакала. Этот сгоревший пирог заставил пролиться те слезы, которые все еще оставались во мне. Слишком много их было.
Шимон сел рядом, обнял меня, а я плакала, прижавшись к нему. У меня было ощущение, что я оплакиваю все трагедии и неудачи своей жизни. Я плакала от тоски по ребенку, которого потеряла, по Стефании, плакала оттого, что из-за собственной наивности доверилась Мареку. Слезы капали, когда я думала о Хенрике, который сгорел в этом доме, о беременной Анне, которая осталась совсем одна.
Шимон обнимал меня и качал, как маленького ребенка.
У меня было странное чувство, что этот плач помог мне очиститься от мрачных мыслей, воспоминаний. Засыпая в тот день, я чувствовала, что какой-то этап моей жизни определенно закончился. Я могла бы начать жить по-новому. Когда кто-то уходит из вашей жизни – а это обязательно происходит, – важно извлечь из этого ухода какой-то урок. Я извлекла.
Утром меня разбудило пение птиц. Я встала, зашла на кухню, прибралась, неудавшуюся почерневшую выпечку отправила в мусорное ведро. Принесла свой ноутбук на кухню и снова вывела на монитор рецепт пирога: «Мгновенный фруктовый пирог на постном масле».