Черешни растут только парами

– Убирайся, – повторила она. – Убирайся. Не хочу знать тебя.

Молодой Ржепецкий выбежал в другую комнату. По пути он прошел мимо Анны, вперившей в него взгляд, полный лютой ненависти. Он заберет этот взгляд с собой в могилу. Но пока он должен был забрать кое-какие документы.

Перевернув все верх дном, он наконец нашел документы, составленные Двораком, подделал подпись отца, потом подпись Хенрика.

– Я не собираюсь упускать того, что мне причитается, – пробормотал он. Упаковал в чемодан свои вещи, забрал с собой всю найденную в доме выпивку, немного еды и ушел. Возле дома он сел в машину – машину Дворака. У него не было водительских прав, но он умел водить. После смерти фабриканта он использовал его машину по своему усмотрению, и никто не удивлялся, потому что все знали, что Анна живет у него в доме. То есть в доме его родителей. И все думали, что он ездит с ее разрешения.

* * *

Через несколько минут Куба был уже на вилле на улице Жеромского.

Дом был в плачевном состоянии. Пепелище, битое стекло. Все напоминало о недавних событиях.

Он вошел внутрь. На стене уже не было картин, кто-то взял кресло-качалку. Прошло всего несколько дней, а народ успел подсуетиться, растаскивая добро по своим домам. Его добро. Он улыбнулся. Его, его – вот и документы есть. Усевшись в кожаное кресло, он достал из ящика стола сигару, положил ноги на стол. Он еще не успел начать новую, богатую жизнь, а она ему уже нравилась. Закурил. Разве не в этом состоит прелесть жизни? Наверное, в этом. Наконец судьба улыбнулась и ему. Он взял документы и прочел их еще раз.

Черт, черт, черт побери! Ребенок! У него на пути стоит ребенок!

Так, спокойствие! Пока никакой ребенок не мешает. А как только начнет мешать, тогда и будем думать, что делать. Он достал бутылку из чемодана и уже было хотел выпить прямо из горла, как заметил стоявшие в буфете хрустальные бокалы. Он улыбнулся. Прошли те времена, когда он пил в кустах, на дороге, прямо из бутылки. Теперь будет пить из элегантного бокала, потягивая сигару и размышляя о светлом будущем.

42

Мне было хорошо. Я хотела, чтобы этот момент продолжался как можно дольше. Иногда я вспоминала трудные судьбы обитателей этого дома. Я не раз представляла себе Анну, бегством спасающуюся от Кубы Ржепецкого. Девушке удалось укрыться здесь. Хенрик тоже не запирал дверь на ключ. Как и я. Анна оказалась здесь в худший момент своей жизни. Не думаю, что ее жизнь была счастливой. А моя? Сейчас я чувствовала, что счастье разлито в воздухе.

Видимо, жизнь такова, что иногда она должна быть очень, очень плохой – именно для того, чтобы потом все стало хорошо.

– Иногда мне кажется, что рассказанная паном Анджеем история – это такой логический пазл. А ведь это еще не конец.

– Не конец, – подтвердил Шимон. – Я расскажу тебе еще одну историю. Головоломка на этот раз вообще без рисунка. И если ты не знаешь, что существует такой рисунок, у тебя нет шансов решить ее.

* * *

Однажды мы отправились на прогулку. Шимон поставил перед собой задачу показать мне Лодзь со всех сторон. Мы ходили по музеям, галереям, выбирали такие маршруты, чтобы увидеть как можно больше достопримечательностей. Я впервые оказалась в парке Рейтана, куда мы вошли через массивные неоготические ворота.

– Лодзь полна необычных историй, – сказал Шимон. – Эта история, рассказанная паном Анджеем, не единственная. Лодзь – мультикультурный город, и представители всех национальностей, проживавшие в нем, жили в мире и согласии. Многие из жителей города имели немецкие корни. Тебе нужно как-нибудь поговорить с Яцеком. Он поведал бы тебе о своей прабабушке. Рассказывает так же завлекательно, как и пан Анджей, только для запуска «разговорной машины» нужно горючее, и чем выше градус, тем лучше. А так все больше молчит.

– Может быть, когда-нибудь мы с ним встретимся? – спросила я.

– Без проблем. Уверяю – заведется с полуоборота и с удовольствием все нам расскажет. И вот что любопытно: каждый раз он оснащает рассказ новыми деталями. Мне всегда интересно, сколько в этом правды, а сколько фантазии. Всякий раз, когда на меня особенно накатывало после смерти Магды, мы ходили с ним на кладбище, причем не всегда на могилу Магды. Мы вообще ходили по разным кладбищам и читали надгробия. Пытались догадаться, почему кто-то умер и оставил ли он после себя какой-нибудь след.

– Какое-то жуткое хобби, – передернуло меня.

– Да как сказать… Вот ходишь по этим кладбищам и понимаешь, что не только ты кого-то потерял. Все могилы, которые я видел, означали для кого-то потерю. Мое отчаяние не было каким-то исключением. Скорбь по ушедшим вписана в нашу жизнь. Хочешь ты или не хочешь, настанет такой день, когда умрет кто-то близкий тебе. И тебе будет очень плохо. Ну, разве что ты умрешь первым, и тогда скорбеть будет кто-то другой.

Я поняла, что и сейчас он думает о жене. Наверное, не было дня, чтобы он не думал о ней.

– Его прадеды жили в двадцатые годы прошлого века в Колюшках. Они там встретились и полюбили друг друга. В этом не было бы ничего странного, если бы не то, что один из них пришел из очень богатого немецкого рода, а другой – из бедной польской семьи, но с традициями. Прабабушка решила по-своему и последовала за своим сердцем. Они поженились и зажили одним домом. Жили скромно. К сожалению, у этой истории нет хэппи-энда… Может быть, когда-нибудь ты с ней познакомишься. Но знаешь, почему я рассказываю тебе ее прямо здесь?

– Нет, – покачала я головой.

– Где-то здесь ее похоронили.

– Что значит здесь? – Я растерянно посмотрела на детскую площадку, мимо которой мы проходили.

– Здесь, – сказал Шимон, – до середины двадцатого века было кладбище. Потом оно стало приходить в упадок, а в восьмидесятые годы было ликвидировано официально. От него остался только парк, красивые неоготические ворота и остатки надгробий, разбросанные среди окутывающих весь парк живописных зарослей плюща.

– Никогда бы не подумала, что хожу по кладбищу.

– Вот видишь. Я говорил, что для разгадки этой логической головоломки надо еще кое-что о ней знать. – Он улыбнулся. – Когда я познакомился с Яцеком, еще в институте, мы всегда первого ноября ходили в этот парк, чтобы зажечь прабабушке свечу. Это была такая наша мужская экспедиция. Вот уже три года мы встречаемся у могилы Магды. Наверное, Яцек приходит сюда один. Магду он тоже иногда посещает. Я никогда не встречал его там, но всегда на ее могилу он кладет несколько цветных драже «Эм-эн-Эмс». Он всегда шутил над ней – говорил, что, если к ее щекам прилепить эти цветные крошки, никто бы не заметил. Такой она была веснушчатой.